Историческое событие.
Событие всегда было и остается основой, исходным пунктом историографии. В отличие от происшествия или случая, событие — это категория исторического анализа. На протяжении большей части своего существования историография была, прежде всего, историей событийной и писалась в форме рассказа.
Существует три типа событий, значимых для конструирования прошлой социальной реальности, — трансцендентные, природные и социальные. Природные события включают физические (солнечные затмения, наводнения, да и просто перемена погоды перед битвой, например) и биологические (рождение, болезнь и смерть). Трансцендентные события — явления, откровения, вмешательство трансцендентных субъектов. Главные для исторического знания — социальные события, т. е. человеческие действия. Социальные события можно cоотносить с социальными или культурными действиями. Социальные действия, в свою очередь, можно разделить, например, на политические, экономические, бытовые, а культурные — на творчество, ритуалы, обучение и т. д. Отбор событий, значимых для историка, их интерпретация и общая оценка роли событий в жизни общества и историческом исследовании — тема перманентной дискуссии.
Событие как элемент исторического анализа. Представления о значимости событий, о том, какие из них являются «историческими» и поэтому должны попадать в поле зрения историка, значительно менялись на протяжении веков. Для христианской историографии существенное значение имели действия, описанные в библейской истории. Религиозное знание о прошлом включает трансцендентные (они же и базовые), социальные и природные события, которые нередко наделяются смыслом «знамений». Чем прочнее становились позиции рационалистической науки, тем с большим презрением представители «научной истории» относились к истории описательно-событийной. В Новое время индивидуальные, несущественные события относили к хронике, а общезначимые и важные — к истории. При этом подчеркивали тесную взаимосвязь, глубинность и логическую упорядоченность между событиями в истории и их несвязанность, поверхностность и строгую хронологичность в хронике. Однако «понизив» статус событий, историография продолжала активно оперировать ими, ибо в значении «человеческих действий» они и есть история (в конечном счете ничего другого, кроме человеческих действий и их результатов, в истории нет).
Для современной историографии характерно иное восприятие события (сто связано с появлением микроистории), — это применение комплексного подхода, который был традиционно характерен для макроистории, к единичному событию, локализованному во времени и в пространстве. Он предполагает пристальный (что недостижимо при изучении крупных событий и протяженных периодов) и всесторонний (экономический, социальный, политический, ментальный и т. д.) анализ на примере конкретных явлений.
Интерпретация события требует различать внешнюю сторону социального действия и его внутреннее содержание, отличия между которыми были определены Р. Коллингвудом. Под внешней стороной события подразумевается все, относящееся к нему, что может быть описано в терминах, относящихся к телам и их движениям (убийство, сражение, подписание документа и т.д.). Внутренняя сторона события - это соотнесение его с контекстом, поиск причинно-следственных связей и т.д.
Описание любого события всегда охватывает некую область социальной реальности во времени. Процедура контекстуализации неизбежно помещает отдельное событие в исторический континуум. При этом одно и то же происшествие может быть отмечено как событие, а может и нет, также в зависимости от задач исторического исследования. Одновременно даже самое нейтральное изложение событий невозможно без их интерпретации. Наконец, важность событий прошлого определяется исключительно по документальным источникам, и пока источники молчат, событие отсутствует.
Событие и темпоральность. Отношения события с временем очень тесные. С одной стороны, как отмечал Ф. Бродель, время можно измерять событиями, с другой — человеческие действия сами измеряются астрономическим временем («битва длилась до захода солнца», «Столетняя война»). Роль человеческого действия как исходного элемента исторического времени связана в первую очередь с датировкой. Сама природа события такова, что событийная история привязана к хронологии. В свою очередь датировка как темпоральная организация истории означает, что при ответе на вопрос о каком-либо событии мы прежде всего называем время, когда оно произошло, для того, чтобы каждое событие получило соотносимое с другими «времяположение». Кроме того, выделение события немыслимо без установления хронологических «до» и «после».
При этом как способы датировки, так и отношение к датам существенно различались в разные эпохи. В частности, хронология Средневековья имела знаковый характер, т. е. она не определялась объективным временем, которое может быть точно измерено. Новое время породило иное отношение к датировке событий, которая в гораздо большей степени несет смысловую нагрузку, и цепь событий, выстроенных в хронологическом порядке, стала подчиняться некоему замыслу, концепции, априорным правилам отбора значимых событий и т. д. Одновременно возрос интерес к научной хронологии, которая начала формироваться в XVII в.
Первоначально в историографии событие полагалось как единичное происшествие, возведенное в ранг значительного, затем появились «не-точечные», или макрособытия — политические, социальные, экономические - это целая цепь событий, охватывающих достаточно протяженный период (война, революция и др.). В подобные критические периоды события, следующие одно за другим и обычно относимые к рядовым (встречи, переговоры и т. д.), уже в глазах современников становятся историческими и определяют параметры макрособытия. В цепи событий, характеризующих макрособытия, нередко можно выделить центральное событие-символ: например, похищение Елены, взятие Бастилии, выстрел в Сараево и т.д. События, следующие одно за другим, образуют временной ряд, который не является простой совокупностью несвязанных событий. Историческое мышление как раз и основывается на предположении о существовании внутренних, или необходимых, связей между событиями во временном ряду, так что одно событие необходимо ведет к другому, и поэтому возможно вести исследование от настоящего к прошлому. Событие является исходным элементом структурирования времени в историческом повествовании. В рамках концепции «Время-1» время «заполняется» событиями, и датировка событий означает маркирование точек на временной оси.
Следующая функция события — демаркация исторических периодов. Событие при этом трактуется как разрыв исторического времени, перерыв в постепенности. Периодизация необходима исторической науке как организующая и упорядочивающая схема знаний об исторических событиях и процессах. Хронология делится на эпохи (например, античность, Средние века, Новое время, новейшая история), эпохи — на периоды, периоды — на этапы и т. д. В историографии существуют общепризнанные случаи эпохальных событий (например, Великая французская революция, Мировые Войны, падение Западной Римской империи, открытие Нового Света и т.д.) и социально-значимых событий для разных цивилизаций, культур, стран. Социально значимое событие делает исторически важным соответствующий период времени, при этом социальная значимость может существовать для одних социальных или политических групп и отсутствовать для других (например, революция 1917 г. совершенно по-разному воспринимается в России и Европе).
Структуры: статика и динамика. В Новое время в изучении истории постепенно сложились два основных подхода. Сторонники первого полагают, что история собственно состоит в описании событий, сторонники второго пытаются анализировать историю, по возможности игнорируя исторические события и фокусируя внимание на социальных целостностях (обществах, культурах, цивилизациях, общественноэкономических формациях, т. е. подсистемах социальной реальности и их элементах), которые интерпретируются как структуры. Структура - это взаиморасположение и связь составных частей чего-либо, образующих единое целое. Во второй половине XX в. термин «структура» прочно утверждается в социальных и гуманитарных науках благодаря развитию так называемого структурно-функционального подхода в социологии (Т. Парсонс, Р. Мёртон и др.) и структуралистского направления в культурологии (К. Леви-Строс, М. Фуко и др.).
В современной историографии можно выделить аналоги всех основных структурных подходов к анализу социальной реальности, прежде всего структурно-функциональный, где концепция структуры относится к комплексу социальных институтов (государство, семья и т. д.) и структуралистский, в центре внимания которого находятся структуры и системы культуры. Структурная история занимается конструированием не человеческих действий, а общественных структур. В то время как события инициируются и переживаются конкретными людьми, структуры надындивидуальны и интерсубъективны. Их никогда нельзя свести к отдельным личностям и лишь изредка можно связать с четко определенными группами. Временные константы структур пересекают хронологически обозримое пространство опыта, доступного субъектам, вовлеченным в события.
Первая проблема - соотношение между событием и структурой. Представители методологического индивидуализма, этнометодологии или феноменологической социологии считают первичным человеческое действие, отрицают детерминирующее воздействие структур на индивидов, которые сами «создают мир вокруг себя». Представители второго подхода, основы которого заложил Э. Дюркгейм и который распространился среди функционалистов, предлагают заниматься исключительно социальными структурами, которые в свете их теорий определяют и действия, и характеристики индивидов. Сторонники третьего, синтезирующего подхода (например, П. Бергер, П. Бурдьё) отвергают и идею структур, полностью детерминирующих действия индивида, и тезис об индивидах, свободно создающих свой мир. В их концепциях акцент делается на взаимовлиянии человеческих действий и существующих в социальном мире структур. Смыслы, придаваемые индивидами своему миру, становятся институционализированными или превращаются в социальные структуры, а структуры становятся частью систем смыслов, используемых индивидами, ограничивая их действия.
Колоссальное ускорение развитию структурной истории придали представители французской школы «Анналов», которые ставили своей целью разъяснение социальной действительности методом реконструкции объективных процессов и структур, низводя роль событий в историческом процессе до второстепенной. В последние десятилетия историки стали утрачивать интерес к структурному анализу и все чаще вновь обращаются к событию. Более всего это характерно для таких направлений, как история повседневности, история семьи, крестьяноведение, микроистория, истории ментальности и т.д. При этом концепция структур и концепция событий взаимодополняют друг друга. В рамках этого подхода события и структуры трактуются как относительно автономные объекты, несводимые один к другому и в то же время неразрывно связанные.
Вторая важная проблема— это соотношение постоянства и изменений. Каким образом можно совместить представления о существовании постоянных структур и относительной неизменности социальной реальности с не прекращающимся ни на минуту потоком социальных и культурных действий, каждое из которых в той или иной мере влияет на систему и обусловливает ее изменения? Поэтому анализ социальной реальности должен быть разделен на две части, отражающие идеи постоянства и изменчивости. К тому времени такое разделение уже было концептуализировано в рамках одного из разделов физики, а именно — механики, где существовали понятия статики и динамики. В XIX в. основатель «социальной физики» О. Конт прямо перенес концепцию статики и динамики в социологию. В конце XIX в. эти понятия стали использоваться в экономической теории. Ф. де Соссюр фактически ввел понятия статики и динамики в лингвистический анализ, но, обозначил их как «синхронию» и «диахронию». В дальнейшем именно эти термины стали активно использоваться в историографии. В диахроническом анализе явление трактуется как звено в длинной исторической цепи и определяется его «генетический» код, связь, историческая преемственность и прерывность по отношению к однотипным, родственным явлениям. Первый подход предполагает исследование эволюции явления, происходящей при сохранении внешней по отношению к нему причины (факторов), которые действуют на протяжении длительного периода. При синхроническом анализе в поле зрения оказывается горизонтальный срез, анализируются связи данного феномена или процесса с другими, существующими и взаимодействующими с ним одновременно. Этот подход включает в поле зрения всю совокупность взаимодействующих явлений и процессов, которые и определяют в конечном счете форму и историческую роль интересующего феномена. Различие между «событийной» и «структурной» историей одно время также тематизировалось как «диахрония» и «синхрония». Изначально структурная история была связана прежде всего с синхроническим анализом состояний систем социального мира, в рамках которого проблемы изменений, эволюции оказывались на заднем плане. Но полностью игнорировать динамику невозможно, и сторонникам структурного подхода пришлось решать проблемы соотношения стабильности и изменений, постоянства и прерывности и вытекающую отсюда задачу деления прошлого на «однородные» состояния (эпохи или периоды) и периоды трансформации, «разрывов» и т. д.
С теоретической точки зрения, в основе любой простейшей содержательной периодизации истории общества лежат две посылки. Первая состоит в представлении об относительной неизменности каких-то характеристик социальной реальности, вторая предполагает наличие «разрывов» или качественных изменений состояния системы (ее структуры). При этом посылка о постоянстве является частичной — она подразумевает выделение какой- то одной неизменной структуры, но при этом могут анализироваться изменения во всех остальных структурах при условии, что они не влияют на ту, которая была выделена в качестве основы для периодизации. Не менее важна и идея «разрывов» или «переломов», которая, впрочем, также имеет частичный характер и относится к радикальному изменению лишь какой-то определенной структуры.
В итоге можно говорить о создании своего рода разрывно-стационарной концепции, подразумевающей существование стационарных периодов относительно неизменной структуры, разделенных некими интервалами, когда эта структура резко меняется. На практике разрывно-стационарная модель исторического процесса издавна концептуализировалась двумя способами.
- Первый и очень древний способ в качестве точек «разрыва» использует определенные события. Предполагается, что данное событие (или действие) радикально меняет состояние системы (ее структуру), соответственно, история делится на «до» и «после» события. Событие нередко служит вехой, отделяющей одно стационарное состояние от другого. Простейшая модель такого типа — период правления. Момент смены правителя и служит точкой «разрыва», до этого предполагается наличие одной структуры власти, после — другой. При таком подходе предельно очевидна и связь между структурой и человеческим действием.
- Второй подход идет от периодов стабильности определенных структур. В рамках структурного подхода к периодизации объектом исследования становились времена, наполненные определенным содержанием, например: Ренессанс, период абсолютизма, классицизм, викторианская Англия, нэп и т. д. Историческое время можно структурировать по стилям в искусстве или по поколениям культурных элит. Во всех таких случаях границы периода становятся более расплывчатыми, но в неявном виде наличие такой границы (и, соответственно, некоего разрыва) все равно подразумеваются. Подход такого рода первоначально возник в социальной философии или историософии в XVIII в. Именно тогда начались попытки выделения различных стадий, эпох, периодов, этапов и пр.
Оба подхода можно проиллюстрировать на примере одной сугубо историографической системы периодизации — деления истории на Древнюю, Среднюю и Новую. Первоначально она шла от событий-разрывов (падение Западной Римской империи и падение Восточной Римской империи). Но в XVIII в. акценты меняются — исходной становится идея постоянства (содержания эпохи), а точное определение границ между ними отходит на второй план (хотя наличие разрывов все равно подразумевается. Поэтому возникает понятие «переходный период», на протяжении которых формируются новые структуры). Уже с середины XIX в. «стационарно-разрывная» модель начинает фигурировать в исторических исследованиях в явном виде. По мере активизации структурного подхода, начали множиться различные модели исторического процесса, делившие историю на периоды по разным структурам (экономическим, политическим, социальным, интеллектуальным и т. д. вплоть до стилей в искусстве). В XX в. это многообразие продолжало нарастать, в итоге стал образовываться своего рода хаос — каждый исследователь выбирал «свою» структуру, начинал выделять в ней стационарные периоды и разрывы и соответствующим образом проводить периодизацию. Ф. Бродель предложил схему, подразделяющую исторические структуры на три уровня по критерию скорости происходящих в них изменений:
- В самых нижних слоях общественного бытия господствует постоянство, стабильные структуры, основными элементами которых являются человек, Земля, космос. Время протекает здесь настолько медленно, что кажется почти неподвижным. Изменения взаимоотношений общества и природы, привычки мыслить и действовать измеряются столетиями. Это, по выражению Броделя, «длительная <временная> протяженность».
- На втором уровне находятся экономические и социальные структуры, где скорость изменения измеряется десятилетиями.
- На третьем, поверхностном — политическом — слое истории события действительно определяются не отрезками времени, а хронологическими датами.
В дальнейшем можно выделить несколько направлений: теория стационарных периодов (Э. Ле Руа Ладюри), концептуализация исторических кризисов, циклические модели (И. Валлерстайн и др.) и версии равномерных изменений (Ф. Фюре, М. Ферро и др.). Наконец, выделение исторических периодов на основе структурных характеристик все равно имеет связь с событием, но отбор и интерпретацию событий определяет дизайн структуры. Таким образом, во всех подобных работах события, попадающие в поле зрения историка, будут задаваться структурой, избранной для исследования. Дуальность связи между событием и структурой состоит и в том, что нередко одно и то же явление можно трактовать и как событие, и как структуру (например, революции).
