Появление тоненькой книжечки стихов "Поэтические размышления" (написанных главным образом во второй половине 1810-х годов) было встречено читающей публикой с энтузиазмом. В 1820-1823 гг. она переиздавалась девять раз. Шарль Нодье связывал успех "Поэтических размышлений" с возрождением религиозного чувства, а Ламартина назвал "продолжателем одного из самых красноречивых интерпретаторов христианства".
10-е годы для Ламартина - период, когда его неотступно занимают мысли о Боге, о бессмертии души, определяя его художественные искания. Поэт отступает от догматов католической церкви, прославляя единого Бога, справедливого и доброго, "о котором мечтал Пифагор, которого возвестил Сократ и провидел Платон", образ которого "исказили руки лжесвященников". Поэма "Человек" посвящена Байрону. Для Ламартина Байрон - властитель дум, олицетворение стержневой для романтической эстетики идеи величия и божественного предназначения художника. Байрон Ламартина - это титан, но титан, как подчеркивается далее, ограниченный в своих возможностях, ибо "бунт мятежного разума" бесплоден, люди совершают преступления, стремясь к познанию, тогда как их удел "не ведать и исполнять". Более того, утверждает поэт, надо "почитать это божественное рабство" и соединять с намерениями Творца свою свободную волю. Ламартин знает, что его современники усомнились в благости "божественного рабства". В поэме "Человек" звучит рассуждение о свойственном людям "мечтательном беспокойстве, уносящем из узкой сферы реальности на широкие просторы вероятного". Поэт признается, что ему самому тоже привелось "вопрошать, опережать время, спускаться в глубь веков". Он тоже хотел когда-то проникнуть в тайны природы, истории человеческой жизни и смерти. Теперь он знает, что тогда он лицезрел только Творца, не постигая его. Но, наконец, он прозрел. И уже сознательно возносит хвалу Богу. В поэме противопоставлены байронический титанизм и христианская идея ограниченности человеческих возможностей. Но это противопоставление возникает как драматическое столкновение разных начал души лирического героя.
В духовной лирике Ламартина картины моря, гор, долин утопают в потоках солнечного света и утрачивают свою телесность, подобно зыбким облачным миражам. "Энтузиазм" уносит поэта в царство "небесной сферы", где "вместе с тенью земли исчезает время и пространство". Этот образ повторяется вновь и вновь с небольшими вариациями, обычно сопровождаясь монологами, где поэт признается в своем ничтожестве, изъявляет готовность раствориться в лоне божества, призывая смерть-избавительницу. Хотя поэт меньше ценит "голоса земные", именно они передают драматизм отношений человека с миром и сложную гамму его чувств. Это особенно очевидно в стихотворениях, где на первом плане оказывается живое впечатление, состояние души, драматический эпизод личной жизни. Так, знаменитое "Озеро" (XIII), где запечатлены трагические переживания - утрата возлюбленной, мысли о собственной близкой смерти,- можно тоже рассматривать как звено в цепи размышлений поэта о безбрежности "океана веков" и ограниченности человеческой жизни.
И пусть время неодолимо, любовь может соперничать с ним. Таков пафос заключительных строф элегии, где, обращаясь к озеру, скалам, звездам, ветру, воздуху - ко всему тому, "что можно слышать, видеть, вдыхать", поэт просит повторять: "Они любили".
Элегию "Одиночество", так же как и "Озеро", связывают с именем возлюбленной поэта. Она написана через несколько месяцев после ее кончины. Стихотворение начинается описанием пейзажа, типичного для романтизма: бурная река, дремлющая гладь озера в долине, . а поэт стоит на вершине горы, под сенью старого дуба. Ухо его чутко улавливает рокот реки, звон колокола, умирающие шумы дня, взор охватывает детали пейзажа, скользит по ним, воспринимает переменчивость их облика в приближающихся сумерках. Кругом все находится в движении, а сам он неподвижен, внутренне мертв. Мысли, чувства поэта постепенно как бы отрываются от пейзажа, устремляются вслед за солнцем в иные выси. Он хочет покинуть эту землю: "Что общего еще между землей и мной?" Но он остается здесь, на земле, беспомощный, опустошенный.
Июльская революция 1830 г. открывает новый этап творчества Ламартина. Теперь он призывает к моральному обновлению верхов и низов общества, выступает за "приложение евангельской истины к политической организации общества", ибо "христианские идеи могут помочь демократии организоваться". В поэме "Революции" звучит отклик Ламартина на Лионское восстание 1831 г., очевидцем которого он был. Видимо, поэт инстинктивно почувствовал, что стал свидетелем события эпохального значения. Во всяком случае оно побудило его к размышлениям о ходе истории, о ее законах, перспективах. История предстает в поэме как серия громоздящихся друг на друга катастрофических, трагических эпизодов, над хаосом которых раздается неумолчный крик "свобода". Поэт не скрывает смятения - "все тает, рушится, колеблется", и сам он чувствует, что "земля дрожит под домом его предков". И все же он не хочет, чтобы мир погиб с ним. В "Революциях" есть образ человечества - Помолодевшего орла, меняющего оперение, который поднимается от облака к облаку - навстречу солнечному свету.
В произведениях 30-40-х годов сказывается стремление писателя отказаться от прежнего стиля "неопределенной символики" в пользу ясности, внятности. Подобный итог свидетельствует о том, что поэт как бы замкнулся в себе, вернувшись из широт вселенной в патриархальный мир прошлого, в свою очередь шаг за шагом отступающий в небытие. Это одно из свидетельств того, что он уже сказал свое слово, исчерпал себя, хотя продолжал жить и творить.
