Ответственность ученого. Этика науки
Этика науки — система представлений, отражающих содержание и значение этической составляющей науки. Как особая дисциплина этика науки ставит своей целью прояснение и изучение этических норм, которые используются в научном познании, а также анализирует конкретные коллизии нравственного характера, возникающие в ходе продвижения науки.
Поскольку научное познание осуществляется в сложном социокультурном контексте, этике науки приходится учитывать обширное множество факторов и нюансов самой разнообразной природы, вовлеченных в ход научного познания (когнитивных, технологических, культурных, социально-политических, религиозных). В общем дескриптивистском повороте философии и теории науки этические концепции сегодня занимают преимущественно недирективную позицию. Они, видимо, нацелены на открытое обсуждение нравственных коллизий науки. Они приглашают к многостороннему анализу проблем и конфликтов, возникающих в науке и обществе, к их рассмотрению в рациональных дискуссиях. Этика науки — это совместный поиск разумных решений, в котором принимают участие и ученые, и общественность.
Основной вопрос этики науки
Основной вопрос этики науки — проблема соотношения научного познания и ценностного мышления.
Существует распространенная точка зрения, называемая тезисом ценностной нейтральности науки. Она состоит в утверждении, что научная деятельность сама по себе безразлична к ценностям. Поэтому ценностные суждения о науке касаются не ее самой, а различных внешних факторов. С этой точки зрения ответственности за применение науки в деструктивных целях (или с непредвиденными деструктивными последствиями) подлежат другие сферы общественной жизни — власть, промышленность, бизнес. Тезис ценностной нейтральности восходит к известному принципу Д. Юма, согласно которому утверждения о том, что существует, и утверждения о том, что должно быть, — логически разноплановы; из суждений о фактах не следуют какие-либо суждения о должном. Другим выражением тезиса ценностной нейтральности является заявление о том, что наука имеет только инструментальный смысл, т.е. занимается только средствами, а вопросы о целях и смысле человеческих действий следует относить к совершенно другим областям — религии, философии, этике и т.п.
Будучи последовательно проведенным, тезис ценностной нейтральности науки должен был бы обеспечить полную автономию науки и освободить ученых от обсуждений этических вопросов. Но этот тезис является дискуссионным. Существует ряд аргументов против него.
1. Сам этот тезис возник лишь относительно недавно в связи со становлением большой науки и вовлечением ученых в широкомасштабную модернизацию общества. Этот тезис стал своеобразным идеологическим прикрытием, позволяющим эксплуатировать научное познание в самых различных (в т.ч. морально неприглядных) целях. Если же подойти к науке исторически, то оказывается, что, наоборот, становление науки Нового времени было тесно связано с нравственными принципами. В этом плане интересны исследования Л.М. Косаревой, показывающие, что сама новая наука стала возможной при наличии нравственно самостоятельной личности с высокоразвитым самосознанием.
2. Принцип Д. Юма весьма уязвим. Многократно продемонстрировано С. Кэвеллом и другими, что существуют контексты, для которых характерно переплетение нормативных и описательных утверждений. Ссылки на факты вполне могут использоваться в моральных дискуссиях. Так, Р. Хеар подчеркивает, что факт может быть основанием для этических рассуждений для всякого, кто принимает некоторый моральный принцип, из которого в соединении с фактами может быть логически выведено моральное суждение.
3. Само научное познание насыщено ценностными установками, ведь когнитивные регулятивы тоже в некотором смысле могут считаться параметрами ценностного мышления. О значении ценностей для деятельности научного сообщества уже говорилось ранее; так, сама научная рациональность регулируется когнитивными ценностями, такими как простота, проверяемость, широкая применимость и т.п.
4. Не соответствует действительности отождествление ученого с неким абстрактным субъектом чистого познания. На самом деле ученый не компьютер, он не может быть запрограммирован на узкокогнитивную деятельность. Профессия ученого — многопланова; он выступает не только как исследователь, но и как преподаватель, эксперт, просветитель, общественный деятель и т.п. Никто не освобождает его от общечеловеческих обязанностей гражданского и нравственного характера.
5. Сама попытка выстроить концепцию ценностной нейтральности не только в науке, но в любой области человеческой деятельности (т.е. рассуждения в терминах «я всего лишь чиновник», «я всего лишь солдат», «я всего лишь ученый» и т.п.) морально неприемлема. На самом деле она всегда маскирует собой попытку добиться какого-то привилегированного положения в виде некоей ограниченной, суженной ответственности перед обществом.
6. Инструментальное мышление не может быть строго изолировано от рассмотрения целей и ценностей. Если даже допустить, что это возможно в отношении достаточно узких вопросов, то применительно к столь широкому предприятию, каким является научная деятельность в целом, это допущение не срабатывает. В ходе научного познания происходит взаимное вовлечение различных уровней обсуждения, в т.ч. и ценностного уровня, и их взаимная корректировка (о чем уже говорилось в связи с концепцией сетевой рациональности Л. Лаудана (см. § 4.5)). Кроме того, концепции, пытающиеся изолировать чисто инструментальное мышление, сами неявно опираются на ценностные суждения (например, на такое: вполне оправдано то, что, разрабатывая средства, не стоит задумываться о целях).
7. Научный и этический разум не отгорожены непреодолимой стеной. Именно разум является их общим знаменателем. Принципы и предпосылки любого рационального рассуждения универсальны, вне зависимости от того, обсуждается теоретическая или практическая проблема; моральные вопросы, как и когнитивные, тоже подлежат рациональному обсуждению и обоснованию, по мнению К.О. Апеля, Ю. Хабермаса, Р. Хеара и др. Поэтому рациональность в расширенном смысле совмещает обсуждение как познавательных вопросов, так и их этического контекста.
Заметим также, что тема разделения науки и этики выглядит несколько натянутой (и отдающей сознательно пропагандируемой идеологией) с той точки зрения, что в действительности подавляющее большинство ученых являются нравственно зрелыми личностями. Крупный ученый – талантливый и увлеченный исследователь, отдающий себя без остатка науке и в своих исследованиях, и в подготовке научной молодежи, — это, как правило, человек духовно развитый, мыслящий, с широким кругозором. Моральное разложение находит благодатную почву там, где нет духа настоящей науки, где царствует бездарность и праздность.
Итак, если мы отвергаем тезис ценностной нейтральности науки как исходный принцип, противодействующий этическому анализу научного познания, то далее открываются содержательные перспективы рассмотрения и решения различных социальных, нравственных и прочих проблем, связанных с научным познанием.
Этика и деонтология
В рамках этики следует выделять особую область, называемую деонтологией (от гp. deon — «надлежащее, должное»). Этот термин предложил в XIX в. английский философ И. Бентам для названия теории морального поведения. Деонтология науки имеет более узкую и конкретную сферу приложения, чем этика науки в широком смысле. Разумеется, в деонтологии преломляются различные этические концепции, но в целом она достаточно специализирована, нацелена на рассмотрение конкретной профессии и ее внутренних аспектов. Скажем, медицинская деонтология охватывает круг проблем, связанных с профессиональной деятельностью медиков, прежде всего проблем отношений медиков с пациентами и их родственниками, а также взаимоотношений медицинских работников между собой. Этика науки как анализ широкого социально-этического контекста научной деятельности и деонтология науки могут быть несколько упрощенно представлены как внешняя и внутренняя этика научной деятельности.
Деонтологические требования составляют профессиональный кодекс чести ученого. Вкратце остановимся на некоторых из них. От ученого требуется повышенное стремление к точности, скрупулезности и аккуратности, выражаемое даже в некотором педантизме. Это сочетание строгого отношения и одновременно известной терпимости к мнениям других ученых. Известно, что как убежденность в собственной непогрешимости, выражающаяся в неприятии любых иных позиций, так и излишнее благодушие относительно всевозможных точек зрения являются плохими помощниками ученого. Ученый должен уметь относиться максимально беспристрастно и к своим собственным, и к чужим взглядам. Это означает и способность отделять идеи от личностей: умение без обиды выдерживать и принимать критику в свой адрес, критиковать других только уважительно и только конструктивно. В научной деонтологии существует как бы негласная презумпция уважения, разумеется, в научном сообществе кто-то более авторитетен, а кто-то — менее, но формально уважения достойны все ученые (в т.ч. удаленные географически или исторически). Поэтому долг научной вежливости состоит в точном цитировании источника, в указании тех работ, которые существенно повлияли на формирование собственной точки зрения, в освещении в своих публикациях круга родственных работ вне зависимости от своего личного к ним отношения. Кроме того, принято благодарить на страницах научного текста за помощь (материальную, концептуальную) в проведении собственного исследования.
И конечно, важнейшим деонтологическим требованием является научная честность, запрещающая ученому умышленно присваивать себе чужие результаты, манипулировать данными, представлять на суд сообщества сознательно недостоверный материал., имитировать экспериментальную деятельность, которая на самом деле не проводилась, публиковать только положительные результаты своих исследований, умалчивая об отрицательных и т.п. Лицо, прибегающее к подобного рода действиям, теряет уважение профессионалов и автоматически перестает входить в научное сообщество, т.к. оно организовано этико-деонтологическими отношениями и, по сути дела, только ими.
Добавим, что научная добросовестность приобретает в наше время особое значение, когда эксперименты стали настолько сверхсложными и дорогостоящими, что их никто не сможет повторить. В этом случае сама научность эксперимента, как подчеркивает Р. Том, «становится делом чистой деонтологии», касающейся правильного использования инструментов, точности протоколов и отчетов и т.п. Наука должна быть честной и предельно открытой; в этом плане эксперименты в закрытых лабораториях, связанные с секретностью (коммерческой, военной и т.п.), не могут считаться в строгом смысле научными.
Основные темы этического обсуждения научно-технической деятельности
Обсуждение научно-технической деятельности в широком ценностно-этическом контексте касается прежде всего ее целей, средств, последствий, смысла.
1. Цели науки. Морально недопустимыми являются такие непосредственные цели научной деятельности, как создание новых видов вооружения, особенно сверхопасных (например, выращивание вирулентных штаммов микроорганизмов), разработка средств целенаправленного воздействия на человека (различного рода психотропных препаратов, излучений, манипуляционной техники), планирования и проведение мероприятий, связанных с массивным изменением окружающей среды (глобальным изменением температуры воздуха, проведением сверхмощных ядерных испытаний), создание путем бездумного экспериментирования новых животных и растений и т.п. Все подобного рода сомнительные предприятия подлежат открытому обсуждению и запрету. Наука, безусловно, не имеет права ставить себе прямые цели, которые отнюдь не являются нейтральными для человека, общества и природной среды.
2. Средства научной деятельности. Если постановка морально недопустимых целей является явно предосудительной, то вопрос, касающийся использования тех или иных средств, оказывается, как правило, более сложным. Часто пытаются оправдать неприглядные средства вполне благовидными целями. Пожалуй, наиболее ярко эта проблема представлена в медико-биологических исследованиях, когда эксперименты, проведение которых сопряжено с риском для жизни и здоровья или со страданиями группы испытуемых, имеют своей целью получение результатов, которые могут спасти множество других человеческих жизней. Вопрос сводится к возможности пренебречь ущербом в отношении отдельных личностей, если выигрышем будет благополучие многих людей и общества в целом. Общий принцип решения этого достаточно острого вопроса официально сформулирован в Конвенции «О правах человека и биомедицине», принятой в ноябре 1996 г. Парламентской ассамблеей Совета Европы. В ст. 2 сказано, что интересы и благо отдельного человека должны превалировать над интересами общества и науки. Этот же подход отражен в ст. 5, четко определяющей условие проведения исследовательских мероприятий (как и любых медицинских вмешательств в целом). Этим условием является т.н. правило информированного согласия (informed consent), являющееся краеугольным камнем современной биоэтической доктрины. Оно состоит в том, что необходимым требованием, которому должно подчиняться любое медицинское вмешательство, является предварительное добровольное и информированное согласие испытуемого, данное им на основании знания целей, задач, последствий, рисков, связанных с данной процедурой. Причем должны быть надежно защищены права и интересы и тех, кто не способен по объективным причинам дать такое согласие (дети, недееспособные взрослые и т.п.).
Этические требования, касающиеся средств проведения биомедицинских исследований, относятся не только к людям, но и к животным. Действительно, раньше имели место многие факты жестокого или цинично-безразличного отношения к лабораторным животным. Теперь разработан ряд международных документов, регламентирующих этот вопрос. Так, в 1985 г. Международным советом медицинских научных обществ (CIOMS) приняты «Международные рекомендации по проведению биомедицинских исследований с использованием животных». Их основной идеей является требование минимизировать число используемых в исследованиях животных и объем страданий, которым они подвергаются.
Существуют и менее заметные проблемы научной деятельности, которые тем не менее тоже сводятся к оправданию средств научных исследований. К ним относятся такие темы, как проблема приоритетности проводимых разработок и проблема их финансирования. Например, весьма неоднозначным является вопрос, насколько морально приемлемо заниматься разработкой дорогостоящих технологий, которые принесут облегчение или повышение качества жизни лишь незначительному количеству людей, тогда как более актуальные проблемы общества останутся нерешенными. Помимо проблем распределения финансов внутри науки, существует и сложный вопрос о том, насколько дорогим должно быть содержание науки в целом — ведь средства, выделяемые на развитие науки, автоматически сокращают расходы на социальные нужды. Примером этого могут служить колоссальные затраты на создание экспериментального оборудования для развития фундаментальной физики или космические исследования, для поддержки которых нужна целая индустрия. Проблемы подобного рода чрезвычайно сложны для обсуждения, т.к. затрагивают множество интересов и не могут быть оценены в какой-то единой плоскости. При принятии решений по поводу финансирования приходится использовать обширную совокупность критериев, касающихся действительной важности и актуальности исследований, их ожидаемой плодотворности и т.п.
Разумеется, общественность имеет право выразить свою волю в виде несогласия на подобные разработки, и ученые должны понимать это. Как это ни болезненно для некоторых ученых, но они должны осознавать, что остальное общество не обязано поощрять и финансировать любые, пусть даже весьма интересные, проекты. На науке лежит обязанность отчитываться перед обществом в том, какими средствами она собирается достигать свои познавательные цели.
3. Последствия научной деятельности. Пожалуй, именно этот аспект научной деятельности обсуждается наиболее широко. Тот, кто действует, должен и отвечать за результаты и последствия своих собственных действий. Самоочевидным этическим положением является следующий «принцип, признаваемый обычным моральным сознанием: мы ответственны за последствия наших действий, даже если они не предусматривались осознанно нашей волей». Вопрос здесь состоит в том, насколько ученые в состоянии предвидеть последствия своих открытий, изобретений. Разумные требования применительно к научному познанию состоят в том, чтобы ученый не только мог, но и был обязан предвидеть последствия своей деятельности. Он должен нести ответственность за последствия своих решений наравне с политиком, администратором, врачом, педагогом и т.д.
Это касается не только исследований явно прикладного характера, но и фундаментальных. Принято считать, что фундаментальные исследования далеки от реальной жизни, а совершаемые в этой области открытия не могут быть оценены с точки зрения возможности их внедрения в практику. Но на самом деле в наше время содержательный контекст той или иной научной дисциплины в подавляющем большинстве случаев вполне позволяет предвидеть результаты открытия, в т.ч. и планируемого. Ведь сегодня наука развивается целенаправленно, и сугубо теоретические соображения управляют собственно эмпирическим поиском, так что, например, в физике теоретические расчеты настолько совершенны, что вряд ли могут произойти какие-то принципиальные опытные неожиданности. Поэтому обязанность предвидеть, чем обернется для человечества та или иная фундаментальная разработка, для ученых переднего края науки является особенно актуальной.
Тема последствий (предвидимых и непредвидимых) научной деятельности является весьма болезненной. Здесь достаточно вспомнить такие общеизвестные факты, как трагические последствия открытий ядерной физики (особенно применение атомного оружия) или современные экологические бедствия (загрязнение атмосферы и Мирового океана, нарушение озонового слоя и т.п.), многие из которых прямо связаны с интенсивной научно-технической деятельностью. Сегодня наука использует столь мощные и плохо контролируемые силы, что часто небрежность экспериментатора или сбой обслуживающей техники могут привести к массивным деструктивным последствиям. Не будет преувеличением утверждение, что ученые в своем познавательном интересе ставят на карту слишком многое, — стабильность экологических параметров, здоровье и благополучие всех жителей Земли. Именно поэтому многие исследовательские проекты современности вызывают интенсивные и острые дискуссии, вспомним шумные дебаты 1970-х гг. вокруг генной инженерии или добавившуюся ныне тему клонирования. Современные возможности в области высоких энергий, репродуктивных технологий, биохимического синтеза и т.п. слишком серьезны для того, чтобы их можно было оставлять без пристального внимания общественности.
4. Смысл научной деятельности. Нельзя не упомянуть о том, что существует и проблема оправдания научного познания как такового независимо от его внешних целей и результатов. Что значит наука для того, кто ею занимается, что она значит для общества в целом как сфера деятельности, вбирающая в себя лучшие интеллектуальные силы? В чем ее смысл и внутреннее качество?
Если даже считать, что наука несет нам только благо (что в реальности не достигается), то остается вопрос, в чем смысл научного познания как такового. Если этика традиционно характеризуется как учение о благе, то именно в этическом контексте уместно спросить, является ли благом само современное научное предприятие в целом? Какие высшие цели ставит перед собой наука? Если наука нацелена на власть, на господство, то является ли этот проект морально ценным? Куда идет та цивилизация, которая ориентирована преимущественно на науку и связывает с ней свой проект наращивания власти? Это серьезнейшие вопросы, относящиеся к глубочайшим основаниям нашей культуры. Все это требует осознания и обсуждения. Научно-технический разбег цивилизации должен быть осмыслен в ее мировоззренческих, смысложизненных основаниях.
Но вопрос, касающийся общего смысла научной деятельности, хотя и относится к этике как учению о благе в современной этической парадигме, больше ориентированной на рассмотрение частных вопросов и конфликтов, выглядит как выходящий за ее пределы.
Научное познание: свобода и контроль
Темы, затронутые выше, концентрируются, по сути дела, вокруг одного центрального вопроса — вопроса о контроле научной деятельности. Это действительно деликатная тема. С одной стороны, научный поиск по определению предполагает свободную интеллектуальную атмосферу. С другой стороны, наука — часть общественной жизни, и она не может быть изолирована от единого социального универсума. В эпоху становления новой науки существовал длительный (охватывавший XVI-XVIII вв.) период борьбы ученых за обретение автономии от других сфер общественной жизни (прежде всего от религии). Но теперь, когда, наоборот сциентизация общественной жизни приобрела поистине глобальный характер, требовать автономии науки — значит ломиться в открытую дверь. Существует, правда, проблема внешней зависимости научных исследований от бизнеса, власти и т.п., но это совсем другая тема. Мы сейчас говорим об открытости науки для этической оценки. Тезис «больше свободы для науки» на поверку означает лишь требование полной бесконтрольности того, что делается в науке. Особенности современных общественно-цивилизационных процессов таковы, что без постоянного и пристального публичного контроля сегодня не должна оставаться ни одна сфера социальной жизни, будь то наука или промышленность, государственные структуры или бизнес, здравоохранение или военное дело. Все должно подвергаться перекрестной легитимации, взаимной критике и взаимному ограничению претензий. В этой ситуации требование свободы научного исследования реально может означать лишь требование максимально возможных в данных конкретных обстоятельствах и связанных с широким социальным контекстом необходимых условий научной деятельности.
Для Запада периода 60-70-х гг. XX в. была характерна резкая утрата доверия общества к институту науки. Эти кризисные явления совпали с общим эмансипационным движением общественности против всевозможных, в т.ч. скрытых, форм власти и технологий господства. Критиковалась бесконтрольность политических сфер, различные злоупотребления властью, идеологическая ангажированность культуры, образования, средств массовой информации. Наука как важнейший фактор государственной политики тоже попала в поле острой критики. В тот период было много шумных разоблачений, беспорядков и скандалов. В качестве примера достаточно вспомнить хотя бы печально знаменитое движение «антипсихиатрии», доходившее до акций вандализма в адрес психиатрических клиник со стороны взбудораженной общественности. Острые социально-этические проблемы, вызванные научно-технической модернизацией и действительно далеко зашедшие, были предельно обнажены в эти «сумасшедшие» десятилетия. Общественностью было решительно выдвинуто требование контроля над наукой и учеными. Это стало импульсом к активному поиску новых форм взаимоотношения науки и общества. И с той поры произошли заметные изменения.
Сегодня тема общественного контроля за научной деятельностью уже не вызывает таких острых споров. Неотъемлемой частью научной деятельности стало обсуждение ее проблем в социально-этическом контексте. Отметим, что значительная часть инициативы в этом принадлежит самим же ученым. Существует ряд общественных организаций и движений, созданных непосредственно учеными для проведения социально-политических мероприятий, касающихся вопросов поддержания мира, обеспечения экологической безопасности и т.п., например, созданный в США еще в 1950-е гг. Институт ученых за публичную информацию и многие другие. Функционируют также многочисленные этические комитеты с непосредственным участием ученых, проводятся различные экспертизы (экологические, гуманитарные и др.) для оценки научных проектов и проводимых исследований.
Результатом осознания важности этического анализа научной деятельности является совокупность ограничений на научные исследования по этическим соображениям. Существенной частью деятельности этических комитетов и других общественных организаций является контроль за соблюдением подобных ограничений. Сами по себе эти ограничения широко известны. Они касаются прежде всего социальных и медико-биологических исследований. Так, предосудительными являются исследования, которые нарушают права человека, посягают на его свободу, достоинство, право на частную жизнь и т.п. Далее эксперименты, связанные с введением в заблуждение испытуемых (например, для борьбы с психологическими артефактами, см. § 5.4), а также с темами, способными ущемить достоинство человека или заставить его стыдиться (например, с темами, касающимися интимной сферы). Предосудительны эксперименты, связанные с вовлечением испытуемых в морально неприемлемые действия. С этой точки зрения весьма сомнительными являются, например, проведенные в 1960-е гг. известные психологические эксперименты С. Милгрэма, в которых испытуемый должен был наносить другим людям удары электрическим током (хотя действие тока только имитировалось). Итак, обсуждение этической стороны планируемых исследований является сегодня общепринятой практикой.
Однако в целом вопрос о том, кто и в каких формах должен осуществлять контроль над наукой, остается далеко не простым. Разумеется, такой контроль невозможен без участия ученых. Ведь сами ученые (и только они) могут выступать экспертами по проблемам научного познания. Но, кроме того, обсуждение научных проблем требует привлечения широких слоев общественности. Разумный контроль научной деятельности должен опираться на продуманную систему мер, административных, правовых, экономических, политических. Сегодня ученый не может себе позволить замкнуться в своем лабораторном интересе, но он должен уметь консультироваться с общественностью, разъяснять и аргументировать, обосновывать свои взгляды, выдерживать критицизм социальных и этических соображений. Реальная практика организации научных исследований в лидирующих странах показывает, что ученые сами активно поднимают вопросы о целесообразности и этической приемлемости тех или иных проектов, участвуют в работе разнообразных экспертиз, умеют выступать в средствах массовой информации, а также отстаивать свои права в структурах власти (парламенте, правительстве).
Острой остается и проблема действительной оценки исследовательских проектов. Ведь их всестороннее рассмотрение требует развернутого междисциплинарного подхода, участия представителей разных областей (не только научной). В результате при подобного рода экспертизах часто происходит столкновение ценностных перспектив. Поэтому главным вопросом оказывается разумное согласование расходящихся установок и предпочтений. Анализ совокупности целей, средств и ценностей — объективно весьма трудная вещь. Выделить какой-то основной критерий оценки обычно оказывается невозможным. В итоге обсуждение и согласование происходят достаточно сложными путями, включающими подробное изучение сути конфликта, поиск разумного компромисса, использование многокритериальных способов оценки. Конечно, любое столкновение интересов различных сфер всегда трудно уладить. Но все можно решить или хотя бы максимально прояснить при наличии установки на сотрудничество.
Итак, современное сообщество ученых — не замкнутая в своем познавательном интересе привилегированная социальная группа, а активно участвующая в публичных обсуждениях, в общественных структурах и мероприятиях профессиональная элита. Благодаря обладанию специальными знаниями и возможностями ученые являются субъектами повышенной ответственности перед обществом.
Проблема ответственности
Проблема ответственности сама по себе очень сложна. Ведь сегодня в любых мероприятиях задействовано много людей. Но коллективная ответственность является весьма неопределенным понятием. При выполнении широкомасштабной деятельности ответственность лиц обычно рассеивается, и часто при расследовании различных инцидентов ее возлагают на второстепенных работников. И, напротив, существует известная традиция делать единолично ответственным за все руководящую персону. Главная проблема вменения ответственности состоит в том, чтобы она была реальной: каждый должен реально отвечать за собственный вклад в общее предприятие. Это значит, что должны быть разработаны механизмы, четко предписывающие, кто за что отвечает и в каких формах.
В современных условиях, учитывая, что научно-технологические мощности настолько велики, что их воздействие может привести к катастрофе регионального или глобального характера, тема распределения ответственности становится весьма острой. В наши дни она активно обсуждается многими авторами (Г, Кляйном, X. Ленком, Дж. Лэддом, П. Томпсоном, П. Френчем и др.). Например, X. Ионас утверждает, что сегодня должна быть пересмотрена сама доктрина ответственности, необходимо совершить переход от традиционной ответственности виновного к ответственности предупреждающей, охранительной. Вообще говоря, чем большие технологические возможности имеет действующее лицо, тем от него требуется больший объем знаний, необходимых для предусмотрения вероятных последствий, и тем большую ответственность за эти последствия он должен нести, хотя это положение влечет дополнительные трудности.
Вопрос об ответственности в условиях современных технологических возможностей остается открытой проблемой, требующей серьезного анализа. К сожалению, эта проблема пока далека от решения. Но, говоря о разработке конкретных механизмов ответственности, стоит заметить, что уже сам факт открытости научно-технических мероприятий для общественного контроля благотворно влияет на положение дел. Ведь там, где изначально практикуются секретность, закрытость, вседозволенность, всегда складывается удобная обстановка для различных злоупотреблений и недобросовестности; это можно считать самоочевидной истиной.
Этические вопросы специальных наук
Учитывая колоссальный объем современных научных знаний, мы сегодня не можем удовлетвориться некоей обобщенной этикой науки. Этические концепции специфицируются применительно к прикладным проблемам, касающимся тех или иных научных областей. Современное обсуждение этических вопросов требует, чтобы участники диалога владели предметными знаниями конкретных наук. В последние десятилетия интенсивно развиваются частные направления этики науки. Назовем некоторые из них.
Экологическая этика. В англоязычной литературе используется также название «энвайронментальная» этика (от англ. environment — «окружающая среда»). Это направление, исследующее социально-этические аспекты экологических проблем. Современная экология является ярким примером дисциплины, насыщенной ценностным содержанием. Жизнь, природная среда, планета в целом, выступают как ценности, требующие бережного отношения и защиты. Значительную роль в становлении эко-этического подхода сыграла деятельность академика Н.Н. Моисеева (1917-2000). Особенно важны его расчеты, моделирующие последствия ядерной войны (т.н. феномен «ядерной зимы»). Н.Н. Моисеев показывает, что сегодня понятия экологии, нравственности и политики «сплелись в клубок удивительной сложности». В ряде публикаций он вводит понятие экологического императива как безусловного требования, обращенного к человечеству. Экологический императив обязует нас запретить любые войны, поддерживать сохранность основных параметров природной среды — чистоты поверхности Земли, воздуха, Мирового океана. Невыполнение экологического императива есть нарушение важнейших природных констант, следствием которого явится неминуемое и необратимое разрушение биосферы, несовместимое с условиями жизни на Земле. Экологический императив как важнейший ориентир современного мышления требует радикального пересмотра политики, дипломатии, хозяйствования, образования и т.п. «Нравственный и экологический императив — нераздельное целое», — подчеркивает Н.Н. Моисеев.
Биомедицинская этика (биоэтика) — весьма разветвленная и насыщенная область исследований, касающихся нравственных аспектов современной медицинской науки и практики, медицинских технологий, политики здравоохранения. В последнее время биомедицинская этика интенсивно развивается, реагируя на новые возможности медицинской науки (такие как трансплантология и репродуктивные технологии), а также обсуждая традиционно острые вопросы эвтаназии, коллизий, связанных с генетикой, психиатрией, и многие другие темы. Биомедицинская этика ввиду особого драматизма проблем, связанных с человеческой жизнью, здоровьем, интимной сферой, требует дальнейшего развития, серьезного отношения и медиков, и широкой общественности к поднимаемым ею вопросам. Сегодня биомедицинская этика становится обязательным предметом в медицинском образовании. Относительно недавно в нашей стране были созданы Российский национальный комитет по биоэтике и такой же при Президиуме Российской академии медицинских наук. Но развитие отечественной биомедицинской этики пока существенно отстает от мирового уровня. В западных странах этой дисциплине уделяется большое внимание: биоэтикой занимаются специализированные центры и институты (Международный институт биоэтики в Сан-Франциско, биоэтический центр в Монреале и др.), проводятся многочисленные научные конференции, выходят монографии, издаются специальные журналы.
Компьютерная этика — особая область исследований, занимающаяся этическими проблемами, возникающими в связи с развитием компьютерных технологий. Не секрет, что расширение компьютерных возможностей (особенно тех, что предоставлены глобальной сетью Интернет) служит не только во благо, но влечет и ряд негативных последствий. Происходящая сейчас информационная революция вызывает к жизни новые острые проблемы. Так, в сфере компьютерной этики обсуждаются такие вопросы, как доступность и распространение сетевыми средствами различной социально и этически предосудительной информации (пропаганда насилия и т.п.), оправданность создания тотальных баз данных о гражданах, компьютерные преступления, ответственность ученых, занимающихся разработкой новых технологий, и публичный контроль за их деятельностью и другие темы.
Влияние науки на постановку новых этических проблем
Сам ход научного познания оказывает влияние на возникновение и постановку новых этических проблем. Вторгаясь в самые неожиданные области, наука создает непредвиденные этические ситуации. Например, современные репродуктивные технологии в медицине размывают традиционные представления о зачатии, о функции родителей, о биосоциальных основаниях семьи; в итоге серьезная опасность нависает над ценностями семейного жизнеустройства. Многие научно-технологические новшества, которые происходят на наших глазах, могут вызвать далеко идущие социальные последствия и угрожать нам новыми кризисами духовно-нравственного порядка.
Влияние науки на различные социально-этические стороны общественной жизни весьма многогранно. Ведь результаты научных исследований оказывают воздействие на формирование оценочных суждений во многих областях деятельности. Так, наука может продуцировать и поставлять информацию, имеющую для людей социально обостренный смысл: о генетической неполноценности, о психических или физиологических особенностях людей. То же касается исследований в области социологии, педагогики, демографии, этнопсихологии и т.п., которые прямо или косвенно ведут к концепции неравенства людей (скажем, это касается исследований, которые выявляют роль образовательных, этнических, расовых и. других факторов в различии между индивидами или социальными группами). Вообще говоря, вся информация, касающаяся непосредственно взаимоотношений между людьми, является эмоционально и ценностно нагруженной.
Таким образом, вопрос об этической составляющей научных знаний, раскрываемый с максимальной полнотой, оказывается связанным с практически необозримой совокупностью предпосылок, укорененных в универсуме социокультурных установок. Поэтому этика науки является открытой областью исследований. Мы не можем утвердить этику науки в виде раз и навсегда заданного стандартного списка правовых документов и норм. Она поднимает гораздо больше тонких вопросов, которые только на первый взгляд кажутся ценностно нейтральными. И мы не можем предугадать, в какой области могут возникнуть новые этические коллизии ближайшего будущего. Этике науки и в будущем придется оперативно реагировать на научные новации, подвергать их всестороннему рассмотрению. На сегодняшний день этика науки, пожалуй, имеет больше заявленных проблем, чем удовлетворительных решений. Однако нас должно обнадеживать то, что уже само внимание к возникающим проблемам является признаком конструктивной настроенности.
Сейчас отчетливо ясно по крайней мере то, что ход науки заставляет общество по-новому (и порой весьма болезненно) осознавать и осмысливать фундаментальную проблему человека, глубочайшие вопросы о смысле и значимости человеческой жизни и человеческой истории.
