Уже в логике Аристотеля была поставлена проблема соотношений категорий логики и грамматики. Грамматика Пор-Рояля подчеркнула универсальность логико-грамматических категорий.
Отличительной чертой логического направления в языкознании является рассмотрение языка как проблемы логической: семантика отождествляется с логическими категориями и операциями, а языковые формы – с логическими формами мышления.
С точки зрения лингвистического логизма, слово семантически представляет собой понятие, предложение – суждение, а сложное предложение – умозаключение. Представители логико-грамматического направления начала и середины XIX в. считали основной единицей языка предложение, а категорией – часть речи.
Влияние логического подхода к языку было велико в интерпретации категорий синтаксиса. Так, И. И. Давыдов (1794 – 1863) полагал, что «синтаксис исследует или логические отношения понятий и их выражение, или логические отношения мыслей и их выражение». В определении классов слов прежде всего указывалась их способность выполнять некоторую синтаксическую функцию.
Крупнейшим представителем логического направления в русском языкознании является Федор Иванович Буслаев (1818 – 1897). Впервые в России Буслаев начал преподавать сравнительную грамматику индоевропейских языков и историческую грамматику русского языка. Лингвистические взгляды Буслаева выражены в его основных работах – «О преподавании отечественного языка» (1844) и «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858). Буслаев рассматривал язык как непрерывный творческий процесс. По его мнению, современная речь есть «плод тысячелетнего исторического движения и множества переворотов». Поэтому определить ее можно лишь путем генетическим, отсюда необходимость исторического исследования. Буслаев стремился сочетать сравнительное и историческое рассмотрение явлений языка с логическими началами. Принцип историзма, считает он, устанавливает точные границы между логикой и грамматикой, утверждает связь языка и мышления. Выделяя вслед за романтиками два периода в развитии языка – древнейший и позднейший, Буслаев характеризует древнейший период как период изобразительного представления, в котором «выражение мысли наиболее подчиняется живости впечатления и свойствам разговорной речи». В позднейшем периоде языковое творчество уже завершается и сам язык оказывается организмом умирающим. В этот период слова, означавшие первоначально живые впечатления и отношения между лицами в разговоре, получают смысл общих отвлеченных понятий. В результате исторического развития создается логика языка, вместо поэтической фантазии древнейшего периода верх в языке в новейшем периоде берет формальная логика. было преобладающим. Предложение стоит в центре грамматической теории Буслаева. По его учению, с логической точки зрения в предложении могут быть только два члена – подлежащее и сказуемое. Присоединение сказуемого к подлежащему дает суждение. В сказуемом содержатся все силы суждения, без него не может быть суждения, поэтому в языке есть предложения, состоящие только из сказуемого, и нет ни одного предложения, которое состояло бы только из подлежащего. Именной тип предложения Буслаев отрицает. Второстепенные члены предложения поясняют и дополняют главные. Основным признаком придаточного предложения Буслаев считал его сопоставимость с каким-либо членом главного предложения, кроме сказуемого. В отличие от предшествующей грамматической традиции, Буслаев четко разграничивает морфологию и синтаксис, в учении о частях речи различает морфологические признаки (словообразование и словоизменение) и синтаксические (значение и употребление частей речи). В своих основных чертах классификация Буслаевым типов придаточных предложений, второстепенных членов предложения сохраняется свыше ста лет в практике школьного преподавания русского языка. Дальнейшее развитие логическое направление в языкознании получает в работах В. А. Богородицкого (1857 – 1941), А. А. Шахматова (1864 – 1920), И. И. Мещанинова (1883 – 1967) и других лингвистов. В ХХ веке концепции лингвистического логизма значительно изменились благодаря развитию как самого языкознания, так и смежных наук, в частности логики и математики. В современном логическом направлении оживляется интерес к проблемам семасиологии, происходит сближение логических концепций с психологическими теориями слова, предложения и речевой деятельности, развивается логико-математическое моделирование языка.
Оформление и становление психологизма в языкознании в самостоятельное направление относится к середине – концу XIX в., оно тесно связано с именами Геймана Штейнталя (1823 – 1899), Морица Лацаруса (1824 – 1903) и Вильгельма Вундта (1832 – 1920) в Германии, с именем А. А. Потебни (1835 – 1891) в России.
Лингвистическая концепция А. А. Потебни.
Александр Афанасьевич Потебня родился в Полтавской губернии в украинской дворянской семье. В 1850 – 1856 гг. Потебня учится в Харьковском университете сначала на юридическом факультете, а затем на историко-филологическом. Научные интересы Потебни были необычайно широки: философия языка, вопросы общего языкознания, грамматическая теория, семантика, диалектология, сравнительно-историческая грамматика славянских языков, поэтика, фольклор, этнография. Потебня был языковедом-мыслителем, оказавшим значительное влияние на развитие мирового языкознания.
Общелингвистические взгляды А. А. Потебни находят свое отражение в работах «Мысль и язык» (1862), «Из лекций по теории словесности» (1894), «Из записок по русской грамматике» (т. I, II – 1874, III – 1899, IV – 1941) и некоторых других. На философию языка Потебни сильное влияние оказало учение Гумбольдта, которое ярче всего проявилось в психологическом подходе Потебни к анализу языковых явлений.
Психологи́ческое направле́ние (лингвистический психологизм) в языкознании — совокупность течений, школ и отдельных концепций, рассматривающих язык как феномен психологического состояния и деятельности человека или народа. В разные периоды истории лингвистики представители П. н. по-разному трактовали исходные понятия, предмет и задачи исследования. Существенно изменялась система взглядов на психологическую природу языка. Поэтому можно говорить о ряде психологических направлений, школ и концепций, объединённых характерными чертами: 1) общей оппозицией логическим (см. Логическое направление) и формальным школам в языкознании; 2) ориентацией на психологию как методологическую базу; 3) стремлением исследовать язык в его реальном функционировании и употреблении.
Потебня находился под сильным влиянием идей Вильгельма фон Гумбольдта, однако переосмыслил их в психологическом духе. Много занимался изучением соотношения мышления и языка, в том числе в историческом аспекте, выявляя, прежде всего на русском и славянском материале, исторические изменения в мышлении народа. Занимаясь вопросами лексикологии и морфологии, ввел в русскую грамматическую традицию ряд терминов и понятийных противопоставлений. В частности, он предложил различать «дальнейшее» (связанное, с одной стороны, с энциклопедическими знаниями, а с другой — с персональными психологическими ассоциациями, и в обоих случаях индивидуальное) и «ближайшее» (общее для всех носителей языка, «народное», или, как чаще говорят теперь в русской лингвистике, «наивное») значение слова. В языках с развитой морфологией ближайшее значение делится на вещественное и грамматическое. А. А. Потебню глубоко интересовала история образования категорий существительного и прилагательного, противопоставления имени и глагола в славянских языках.
Во времена А. А. Потебни нередко одни языковые явления рассматривались в отрыве от других и от общего хода языкового развития. И поистине новаторской была его мысль, что в языках и их развитии есть непреложная система, и что события в истории языка надо изучать, ориентируясь на его разнообразные связи и отношения.
Потебня известен также своей теорией внутренней формы слова, в которой конкретизировал идеи В. фон Гумбольдта. Внутренняя форма слова — это его «ближайшее этимологическое значение», осознаваемое носителями языка (например, у слова стол сохраняется образная связь со стлать); благодаря внутренней форме слово может приобретать новые значения через метафору. Именно в трактовке Потебни «внутренняя форма» стала общеупотребительным термином в русской грамматической традиции. Он писал об органическом единстве материи и формы слова, в то же время настаивая на принципиальном разграничении внешней, звуковой, формы слова и внутренней. Лишь многие годы спустя это положение было оформлено в языкознании в виде противопоставления плана выражения и плана содержания.
Одним из первых в России Потебня изучал проблемы поэтического языка в связи с мышлением, ставил вопрос об искусстве как особом способе познания мира.
Потебня изучал украинские говоры (объединявшиеся в то время в лингвистике в «малорусское наречие») и фольклор, стал автором ряда основополагающих работ по этой тематике.
Потебня являлся горячим патриотом своей родины — Малороссии, но скептически относился к идее о самостоятельности украинского языка и к разработке его как литературного[4]. Он рассматривал русский язык как единое целое — совокупность великорусских и малорусского наречий, и общерусский литературный язык считал достоянием не только великороссов, но и белорусов и малороссов в равной степени; это отвечало его взглядам на политическое и культурное единство восточных славян — «панрусизму».
Создал научную школу, известную как «харьковская лингвистическая школа»; к ней принадлежали Дмитрий Овсянико-Куликовский (1853—1920) и ряд других учёных. Идеи Потебни оказали большое влияние на многих русских лингвистов второй половины XIX века и первой половины XX века.
