В современной культуре – всплеск интереса к теме веры и религии, что связано с возвращением общества к церкви, к Православию.
Такой путь прошла первая книга прозы одного из лидеров современного литературного процесса Майи Кучерской «Современный патерик. Чтение для впавших в уныние» (2006) — сборник историй, рассказов и анекдотов, посвящённых современной жизни Русской православной церкви. «Из них, как из кусочков смальты, складывается мозаика — образ обновленного, ответившего на вызовы XXI века, user-friendly «современного православия». На счету «Патерика» сейчас уже семь переизданий, «Бунинская премия» (2006), множество полярных отзывов, высокая оценка критиков и спектакль, поставленный Новым московским драматическим театром.
Определение жанра выносится в название текста. Писательница сознательно делает акцент на жанровой специфике текста, словно проблематизируя принадлежность текста к определенному дискурсу (христианской культуры). Проблема жанра здесь заслуживает специального внимания.
Согласно идее М.М.Бахтина, речевые жанры делятся на две категории: первичные (простые, как правило, устные) и вторичные (сложные, преимущественно, письменные).
Патерик как жанр предполагает изложение мыслей подвижников благочестия, святых отцов церкви либо описание произошедших с ними жизненных ситуаций, в которых в наивысшей степени проявилась их добродетель.
Кучерская продолжает традицию исконного жанра, включая в повествования главы, посвященные описанию деяний и наставлений старцев своим духовным чадам или окормляющейся пастве (сюда вписываются такие циклы ,как «отец Николай», «отец Павел» и др.). Эти фрагменты действительно можно отнести к отеческим книгам, однако писатель делает отступление от канона жанра – героями этих циклов являются легко узнаваемые и почитаемые многими, но неканонизированные старцы русской православной церкви – отец Николай (Гурьянов), игумен Митрофан, отец Павел (Груздев), отец Иоанн (Крестьянкин), епископ Василий (Родзянко). Более того, Кучерская выходит в данном случае за границы жанра Патерика и выстраивает почти житийное повествование – от детства до преставления, включающее не обязательные для патерика, но ключевые для жанра жития рассказы о чудесах, свершившихся по молитвам старцев.
Однако, в отличие от канонического патерика и жития, для автора современного текста важным становится не столько рассказать о строгой аскезе старцев и о чудесах их, сколько показать их настоящими живыми людьми, нашими современниками, естественными, со своими слабостями, тонкостями, чувством юмора, сократив тем самым дистанцию между ними и читателем. Потому автор вводит в повествование зарисовки бытовых сцен из жизни подвижников, не несущих никакой религиозной нагрузки, но органично для современного разговора с читателем.
Точно также насельники монастырей оказываются не нелюдимыми аскетами, а людьми, мучимыми обычными слабостями, – они ленятся, объедаются шоколадом, подшучивают над братией. Описывая их сражения с собственной греховностью, автор не позволяет себе никакого сарказма - книга оказывается пропитана мягким юмором и нескрываемой любовью к героям. В структуру «Патерика» М.Кучерская включает другие жанровые формы, такие как фацеция, проповедь, рассказы о чудесах.
В жанре фацеции – шутки, шуточного рассказа – Майя Кучерская знакомит читателя с монастырской жизнью, искушениями и радостями иноков, недостатками батюшек, находчивостью семинаристов, с ревностью о Господе без разума.
Жанру проповеди – как одному из центральных церковных жанров – автор отводит особенное место в цикле «Назидательные рассказы для чтения в воскресной школе», демонстрируя оборотную, гипертрофированную сторону христианского рвения, вредящую человеческой жизни и душе.
В этом же цикле удивительно уместной оказывается форма детской страшилки: повествование о православной маме, что, помолившись Аврааму, зарезала-таки не желающую молиться дочь. Автор иносказательно говорит здесь о действительных бедах непонимания сущности православия: о непонимании того, что вера добровольна, что она никогда не утилитарна, ее нельзя зажечь в ком-то искусственно, о непонимании того, что подобные действия могут погубить в человеке желание к ней приобщиться и христианскими не являются.
Столкновение в тексте принципиально различных жанровых моделей обнаруживает самоопределение автора «Патерика» в вопросах веры: сталкивая канонические церковные жанры (такие как патерик, проповедь, элементы жития) с фольклорными (к примеру, со страшилкой), автор будто снижает пафос высокого стиля церковной литературы, демонстрирует собственную позицию понимания веры.
«Современный патерик» можно назвать постмодернистским текстом - многожанровым, многоуровневым, рассчитанным на совершенно разную аудиторию. Текст Кучерской может быть прочитан по-разному – в зависимости от того, какой читатель возьмет в руки книгу.
Для неискушенного в вопросах веры и религии читателя, возможно, окажется скрытой жанровая игра книги, будут неизвестны имена и реалии, однако сам непознанный, со своими законами, мир православной веры писатель адаптирует, тем самым словно снимая границу, занавес неизвестности, делает его ближе и понятнее. Читателю «новоначальному» книга может оказаться наставлением во многих неизбежно возникающих вопросах, и он улыбнется, поняв, что Господу все равно, где строить сарай – у забора или подальше, не всякая исповедь и не для всякой души бывает полезна, а кусочек Мамврийского дуба иметь, конечно, неплохо, но вряд ли он панацея от каких-то бед.
Если жанр патерика, особенно в славянской письменности, предполагал описание жизни и мыслей святых отцов или одной местности (например, египетских, афонских), или одного монастыря (Киево-Печерского монастыря, Соловецкого, Иосифова Волоколамского и др.), то Майя Кучерская раздвигает все возможные границы, и ее «Патерик» включает в себя и мирян, и монахов, и мужчин, и женщин, и детей, и старцев, и верующих, и тех, кто называет себя такими – и абсолютно неверующих.
7.
