В истории литературной критики и журналистики конец XIX — начало XX столетий совпадает с границами уникального явления культурной жизни России — Серебряным веком. В это время про должается и завершается активная деятельность завоевавших прочную читательскую репутацию литературных критиков, чей творческий путь начался еще в 1860—1870-е годы под влиянием идей, ориентированных на злобу дня. Но их деятельность претерпевает заметные изменения: корректируются методологические установки, наступает искренняя переоценка прежних постулатов и представлений, происходит зачастую вынужденная смена печатных органов, служивших повседневной кафедрой для публичного выступления. Речь, однако, не шла об отказе от исходных, самобытных идеалов или о кардинальном переосмыслении мировоззренческих основ. Так, до конца своих дней оставался верен убеждениям молодости один из лидеров общественных умонастроений конца XIX в. Н. К. Михайловский.
Наряду с представителями старшего поколения в критике отчетливо заявляют о себе те, чья деятельность начинается в 1880—90 годы. «Сословный» подход к литературе становится ведущим в журналах «Жизнь» и «Мир Божий». Делаются попытки перевода художественного произведения на язык социологии (Г. В. Плеханов), на первый план выдвигается мысль об общественном пафосе произведений, подчеркивается главенствующая роль идеи в словесно-художественном тексте.
С наступлением XX столетия окончательно определяются приметы «массовой» журнальной и газетной критики, истоки которой обнаруживаются еще в 1880-е годы. Так называемая фельетонная критика, вбирающая в себя жанры «беллетристического репортажа» и статьи-лекции, активно формирует читательские вкусы и пристрастия. В указанный исторический отрезок рождаются литературно-критические концепции различных модернистских течений, появляются литературно-критические работы В.С.Соловьева, И.Ф.Анненского, В.В.Розанова, обращенные к широкому культурологическому кон тексту.
Уже к началу 1890-х годов литературная критика разных направлений и школ остро почувствовала изменение художественной ситуации и сделала вывод об исчерпанности отечественной классической литературы, восходящей к 1840-м годам. Перед критикой, естественно, встали вопросы, связанные, с одной стороны, с осмыслением и обобщением итогов почти полувекового развития русской литературы, а с другой — с определением магистрального направления его дальнейшего движения.
В 1890 г. появилась статья К. Н. Леонтьева «Анализ, стиль и веяние. О романах гр. Л.Н.Толстого», а в 1891 г. А.М.Скабичевский предпринял едва ли не первую попытку осмыслить пройденный отечественной словесностью путь в «Истории новейшей русской литературы (1848—1890)». При совершенно понятном расхождении в конкретных оценках оба автора сходились в том, что «своеобразный цикл на шей литературы» (Леонтьев), длившийся около 40 лет, так или иначе завершается. Процесс пересмотра кардинальных теоретических оснований сопровождался широкой дискуссией о «наследстве», которая затрагивала целый комплекс эстетических, идеологических, политических проблем.
В эту дискуссию оказались втянутыми представители всех на правлений русской общественной мысли конца XIX — начала XX в. Творчество Пушкина и Лермонтова, Белинского и Ап. Григорьева, Чернышевского и Добролюбова, Тургенева и Достоевского, Л.Толстого и Гончарова наряду с деятельностью писателей-современников оказалось в центре литературно-критических интересов. Повышенное внимание в 1890-х годах уделялось Гоголю. В литературной и общественной ситуации выявились существенные перемены, сравнительно с 1850—1860-ми годами, когда творчество Гоголя оказалось в центре идейно-эстетической борьбы и отношение к «гоголевскому периоду» служило веским критерием объединения или размежевания литературных сил. Смена литературных поколений, которая происходила на рубеже 1880—90-х годов, вновь актуализировала в общественном сознании проблему «отцов и детей», с той лишь существенной разницей, что «отцы и дети» тургеневского романа оказались в роли «дедов и отцов» по отношению к вступившему в литературу новому поколению. Литературная критика ощущала не только завершение «старого» цикла литературного развития, но и начало принципиально нового.
Появившиеся в 1880-е годы произведения А.П.Чехова, В.Г.Короленко, И.И.Ясинского, Дедлова (В. Л. Кигна), М.Н. Альбова, К.С. Баранцевича и др. давали основания для того, чтобы даже не самые искушенные критики могли, как указывал обозреватель газеты «Неделя», «по нять, или скорее почувствовать, что в них мы имеем дело не с тою литературою, которую представляли собой Тургенев, Гончаров и гр. Л. Н. Толстой, ас чем-то иным, значительно от нее отличающимся» . Ориентация на прошлое русской литературы отчасти привела к известному эстетическому консерватизму даже некоторых весьма радикально настроенных критиков. Так, «тургеневскую» традицию критики находили в творчестве Вс.С. Соловьева, И. А. Салова, Вас.И Немировича-Данченко, П. Д. Боборыкина. Эти писатели причислялись к художникам «старой школы», а в их произведениях выявлялись совершенные художественные типы. Такой эстетический консерватизм нередко препятствовал пониманию и достойной оценке новаторских открытий Серебряного века. Не случайно большинство критиков, начавших свой литературный путь в 60—70-е годы, так и не приняли декадентское искусство в разных его формах.
Роль русской религиозной философии. Труды Бердяева, Булгакова, Франка обращены к анализу рус.классич.и совр.лит-ры. Поднимают проблемы творческого самосознания, роль поэтов в переломной эпохе. Сборник «Вехи» 1909 г.-философы, публицисты повели пророческий разговор о грядущих трагических событиях в России. Острое предчувствие надвигающейся беды. Труды: Бердяев «Философ.истина и интеллигентская правда», Булгаков «Героизм и подвижничество», Строман «Интеллигенция и революция», Франк «Этика нигилизма». В нач. 70-х А.И. Солженицын напишет, что изложенные в «Вехах» идеи были отвергнуты интеллигенцией. Россия «Вехи» не читала. Главные идеи – вневременное, общечеловеческое, то, что составляет истинную суть, получит призннаие через многие 10-летия. Русские философы предостерегали Россию от вторжения бескультурья, звали к религиозному гуманизму. И в этом отношении они оказались методологически созвучны разнообразным течениям так называемой «новой критики».