«Отцы и дети» - молодое поколение на него ополчилось. В основу Базарова – реально существовавший молодой провинциальный врач. В нем воплотилось начало нигилизма. Нигде в русской литературе он не обнаружил такого героя. Один русский человек, сведущий в веяниях эпохи сказал, что Рудин и Базаров одно и то же. Тургенев вернулся в Париж, в течение зимы написал первые главы, закончил в России, в июле месяце. Март – «Русский вестник», 1862г.
Холодность близких, поздравления от лагеря врагов. Он с сочувствовал Базарову(чувствовал влечение, «Современник – не поверит – в записках). Памфлет и пасквиль на Доброюбова – чушь, мало его знал. Тот хорошо отозвался о «накануне» 1861г. Но критики думали иначе.
Критики не верят, что автор стремится точно воспроизвести истину, не совпад.с его симпатиями, казнить свои недостатки в вым.лицах, а не просо провести свои идеи. Т. – западник. Лаврецкий (славянофил) разбивает Паншина в ДГ. Базаров резок и бесцеремонен – не потому, чо хотел оскорбить молодое поколение. За исключением искусства, Т.разделяет его убеждения. Павел К. – комичен, карикатурен. Т. Не на стороне отцов, как считают критики. Иностранцы: непонятно, почему радикальная русская молодежь обозлилась на Т.
Беда в том, что автор не идеализировал героя, а отнесся к нему критически, объективно. Отношение автора, который изображает и хорошее и плохое, не выказывает симпатии антипатии к персонажу обескуражило читателя, которому предстояло определить свое отношение к герою самому. Читатель навязывает автору свое представление.
Дама: вы сами нигилист. Т. говорит, что он был добросовестен, может, она и права.
Письма: обвиняют в отсталости, оскорблении молодых, другие – в низкопоклонстве перед молодыми. Ползаете у ног Базарова. Т. И Катков замышляют клевету на молодежь. Катков – был изумлен образом Базарова, мог отказать в публикации.
«Нигилист» использовали те, кто хотел остановить движение общества. Слово – исторический факт – превратили в орудие доноса, клеймо позора. На мое имя легла тень. Я себя не обманываю; я знаю, эта тень, с моего имени не сойдет. Но могли же другие люди -- люди, перед которыми я слишком глубоко чувствую свою незначительность, могли же они промолвить великие слова: "Perissent nos noms, pourvu que la chose publique soit stauvee!"
