Соотношение науки и политики

Долгое время роль науки заключалась, главным образом, в удовлетворении врожденного человеческого любопытства. В XIX столетии научные результаты стали находить применение в промышленности, XX век привлек науку к политике, а в последние десятилетия новейшие научные достижения буквально преобразили повседневную жизнь. Персональные компьютеры, Интернет, мобильные телефоны - еще три десятка лет тому назад все это относилось к области фантастики. А сейчас ни политики, ни экономисты уже не отрицают, что для развития общества и экономического роста не так важны природные ресурсы, дешевый труд и капитальные вложения, как новые технологии, построенные на новых идеях и новых знаниях. Научные достижения вносят огромный вклад в социально-экономическое развитие и благосостояние человечества, они влияют на отношения с окружающей средой и качество жизни. Но развитие науки создает и новые проблемы, которые требуют внимательного рассмотрения и осмысления.

Можно выделить несколько типов соотношения политики и науки:

Политика как наука (политология). Политика как наука имеет дело с анализом объективных экономических условий, должна учитывать законы общественного развития, реальное соотношение политических сил и др. Эти факторы лежат в основе стратегии и тактики действий субъектов политики.

Политическая наука или политология (греч. πολιτικός — общественный, от греч. πολίτης — гражданин, далее от греч. πόλις — город; др.-греч. λόγος — учение, слово), — наука о политике, то есть об особой сфере жизнедеятельности людей, связанной с властными отношениями, с государственно-политической организацией общества, политическими институтами, принципами, нормами, действие которых призвано обеспечить функционирование общества, взаимоотношения между людьми, обществом и государством.

Лицо, занимающееся политологией, называется политическим ученым или же политологом.

Историю развития политологии можно условно разделить на три периода:

Философский. Возникает в Древнем мире. Продолжается до середины XIX века. Аристотель — основатель политической науки; Цицерон, известный оратор, также много сделал для развития этой науки; Платон; Никколо Макиавелли — итальянский учёный, живший во Флоренции (XVI век), который считается учёным, возродившим политологию в современную эпоху.
Эмпирический. От середины XIX в. до 1945 года. Начинается изучение политологии научными методами. Большое влияние на её развитие оказала социология. Возникает движение марксизм. В 1920-30-е годы центром политологии становится США. Начинается преподавание политической науки в учебных заведениях.
Рефлексия. 1945 год — продолжается до наших дней. В 1948 году под эгидой ЮНЕСКО был созван международный коллоквиум политологов, где рассматривались вопросы политической науки, был определён предмет, объект, задачи политологии. Всем странам было рекомендовано ввести эту науку для изучения в высших учебных заведениях.

Функции политологии

Гносеологическая. Политология позволяет получать новые знания и формализовывать существующие.
Аксиологическая. Политология формирует систему ценностей, позволяет давать оценки политическим решениям, политическим институтам, политическим событиям.
Теоретико-методологическая. Политология разрабатывает теории и методологии исследования политических явлений.
Социализирующая. Позволяет людям разобраться в сути политических процессов.
Мотивационная. Политология может формировать мотивы и действия людей.
Практико-политическая. Экспертиза политических решений, теория политических реформ.
Прогностическая. Политология прогнозирует политические процессы. Прогнозирование осуществляется с помощью системы различных методов, процедур, технологий прогнозирования и практического воздействия на политический процесс. Разновидностью политического прогнозирования является разработка моделей и сценариев развития политической ситуации, предназначенных для обоснования принятых решений.

Ещё одна трактовка:

В отечественной политологии отмечаются такие функции политики:

Выражение властно значимых интересов всех групп и слоёв общества.
Разрешение общественных конфликтов, их рационализация.
Руководство и управление политическими и общественными процессами в интересах тех или иных слоёв населения или всего социума в целом.
Интеграция различных слоёв населения за счёт подчинения их личных интересов интересам общества, обеспечение целостности общественной системы, стабильности и порядка.
Политическая социализация.
Обеспечение преемственности и инновационности социального развития общества и всего государства в целом.

Политика и научная деятельность

Наука создает информацию об осуществимости и неосуществимости проекта, о вероятности успеха и риске, прямых и косвенных последствиях, они разоблачают стереотипы и предрассудки, но никогда не берут на себя ответственности за решение.

За последнее время жизнь политизировалась. Наука и политика тесно взаимодействуют. любая область науки очень сильно зависит от политики: это действительность. И если политические структуры работают плохо, то на науке это здорово отражается.

Вот, скажем, как вообще в нашей стране определяются важнейшие направления развития науки, которые должны поддерживаться государством? В нормальных странах решающим голосом в этом деле является мнение наиболее известных и уважаемых ученых, реальных специалистов в своей области. А у нас? «Нет, вы, товарищи ученые, конечно, можете советовать, но окончательное решение — не за вами». А за кем? У нас основные направления определяются госчиновниками, которые если и имеют отношение к науке, то весьма отдаленное. Может, это какая-то ошибка, которую просто исправить? Нет, это не ошибка. Это абсолютно логическое следствие «государственной вертикали» — политической системы, выстроенной в России.

В 2013 году Российская академия наук, существующая уже почти 300 лет, была ликвидирована как независимая организация, управляющая наукой. Остался некий клуб ученых. Да, такие клубы существуют и в развитых странах, но там есть иные структуры, где мнение ученых — решающее при определении направления исследований. У нас таких структур больше нет. А до этого РАН раздражала власти не вполне согласованными или вообще независимыми решениями. Как же они смеют, получая от нас деньги, — рассуждают госчиновники. Так в том-то и дело, что эти деньги — вовсе не чиновников, это деньги общества. Общество во всех странах вливает деньги в древо науки, не зная, на какой ветви вырастет плод, но доверяя ученым. Это не значит, что деньги можно давать кому угодно. Не кому угодно, а наиболее интересным и перспективным направлениям. А что есть перспективно — должно определяться самими учеными.

НАУКА И ПОЛИТИКА А.В. Юревич, И.П. Цапенко

Менее понятным выглядит обратный феномен — влечение к науке политиков, которые в перерывах между политическими баталиями пишут «научные» книги, читают лекции и защищают диссертации. Общий объем писательской активности политиков даже трудно представить. Она захватила многие десятки имен, включая Г.А. Зюганова, В.В. Жириновского, В.И. Илюхина, Ю.М. Лужкова, Н.М. Харитонова и многих других.

Подобное «братство» бедной науки и богатой политики объясняется многими причинами: и все еще сохранившимся уважением к ученым степеням, и простотой их получения (особенно для политиков), и желанием тех, кто покинул науку или никогда к ней не принадлежал, пожизненно считаться ученым, и намерением закрепить за собой устойчивый социальный статус, независимый от политической конъюнктуры. Но, наверное, главная причина повышенного интереса политиков к ученым степеням состоит в том, что они символизируют принадлежность к науке, превращают политика в эксперта и дают ему возможность выступать от ее имени, формулируя свое личное мнение как мнение компетентного специалиста.

Так или иначе взаимодействие между сообществами ученых и политиков выглядит как циркуляция кадров. И все же это братство далеко не равных. Поэтому политика для ученых куда более притягательна, чем наука для политиков, и отток кадров из науки в политику куда интенсивнее обратного движения.

Ш. де Голль однажды выразился так: «Политику нет нужды обладать умом Спинозы, его “ум” — это его советники и аналитики». Отсюда — обрастание высшей исполнительной власти обслуживающим экспертным аппаратом, а также сходные процессы, которые происходят и за пределами институтов государственной власти — в крупных партиях, профсоюзах и других общественных организациях. Разумеется, политики стремятся подобрать себе советников и аналитиков из числа наиболее одаренных. В странах, обладающих развитой политической культурой и информационной инфраструктурой, это не составляет труда, поскольку регулярно издаются сборники «Кто есть кто» (в науке), содержащие исчерпывающую информацию о ее лучших представителях; ученые, прославившиеся в науке, достаточно известны и в обществе — вследствие того, что образованные слои проявляют к ней достаточный интерес, и т.д. На базе всего этого складывается отточенный механизм приближения «мозгов» к власти, который, совершенствуясь десятилетиями, служит одним из опорных элементов интеллектуального обеспечения политики. Совсем иначе обстоит дело у нас. Отработанный, да и вообще сколь - либо разумный механизм приближения «мозгов» к власти отсутствует, сборники типа «Кто есть кто» если и издаются, то не читаются ни самими политиками, ни их окружением, а обрести в нашем обществе известность ученый может, лишь став крупным бизнесменом или тем же политиком. Исследования показывают, что перспективы приближения ученых к власти у нас определяются четырьмя основными факторами. Во-первых, известностью, полученной в результате не научных заслуг, а регулярных выступлений в средствах массовой информации. Во-вторых, лояльностью к политикам. В-третьих, пробивными способностями самих интеллектуалов — умением привлечь внимание, протолкаться поближе к власти и проявить те способности, которыми обладал персонаж известной книги «Закон Паркинсона» мистер Пролез. И, в-четвертых, умением оказаться в нужное время в нужном месте, предполагающим особый «нюх» на то, что, где и когда нужно сделать, чтобы власть имущие тебя заприметили. В результате типовой ученый, консультирующий наших политиков, — это выходец из «среднего» слоя научного сообщества, активный кандидат наук, не снискавший особых лавров в науке, но преуспевший в саморекламе и сблизившийся со СМИ.

Особенности «видимых» интеллектуалов

В силу описанной специфики отечественного механизма приближения «мозгов» к власти наши политики, стремясь подыскать себе наилучших, на деле находят наиболее известных, наиболее «видимых» интеллектуалов, что, естественно, сказывается на типовых качествах ученых, приобщающихся к политике. Считается, что в политике достигают успеха преимущественно те, чей интеллектуальный уровень выше среднего, но ненамного, поскольку люди со слишком высоким интеллектом воспринимаются массами как чужие и непонятные. По таким объективным показателям научной продуктивности, как цитат-индекс и количество публикаций, ученые, уходящие в политику и в бизнес, в четыре-пять раз уступают своим коллегам, остающимся в науке, а работы 70% подобных экс-ученых вообще никем и никогда не цитировались. В общем, факты говорят о том, что из науки уходят в основном те, кто в ней ничего существенного не добился, конечно, не только вследствие недостатка мотивации, но и ввиду отсутствия необходимых для этого интеллектуальных дарований.

Дело, разумеется, не только в интеллектуальных дарованиях. Исследования показывают, что ученые — это люди весьма специфического эмоционального склада, испытывающие повышенную потребность в спокойствии и безопасности и поэтому стремящиеся избегать тех нервных и неопределенных ситуаций, которые характерны для политики. Но, разумеется, наиболее часто акцентируются различия в моральных качествах ученых и политиков. «Кто отдается политике, тому трудно сохранить себя от притупления чувства истины и справедливости. Людей с высшими стремлениями и тоньше чувствующих партийная жизнь отталкивает, и они вообще отстраняются от общественной жизни», — утверждал в начале века, когда политика еще не считалась грязным делом, Б. Паульсен. Едва ли есть смысл доказывать, что наука требует объективности, а политика — это служение партийным интересам, и по большому счету лишь небезызвестная «партийная» наука совместима с политикой. В результате неудивительно, что выходцам из науки, ушедшим в политику, иногда даются весьма жесткие характеристики.

Следует также отметить, что ученые, оказавшиеся во властных и околовластных структурах, весьма безжалостно обращаются со своими бывшими коллегами. Так, например, в Государственной Думе многие обладатели ученых степеней регулярно голосуют против увеличения расходов на науку, а экс-ученые, оказавшиеся в органах исполнительной власти, урезают расходы на нее еще более решительно. Подобное поведение, по-видимому, обусловлено не только традиционной разобщенностью российской интеллигенции, но и тем, что посредственные ученые, проникшие во власть, часто «имеют зуб» на своих более талантливых коллег. Честолюбивые люди обычно не прощают таких обид и, оказавшись на высоких постах, сознательно или неосознанно мстят науке за то, чего в ней не добились. Надо отметить, что всегда достаточно выражена и динамика востребованного общественно-политической жизнью типа интеллектуала, в результате чего на ее поверхность последовательно всплывают сменяющие друг друга типы. Время всегда лепит из достаточно пластичного интеллектуального материала тот тип политически активного интеллектуала, который наиболее востребован в данный момент. По этой причине, хотя спрос на интеллектуалов в качестве, скажем, идеологов существовал всегда, он возрастал в переходные, революционные эпохи, требовавшие новых «измов». В результате интеллектуалы, которые в иные времена нашли бы себя в чем-то другом, в периоды значительных социальных изменений становились идеологами.

Предпосылкой разрастания сети «обслуживающих» центров, каждый из которых считается «независимым» (не очень ясно, от кого именно), явилась также предельная либерализация статусной структуры нашего общества: любой гражданин России — независимо от квалификации и уровня образования — сейчас имеет возможность создать собственный исследовательский центр или даже учредить академию. «Независимые» исследовательские центры довольно быстро оформились в самостоятельную систему влияния на власть. Их преимущества перед нашими традиционными НИИ состояли в компактности, мобильности, хорошей организации «обслуживания», приспособленности к решению задач, которые ставят власть имущие, и склонности к тому, что Дж. Раветц называет «научным антрепренерством», предполагающим способность проводить быстро осуществляемые и низкокачественные исследования, браться за любые задачи, если это сулит материальные выгоды, действовать в угоду властям предержащим и т.д. Иллюстрацией данного стиля работы может служить социолог, который, получив предложение провести социологическое исследование, спросил заказчика: «А как вам подсчитать результаты — в чью пользу?» В силу описанных выше особенностей «независимая» наука быстро оттеснила нашу официальную от умов и кошельков новой элиты. Правда, отечественные НИИ, некогда состоявшие в близких и прочных связях с власть имущими, по-прежнему пишут им докладные записки — в основном по инерции. Так, например, институты РАН за последние годы направили во властные структуры две тысячи (!) всевозможных докладов и аналитических записок. Однако, как было отмечено на одном из Общих собраний РАН, «большая часть этих документов ложится под сукно» — в отличие от рекомендаций «обслуживающих» интеллектуалов.

В традиционных представлениях о взаимоотношениях науки и общества доминирующее место отводится обществу и его воздействию на науку. Обратное влияние науки на общество явно недооценивается, при этом роль ее чаще всего сводится к производству нового знания. Это сужает ее социальное значение.

В России вторичные социальные функции науки, включающие интеллектуализацию других сфер общества, их кадровую и идейную подпитку и пр., нередко обнаруживают, например, в мире политики, своеобразные и противоречивые проявления.

Исход ученых в политику

Одним из самых заметных фактов в нелегкой жизни современной российской науки стал массовый исход ученых в политику. И хотя по масштабам этот вид утечки умов не может сравниться с двумя ее другими видами — эмиграцией ученых и их переходом в бизнес, по своей значимости он вполне сопоставим с ними, оказывая большое влияние и на науку, и на политику. Причины массовой миграции людей науки в политику достаточно очевидны. Современная Россия, где даже супружеские разводы нередко совершаются по политическим причинам, патологически политизирована, переживает настоящий культ политики и всего, что с ней связано. В этих условиях политика, где к тому же сосредоточены большие деньги, служит естественным центром притяжения для активных и честолюбивых людей. Ведь участие в ней, сопряженное с постоянным вниманием СМИ, гораздо лучший способ обрести известность, чем десяток-другой научных открытий.

Весьма способствует обращению к политике и мессианское сознание, свойственное ученым вообще, и российским интеллектуалам в особенности. Неудивительно, что многие ученые приходят в политику в качестве спасителей отечества.