А.П. Чехов входит в наше сознание с раннего детства. Каштанка, Васька Жуков знакомы нам с малых лет. Этот писатель смешит нас в веселых рассказах и заставляет над многим задуматься в своих пьесах. Одна из самых известных пьес Чехова - «Три сестры». Он пишет ее в августе-декабре 1900 года, живя в Ялте. И пишет специально для Художественного театра, где 31 января 1901 года и прошла премьера этой драмы. Она мгновенно завоевала любовь зрителей. Роли в ней исполняли самые известные актеры того времени, их игра была просто великолепной. Но не только актеры заинтриговали зрителей. В пьесе Чехов поднимает важные человеческие проблемы, главной из которых была проблема ориентирования человека в жизни. Эта тема отчетливо прослеживается на протяжении всего произведения, повторяется в размышлениях, спорах, поступках героев. Источником конфликта в пьесе является мотив одиночества современного человека в своей семье, среди людей, которых он любит и которые любят его. Но это не физическое одиночество, когда никого нет рядом в прямом смысле. Это отсутствие родственной души, которая понимала бы все душевные настроения, которой были бы близки надежды и мечты. В пьесе Чехова все герои - сестры Прозоровы, их брат Андрей, друзья их дома – разобщены и одиноки, несмотря на то, что они любят друг друга. Эти герои беспомощны: они не могут понять ни себя, ни окружающих. Безусловно, в пьесе важное место занимают проблемы семьи и любви, именно вокруг них действуют все герои. Но все же главным для всех остается вопрос: «Как жить?» В первом действии звучат радостные слова Ирины: «Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете, и я знаю, как надо жить». Но наивность этих слов выясняется уже в следующем действии: «…Но оказалось все вздор, вздор!». Так же разочарована и Маша, но только в любви. Ей все казалось, что она нашла именно то, что нужно, нужного человека. О муже она говорит: «Он казался мне тогда ужасно ученым, умным и важным. А теперь уж не то, к сожалению». О Вершинине Маша отзывается: «Он казался мне сначала странным, потом я жалела его, … потом полюбила». А в конце пьесы она говорит: «Неудачная жизнь.. Ничего мне теперь не нужно…». Сходны с этими словами и мысли Андрея: «Когда я женился, я думал, мы будем счастливы, все счастливы… Но боже мой... (плачет)». Свои мечты и у Ольги, которые тоже оказываются несбывшимися. Растерянность, разочарование, осознание обманутости объединяет всех главных героев пьесы. Их разрозненные возгласы сливаются воедино: «как идет время», «что если бы начать жизнь снова», «как обманывает жизнь!», «жизнь промелькнула, как молния». Стремление сестер «В Москву! В Москву!» и его неосуществимость становятся в пьесе символом обманутых надежд. Главные герои «Трех сестер» несчастливы, но смысл пьесы не сводится к изображению несчастливой жизни несчастных людей. Кстати, именно в этом обвиняла Чехова современная ему критика. Автор позволяет увидеть, глубоко проникнуть в причины несчастий своих героев. Своеобразие конфликта этой пьесе заключается в том, что, сталкивая разных героев или группы героев, автор настаивает, что все они связаны, хотя и скрытно. Здесь многие герои одновременно и сами являются несчастными, и являются причиной несчастья других. Поэтому Наташа, Соленый, Чебутыкин, Кулагин не противостоят остальным героям. У каждого из них свое представление о счастье, своя жизненная программа. И каждый из них пытается донести свою «правду» до остальных. Но другим эта «правда» кажется или смешной, или глупой, или странной. И встречает со стороны окружающих насмешку, или грубость, или равнодушие. Тузенбах говорит Ольге: «Такой вы вздор говорите, надоело вас слушать» на ее откровение о том, как она была бы счастлива не работать и выйти замуж. А когда Ольге о своей любви будет говорить Маша, уже Ольга назовет это глупостями. Тузенбах, мечтающий работать и найти взаимность у Ирины, постоянно наталкивается на ее холодность. Еще холоднее Ирина отвечает на признание Соленого в любви к ней. И у остальных героев происходит такое же непонимание друг друга. Каждый поглощен своим взглядом на вещи, не способен понять точку зрения другого. В ответ на свои изменения или откровенность он встречает лишь насмешку или грубость. Здесь автор говорит о мнимости священных для человека форм: о семье, о детях, об интеллигентской вере в труд, в страдания ради будущих поколений. Разговоры героев в пьесе о будущем, о смысле жизни, о необходимости веры в счастливое будущее находятся в контрасте с нелепостью их реального положения, с их повседневным поведением. Именно здесь автор показывает проявление иронии жизни. Но к концу пьесы становится ясно, что все споры, мечты, надежды – это необходимая часть жизни этих людей. Вопреки всему им «хочется жить чертовски», «надо жить», «и хочется жить!». И пока остается у героев это желание жить, столь же естественно для них и стремление верить, пытаться заглянуть в будущее. Именно в этом и заключается своеобразие конфликта пьесы. Все сложные, общечеловеческие, казалось бы, неразрешимые конфликты между героями в конце пьесы сводятся к простому желанию - «Жить!». Это позитивное отношение к будущему особенно ценно в пьесе.
40. Художественное своеобразие пьесы Чехова Дядя Ваня.
Чехов обычно четко определял жанры своих драматических произведений. Так, например, «Иванов» и «Три сестры» он обозначил, как драмы, «Чайку» и «Вишневый сад» назвал комедиями (другое дело, что в данном случае возникают свои сложности, но речь сейчас не об этом). А «Дядя Ваня» имеет такой подзаголовок: «Сцены из деревенской жизни в четырех действиях». Не драма, не комедия — просто сцены... И название нарочито будничное, домашнее: «Дядя Ваня»... Так с самого начала проявляется замысел автора: заменить сюжетную остроту внешне спокойным, почти «хроникальным» изложением событий, рассказать об обычной жизни простых, ничем не замечательных людей — раскрыть весь скрытый ужас их будничного, повседневного существования. Когда пьеса была поставлена на сцене, один из зрителей написал Чехову: «Дело, мне кажется, в трагизме этих людей, в трагизме этих будней... И дело еще в том, что огнем таланта здесь освещена жизнь и душа самых простых, самых обыкновенных людей». Как видите, самые чуткие зрители сразу же обратили внимание на чрезвычайно существенную сторону чеховского дарования, проявившуюся во всем его творчестве — и драматическом и прозаическом. Речь идет о принципиальном внимании автора к тем внутренним, психологическим драмам, которые далеко не всегда выражаются во внешних проявлениях, но скрываются, подчас очень глубоко, в повседневности, монотонном течении жизни. Для чеховских пьес (и для «Дяди Вани», в частности) был характерен отказ от внешней театральной эффективности. Основой повествования становится художественная правда, невиданные ранее простота и естественность воспроизведения жизни с ее скрытыми драмами и тревогами. Первая поставленная на сцене большая пьеса Чехова «Иванов» заканчивалась самоубийством героя, которое происходило прямо на глазах у зрителей. В эпилоге «Чайки» Треплев тоже стреляется, но уже за пределами сцены. В «Дяде Ване» речь о самоубийстве заходит, но оно не осуществляется. Эффектной концовки нет (как не будет ее и в последующих пьесах драматурга — «Трех сестрах» и «Вишневом саде»). На передний план выдвигается другое: глубокие размышления наиболее близких Чехову персонажей о смысле жизни. М. Горький писал Чехову, что «Чайка» и «Дядя Ваня» — «новый род драматического искусства, в котором реализм возвышается до одухотворенного и глубоко продуманного символа... Другие драмы не отвлекают человека от реальностей до философских обобщений — ваши делают это». Конечно, в сюжете «Дяди Вани» есть свои острые повороты, но в принципе Чехов отказывается от сложной сценической интриги; действие его пьес строится преимущественно на изображении внутреннего мира персонажей, и происходит это в самой повседневной обстановке.
