Личному знакомству Пушкина и Дуровой предшествовала переписка по поводу издания ее «Записок». Летом 1835 г. В. А. Дуров написал Пушкину письмо, где сообщал о записках сестры. Пушкин очень заинтересовался записками и ответил Дурову: «Если автор записок согласится поручить их мне, то с охотою берусь хлопотать об их издании. Если думает он их продать в рукописи, то пусть назначит сам им цену. Если книгопродавцы не согласятся, то, вероятно, я их куплю. За успех, кажется, можно ручаться. Судьба автора так любопытна, так известна и так таинственна, что разрешение загадки должно произвести сильное, общее впечатление. Что касается до слога, то чем он проще, тем будет лучше. Главное: истина, искренность. Предмет сам по себе так занимателен, что никаких украшений не требует. Они даже повредили бы ему». В марте 1836 года Пушкин благодарил Дурову за присылку рукописи и оказанное ему доверие. Письмо заканчивается хвалебным отзывом: «Прелесть! Живо, оригинально, слог прекрасный».
Отрывки из «Записок» Н. А. Дуровой о 1812 годе были опубликованы во втором томе пушкинского «Современника» с предисловием издателя, в котором говорилось: «С неизъяснимым участием прочли мы признания женщины, столь необыкновенной; с изумлением увидели, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером быстрым, живописным и пламенным». Опубликованные отрывки вызвали большой интерес среди читающей публики, приоткрыли таинственную завесу над ее личностью и сделали на некоторое время имя Дуровой весьма популярным. Высоко оценил их В. Г. Белинский и даже склонен был считать их пушкинской мистификацией.
В мае 1836 г. Дурова приехала в Петербург, остановилась в дешевеньком номере гостиницы Демута на четвертом этаже и записочкой известила Пушкина о своем приезде. Он поспешил явиться. Осыпал похвалами ее записки, восхитил Дурову своей любезностью и приветливостью. Каждый раз он приходил в приметное замешательство, когда Дурова, рассказывая о себе, говорила: «был», «пришел», «увидел». Прощаясь, Пушкин поблагодарил Дурову за честь, которую она ему делает, избирая его издателем ее записок, и поцеловал ей руку. Она поспешно выхватила ее, покраснела и сказала:
– Ах, боже мой, я так давно отвык от этого!
Дурова несколько раз была у Пушкина на его каменно-островской даче, он еще несколько раз был у нее и совершенно очаровал своей деликатностью и отзывчивостью.
Свои встречи с Пушкиным в Петербурге летом 1836 года Дурова описала в мемуарной повести «Год жизни в Петербурге...» (1838). Поэт принимал ее на своей каменноостровской даче и был с ней очень любезен.
Полные записки Дуровой были изданы ее родственником И. Г. Бутовским под названием «Кавалерист-девица. Происшествие в России» в двух частях, которые вышли в свет осенью 1836 года. Выход первой части записок Пушкин отметил в четвертом томе «Современника» краткой заметкой и назвал их «замечательными по всем отношениям».
Дурова относилась к Пушкину с чувством глубокого преклонения перед его талантом, в чем опять-таки выразилась ее большая художественная культура. Неодолимое желание привлечь на свои произведения "сияние его имени" владеет ею. "Я только это и имел в виду, — пишет она в своих записках, — чтобы отдать их на суд и под покровительство таланту, которому не знаю равного".
Несколькими словами Пушкин обрисовал главные достоинства писательницы — искренний и небрежный рассказ, отсутствие авторских притязаний, предельную простоту. Пушкину не удалось сделать разбора следующего тома. Дурова послала ему вторую часть "Записок" 22 декабря 1836 года. Но издание их уже было поручено И. Г. Бутовскому. Дурова вспоминает об этом в повести "Год жизни в Петербурге": "Я имела глупость лишить свои "Записки" блистательнейшего их украшения, их высшей славы — имени бессмертного поэта!"
Находившаяся в Петербурге во время дуэли и смерти Пушкина, Дурова ни словом не упомянула в повести об этих событиях. Чем объяснить, что, безусловно зная обстоятельства последнего времени жизни Пушкина, она даже намеком не обмолвилась о них? Только бдительностью царской цензуры, стоявшей на страже самодержавного строя.
"Записки" представляют собою как бы отблеск войны 1812 года, мелькнувший, по воле автора, в литературе тридцатых годов. Они содержат красочные характеристики деятелей Отечественной войны (Кутузов, Ермолов, Коновницын), рисуют состояние и боевую жизнь русской легкой кавалерии (гусары, уланы, казаки) — на маневрах и зимних квартирах, в походах, сражениях. Но, кроме этих исторических данных, в "Записках" есть немало красот природы и живое описание быта разных слоев общества. Несмотря на откровенно рассказанные случаи нарушения воинской дисциплины со стороны автора (сон на посту, отставание от полка, невыполнение приказаний), молодая женщина, отказавшаяся от радостей мирной жизни, от семьи и своего пола, несущая все тяготы кавалерийской службы, вызывает восхищение своей отвагой и патриотизмом. Со страниц книги встает мужественный образ героини войны, единственной русской женщины, награжденной Георгиевским крестом.
Дурова глубоко чувствует природу, которая производит на нее неотразимое впечатление своей величественностью. Суровая красота могучей реки, катящей свои воды среди дремучих лесов и высоких гор, оказала свое влияние на характер героини записок. "Я остановилась взглянуть еще раз на прекрасный и величественный вид, открывающийся с горы: за Камою, на необозримое пространство видны были Пермская и Оренбургская губернии. Темные, обширные леса и зеркальные озера рисовались, как на картине».
Да, за эту мирную картину нужно было бороться с оружием в руках! Такое же восторженное описание Камы мы находим в позднейшей повести Дуровой "Нурмека": "Крутой, высокий берег ровными уступами спускается к родимой реке моей. К ее быстрым, чистым, светлым струям ведут эти огромные природные ступени. Какое величие! Какое великолепие! Как прекрасна, как благородно прекрасна страна..."
Здесь в каждом слове видны восхищение и преклонение перед величием любимой родины. Но эта любовь не созерцательная, а полная решимости действия. Своеобразным итогом звучат слова автора "Записок"; "Какая жизнь, какая полная, радостная, деятельная жизнь!.. Каждый день я живу, я чувствую, что живу..."
Заслуга "Записок" Дуровой в том, что они показали те патриотические настроения и тот национальный общественный подъем, которые в дальнейшем определили идеологию декабристов.
