пользователей: 30398
предметов: 12406
вопросов: 234839
Конспект-online
РЕГИСТРАЦИЯ ЭКСКУРСИЯ

I семестр:
» Русская лит-ра 2/3 20 в.
» Теория языка
» Синтаксис 2
» Языкознание
» Морфология. Служебные ч.р.
» Психология
» Фонетика
» Психология управления
» Анатомия,физиология и гигиена
» Возрастная психология
» Русская литература 2/3 19 в.
» Лексикология
» Русская литература 1/3 19 в.
» НСЯ
» Детская литература
» ОМЗ
» Педагогическая психология
» Словообразование
» Социальная психология
» Русская литература 3/3 19 в.
» Руссская лит-ра рубежа веков 19-20
» Зарубежная лит-ра рубежа веков 19-20
» Краеведение
» Синтаксис
» Русская литература 20 в.

8. М.Цветаева: вехи творческой биографии, основные темы и мотивы лирики, своеобразие поэтического мира.

Марина Цветаева вписала в историю русской поэзии свою, новаторскую, исполненную высокого драматизма, страницу. Ее наследие огромно: более 800 лирических стихотворений, 17 поэм, 8 пьес, около 50 прозаических вещей, свыше 1000 писем. 

Марина Ивановна Цветаева родилась 26 сентября 1892 года в Москве. Ее отец - Иван Владимирович Цветаев - был личностью во многом примечательной: ученый, профессор, педагог, директор Московского Румянцевского Публичного музея, создатель Музея изящных искусств на Волхонке, знаток языков и литературы. Отец связывал Марину Цветаеву с миром искусства, с историей, филологией, философией. Знание языков и любовь к ним Марины Цветаевой воспитано семьей.

Мать - Мария Александровна - урожденная Мейн, происходила из обрусевшей немецко-польской семьи. Она была блестящей пианисткой, знала иностранные языки, занималась живописью. От матери к Марине перешла музыкальность, причем не просто способность к блестящему исполнительству, а особый дар воспринимать мир через звук.

В 1902 году, когда Марине едва исполнилось 10 лет, Мария Александровна заболела чахоткой, и благополучие навсегда покинуло семьюЦветаевых. Здоровье матери требовало теплого, мягкого климата, и с осени 1902 года семья уехала за границу: в Италию, Швейцарию, Германию. Марина и ее сестра Ася жили и учились в тамошних частных пансионах.

В Германии холодной осенью 1904 года Мария Александровна сильно простудилась, на следующий год решено было ехать в Россию, в Крым. так и не выздоровевшая Мария Александровна, которую летом 1908 года перевезли в Тарусу, скончалась 5 июля. Марине было тогда 14 лет.

Осенью 1908 года Марина по собственной воле пошла в интернат при московской частной гимназии, предпочтя целый год жить среди чужих людей, но не в стенах осиротевшего Трехпрудного дома. Она в это время много читает. Среди любимых книг - «Нибелунги», «Илиада», «Слово о полку Игореве», а среди стихов - «К морю» Пушкина, «Свидание» Лермонтова, «Лесной царь» Гете. 

В 16 лет одна уехала в Париж, чтобы в Сорбонне прослушать курс французской литературы, тогда же начала печататься. А вообще стихи начала писать рано: с 6-ти лет, и не только на русском, но и по-немецки, и по-французски.

Весной 1911 года, так и не окончив гимназии, она уехала в Крым. В Коктебеле, живя у М. Волошина, старшего и верного друга, она встретиласьс С.Эфроном. Он был сыном революционных деятелей, круглый сирота, на год моложе ее. В январе 1912 года в двадцатилетнем возрасте Марина Цветаева вышла замуж и тогда же выпустила свой второй сборник «Волшебный фонарь», целиком посвященный Сергею Эфрону.

В сентябре 1912 года у Цветаевой родились дочь Ариадна, верный спутник и друг всей ее жизни, адресат многих стихов «Але», к которой она будет обращаться в разные годы,

В августе 1913года умирает отец Иван Владимирович Цветаев. Произведения 1913-1916 годов Марина Цветаева соберет в книгу «Юношеские стихи», куда вошли стихотворения «Бабушке» (1913), «Генералам 12-го года» (1913), «Вам одеваться было лень» (1914), «Мне нравится, что Вы больны не мной» (1915) и многие другие. Эта книга никогда не была напечатана.

А между тем был канун Революции, и, скорее всего, повинуясь голосу интуиции, Цветаева стала писать стихи о России. В 1916 году сложился новый сборник «Версты», который выйдет только в 1922 году.

С весны 1917 года для Цветаевой наступил трудный период. К Февральской революции она отнеслась безучастно. Происходившие события не затронули души, как человек она в них отсутствует.

В апреле 1917 года Марина Цветаева родила вторую дочь Ирину. В самый разгар Октябрьских событий Марина Ивановна находится в Москве, а затем с мужем уезжает в Коктебель к Волошину. Когда же через некоторое время она вернулась в Москву за детьми, обратного пути в Крым уже не было. 

Осенью 1919 года, чтобы как-то прокормить детей, она отдала их в Кунцевский детский приют, но заболевшую Алю пришлось забрать домой и выхаживать, а в это время Ирина умерла от голода.

 С 1917 по 1920 год она успела создать больше трехсот стихотворений, большую поэму - сказку «Царь-девица», шесть романтических пьес. И кроме этого сделать множество записей - эссе. Цветаева находилась в поразительном расцвете творческих сил.

14 июля 1921 года Цветаева получила первое за четыре года разлуки известие от мужа. Он находился после разгрома белой армии в Чехословакии и учился в Пражском университете. Она мгновенно приняла решение ехать к Сергею Яковлевичу. 11 мая 1922 года Марина Ивановна Цветаева навсегда оставляет свой дом в Борисоглебском переулке в Москве и, взяв девятилетнюю Алю, отправляется за границу.

Начинается долгая, почти семнадцатилетняя эмиграция. Сначала два с половиной месяца в Берлине, где она успела написать около двадцати стихотворений, затем в Чехии три с половиной года и с 1 ноября 1925 года - во Франции, где прожила тринадцать лет. 1 февраля 1925 года у Цветаевой родился сын Георгий. За границей жилось бедно, неустроенно, тяжело. Во Франции Цветаева же упорно сторонилась всякой политики, культивировала в себе неистребимую верность обреченным и погибшим.

По старым дневникам мужа, связанным с его белогвардейским пришлым, она написала поэму «Перекоп» (1927), которую так и не напечатали.

В 1930 году Цветаева написала стихотворный реквием на потрясшую ее кончину Владимира Маяковского, цикл стихов, посвященных Пушкину (1931).

В 1930-е годы главное место в творчестве Марины Цветаевой стала занимать проза. В прозе она уходила в воспоминания. Так родились: «Отец и его музей», «Мать и музыка», «Жених», «Дом у старого Пимена»

Вся проза Цветаевой носила автобиографический характер. Печальные события - кончины современников, которых она любила и чтила, служили другим поводом для создания очерков-реквиемов: «Живое о живом» (о М.Волошине), «Пленный дух» (об Андрее Белом), «Нездешний вечер» (о М.Кузмине). Все это было написано в период с 1932 по 1937 год. И еще Цветаева пишет в это время статьи, касающиеся проблем поэта, его дара, призвания: «Поэт и время», «Искусство при свете совести», «Эпос и лирика современной России», «Поэты с историей и поэты без истории».

Появляются в это время и стихи. Так она создает оду своему неразлучному верному другу - письменному столу - цикл «Стол».

В «Стихах к сыну» Цветаева напутствует будущего человека, которому всего семь лет. В августе 1937 года Ариадна, а вслед за ней и Сергей Яковлевич, уезжают в Москву. 12 июня 1939 года Марина Ивановна Цветаева с сыном Георгием возвращается в Советский Союз. Ей - 40 лет.

 27 августа арестовали дочь Ариадну, потом ее несправедливо осудили и почти 18 лет она провела в лагерях и ссылке. (Только в 1956 году она была реабилитирована за отсутствием состава преступления.) В октябре 1939 года был арестован и Сергей Яковлевич, а осенью 1941 года его расстреляли.

В апреле 1941 года Цветаеву принимают в профком литераторов при Гослитиздате. Война застает ее за переводами испанского поэта Гарсиа Лорки, погибшего от рук фашистов в Гренаде.

8 августа 1941 года Марина Ивановна уезжает в эвакуацию, в Чистополь, а потом в Елабугу. Но там для нее нет работы, даже самой черной: ни домработницей, ни посудомойкой. Здесь, у последней черты, все чувства Марины обостряются. Предстоящие впереди мрак и зима в глуши, трагическое ощущение собственной ненужности, беспомощности, роковое убеждение в том, что она ничего не умеет, паралич воли, страх за сына заставили принять страшное решение.

Она уходит из жизни в последний солнечный день лета 31 августа 1941 года. Уходит в конечном счете потому, что не может больше подчиняться силам, которые перекрыли ей все способы существования.

1 этап – Ранний период с 1908 по 1913 года. В этом периоде появились произведения: Вечерний альбом”, “Волшебный фонарь”, “Из двух книг”. Эти сборники стихов сильно близки до творчества молодых символистов в те времена, а также и домашней литературе. В образе героев Цветаевой можно узнать черты, происходящее и характеры реального быта. Исповедь, в которой поэтесса рассказывает про свою семью, но в тоже время пишет и адресирует их семье. Реальный мир моделирован средствами сказки и он виден глазами ребенка.

2 этап – период с 1915 по 1923 года, именно тогда происходит профессиональное утверждение Марины – это “Юношеские стихи”, “Вестый I”, “Вестый II”, “Лебединый стан” (посвященный Белой армии), “Ремесло”. “Ремесло” является московской темой, текст выработан во время поездки в Петроград. Тогда Цветаева мотивированна глобальной культурной оппозицией 19-го века (Москва – Петербург). Москва эксплицируется, как эманация исконно русским идеализированным топосом, которому Цветаева дополнительно придает черты допетровской Руси (смутные времена бродяг, преступников с которыми лирическая героиня дружит). Московский текст превращает Цветаеву в поэтессу с самостоятельной позицией, говорящей своим и только своим голосом в литературном пространстве. “Версты I” отображает чужой текст в заглавиях (“Стихи о Блоке”, “Стихи о Ахматовой”) – Цветаева пишет что-то вроде, как имитацию соответствующего автора. Марина Цветаева, лирическая героиня – явно демонстрирует свою склонность к трансформациям, ей чужды устойчивость и постоянство. Драматургия – пьесы для чтения, но написаны для театрального ателье Евгения Вахтангова в 1918-19 г. Сюжеты пьес заимствованны из французской истории 18-го века.

3 этап – период с 1922 по 1926 года “После России” лунный пейзаж, художественный мир находится вне временных представлений и пространства, а текст рассказывает об истинных состояний души человека – это характеристики смерти, жизни, любви, творчества и природы. Лирический субъект является субъектом философического познания мира. Поэтика преобладающая футуризмом с акцентом на звук и автономизации поэтического слова. Стихотворения построены как словарные статьи, но всегда под конец оказываются личным представлением и мировоззрением о всем самой поэтессы.

4 этап – период конец двадцатых и тридцатых годов. Синтез между конкретикой первого и абстрактность третьего периода творчества Цветаевой. Женщина-поэт, с тяжелей судьбой. Эссе, критика, мемуары, в которых доминирует личная точка зрения автора. Все это ощущается в сборниках – “Сад”, “Стихи к Чехии”

Основные мотивы и темы:

тема детства («В зале», ….). Жизнь ребенка необычайно наполнена и динамична. Каждый ее миг открывает юному человеку новые для него истины, обогащает новым опытом. Дети чувствуют кровную связь с миром, сознание собственной значимости переполняет их, они первооткрыватели всего, что их окружает.

тема дома («Наша зала», …). Понятие дом для поэтессы – особый уклад жизни, дом воспринимает как живое существо, преданное и понимающее. Зала – действуещее лицо цветаевской лирики. Зала – любящая советчица героини, заботливая няня.Родные стены утишают боль героини, ее одиночество.

тема матери («Маме», …). Автор подчеркивает духовное воздействие матери на дочерей. Мать ввела их в мир прекрасного, с ранних лет музыка была для Цветаевой тождественна голосу матери. Страсть к стихам у нее также от матери.

тема Москвы («Домики старой Москвы», …). В первых сборниках Москва – воплощение гармонии, света. (Цикл «Стихи о Москве» 1917). Москва – средоточие всех путей, сердце Родины.

тема души («Молитва», «В раю» ..). Цветаевская героиня с присущей ей безоглядностью бесстрашно устремляется навстречу неизведанному. Она мечтает реализоваться в множестве ролей и призваний. Жизнелюбие героини связано с авторскими размышлениями о смерти, уходе из жизни. С ранних лет она ощущает тонкость той незримой грани между бытием и небытием. («Уж сколько их упало в эту бездну»).

тема бессонности (цикл «Бессонница»). Бессонность – важнейшее свойство ее лирич. Героини, составляющая ее духовной жизни; означает «растревоженность» духа, не знающего безразличия, апатии, сна, в противовес равнодушию это вечный вызов всему неподвижному, застывшему в своем развитии, вызов миру, готовность к подвигу.

- тема поэтов-современников. Восхищение талантом поэтов, глубоко чувствует душу в их творениях. Сборник «Стихи Блоку», «Стихи к Пушкину», «Моим стихам, написанным так рано...» и др.

тема любви (Предчувствие любви, ожидание ее, разочарование в любимом, ревность, боль разлуки). «Строительница струн», «Никто ничего не отнял», «Расстояние: версты, мили...

Особенности поэтического мира Цветаевой М.И

В 1934 году была опубликована одна из программных статей М. И. Цветаевой «Поэты с историей и поэты без истории». В этой работе она делит всех художников слова на две категории. К первой относятся поэты «стрелы», т. е. мысли и развития, отражающие изменения мира и изменяющиеся с движением времени, — это «поэты с историей». Вторая категория творцов — «чистые лирики», поэты чувства, «круга» — это «поэты без истории». К последним она относила себя и многих любимых своих современников, в первую очередь — Пастернака. Одна из особенностей «поэтов круга», по мнению Цветаевой, — лирическая погруженность в себя и, соответственно, отстраненность и от реальной жизни, и от исторических событий. Истинные лирики, считает она, замкнуты на себе и потому «не развиваются»: «Чистая лирика живет чувствами. Чувства всегда — одни. У чувства нет развития, нет логики. Они непоследовательны. Они даны нам сразу все, все чувства, которые когда-либо нам суждено будет испытать; они, подобно пламени факела, отродясь втиснуты в нашу грудь». Удивительная личностная наполненность, глубина чувств и сила воображения позволяли М. И. Цветаевой на протяжении всей жизни — а для нее характерно романтическое ощущение единства жизни и творчества — черпать поэтическое вдохновение из безграничной, непредсказуемой и в то же время постоянной, как море, собственной души. Иными словами, от рождения до смерти, от первых стихотворных строчек до последнего вздоха она оставалась, если следовать ее собственному определению, «чистым лириком». Одна из главных черт этого «чистого лирика» — самодостаточность, творческий индивидуализм и даже эгоцентризм. Индивидуализм и эгоцентризм в ее случае — не синонимы эгоизма; они проявляются в постоянном ощущении собственной непохожести на других, обособленности своего бытия в мире иных — нетворческих — людей, в мире быта. В ранних стихах это отъединенность гениального ребенка-поэта, знающего свою правду, от мира взрослых: Мы знаем, мы многое знаем Того, что не знают они! («В зале», 1908—1910) В юности — обособленность «безмерной» души в опошленном «мире мер». Это первый шаг к творческому и житейскому антагонизму между «я» и «они» (или «вы»), между лирической героиней и всем миром: Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни, растраченной даром… …Сколько темной и грозной тоски В голове моей светловолосой… («Вы, идущие мимо меня…», 1913)

Приемы контраста

Раннее осознание противостояния поэта и «всего остального мира» сказалось в творчестве молодой Цветаевой в использовании излюбленного приема контраста. Это контраст вечного и сиюминутного, бытия и быта: чужие («не мои») чары «сомнительны», ибо они — чужие, следовательно, «мои» чары — истинные. Это прямолинейное противопоставление осложняется тем, что дополняется контрастом тьмы и света («темная и грозная тоска» — «светловолосая голова»), причем источником противоречий и носителем контраста оказывается сама героиня. Своеобразие цветаевской позиции — и в том, что ее лирическая героиня всегда абсолютно тождественна личности поэта: Цветаева ратовала за предельную искренность поэзии, поэтому любое «я» стихотворений должно, по ее мнению, полновесно представительствовать за биографическое «я», с его настроениями, чувствами и цельным мироощущением. Поэзия Цветаевой — прежде всего вызов миру. О любви к мужу она скажет в раннем стихотворении: «Я с вызовом ношу его кольцо!»; размышляя о бренности земной жизни и земных страстей, пылко заявит: «Я знаю правду! Все прежние правды — ложь!»; в цикле «Стихи о Москве» представит себя умершей и противопоставит миру живых, хоронящих ее: По улицам оставленной Москвы Поеду — я, и побредете — вы. И не один дорогою отстанет, И первый ком о крышку гроба грянет, — И наконец-то будет разрешен Себялюбивый, одинокий сон. («Настанет день, — печальный, говорят!..», 1916) В стихах эмигрантских лет цветаевское противостояние миру и ее программный индивидуализм получают уже более конкретное обоснование: в эпоху испытаний и соблазнов поэт видит себя в числе немногих, сохранивших прямой путь чести и мужества, предельной искренности и неподкупности: Некоторым, без кривизн, — Дорого дается жизнь. («Некоторым — не закон…», 1922) Трагедия потери родины выливается в эмигрантской поэзии Цветаевой в противопоставление себя — русской — всему нерусскому и потому чуждому. Индивидуальное «я» становится здесь частью единого русского «мы», узнаваемого «по не в меру большим сердцам». В этом «мы» проступает богатство цветаевского «я», которому «скучным и некрасивым» кажется «ваш Париж» по сравнению с русской памятью: Россия моя, Россия, Зачем так ярко горишь? («Лучина», 1931) Ho главное противостояние в мире Цветаевой — это вечное противостояние поэта и черни, творца и мещанина. Цветаева утверждает право творца на свой собственный мир, право на творчество. Подчеркивая вечность противостояния, она обращается к истории, мифу, преданию, наполняя их собственными чувствами и собственным мироощущением. Вспомним, что лирическая героиня Марины Цветаевой всегда равна ее личности. Поэтому многие сюжеты мировой культуры, вошедшие в ее поэзию, становятся иллюстрациями к ее лирическим размышлениям, а герои мировой истории и культуры — средством воплощения индивидуального «я». Так рождается поэма «Крысолов», в основе сюжета которой лежит немецкое предание, под пером поэта получившее иную трактовку — борьбы творчества и мещанства. Так в стихах появляется образ Орфея, разорванного вакханками, — усиливается мотив трагической участи поэта, его несовместимости с реальным миром, обреченности творца в «мире мер». Себя Цветаева осознает «собеседницей и наследницей» трагических певцов: Крово-серебряный, серебро- Кровавый след двойной лия, Вдоль обмирающего Гебра — Брат нежный мой! Сестра моя! («Орфей», 1921)

Широта эмоционального диапазона

Цветаевой М.И Для поэзии Цветаевой характерен широкий эмоциональный диапазон. О. Мандельштам в «Разговоре о Данте» цитировал цветаевское выражение «уступчивость речи русской», возводя этимологию слова «уступчивость» к «уступу». Действительно, поэзия Цветаевой строится на контрасте используемой разговорной или фольклорной речевой стихии (ее поэма «Переулочки», например, целиком построена на мелодике заговора) и усложненной лексики. Подобный контраст усиливает индивидуальный эмоциональный настрой каждого стихотворения. Усложнение лексики достигается включением редко употребляемых, часто устаревших слов или форм слова, вызывающих в памяти «высокий штиль» прошлого. В ее стихах встречаются, например, слова «уста», «очи», «лик», «нереида», «лазурь» и т. п.; неожиданные грамматические формы вроде уже знакомого нам окказионализма «лия». Контраст бытовой ситуации и обыденной лексики с «высоким штилем» усиливает торжественность и патетичность цветаевского слога. Лексический контраст нередко достигается употреблением иноязычных слов и выражений, рифмующихся с русскими словами: О-де-ко-лонов Семейных, швейных Счастий (kleinwenig!) Взят ли кофейник?.. («Поезд жизни», 1923) Для Цветаевой характерны также неожиданные определения и эмоционально-экспрессивные эпитеты. В одном только «Орфее» — «отступающая даль», «крово-серебряный, серебро-кровавый след двойной», «осиянные останки». Эмоциональный накал стихотворения повышается инверсиями («брат нежный мой», «ход замедлялся головы»), патетическими обращениями и восклицаниями: И лира уверяла: — мира! А губы повторяли: — жаль! …Ho лира уверяла: — мимо! А губы ей вослед: — увы! …Волна соленая, — ответь!

3.4. Приемы поэтической риторики позднего романтизма в творчестве Цветаевой М.И

Вообще в поэзии Цветаевой оживают традиции позднего романтизма с присущими ему приемами поэтической риторики. В «Орфее» риторика усиливает скорбно-торжественное и гневное настроение поэта. Правда, риторическая величавость, обычно сопровождающаяся смысловой определенностью, не делает ее лирику семантически ясной, прозрачной. Доминирующее личностное начало цветаевской поэзии нередко изменяет семантику общепринятых выражений, придавая им новые смысловые оттенки. В «Орфее» мы встретимся с неожиданным олицетворением «Вдоль обмирающего Гебра». Гебр — река, на берегах которой, согласно мифологическому преданию, погиб Орфей, — в стихотворении принимает на себя часть эмоционального состояния автора и «обмирает», подобно горюющему человеку. Образ «волны соленой» в последнем четверостишии также приобретает дополнительную «горестную» эмоциональную окраску по аналогии с соленой слезой. Личностная доминанта проявляется и в использовании лексических средств: Цветаева нередко создает своеобразные окказионализмы — новые слова и выражения для решения одной конкретной художественной задачи. В основе таких образов — общеупотребительные нейтральные слова («В даль-зыблющимся изголовьем // Сдвигаемые, как венцом…»). Выразительность стихотворения достигается при помощи эллипсиса (эллипсис — пропуск, умолчание). Цветаевская «оборванная фраза», не завершенная формально мыслью, заставляет читателя замереть на высоте эмоциональной кульминации: Так, лестницею, нисходящей Речною — в колыбель зыбей, Так, к острову тому, где слаще, Чем где-либо — лжет соловей… И далее контрастный обрыв настроений: скорбноторжественная тональность картины, «осиянных останков», уплывающих «вдоль обмирающего Гебра», сменяется горечью и гневной иронией по отношению к миру обыденности, в котором никому нет дела до гибели певца: Где осиянные останки? Волна соленая, — ответь! 3.5. Особенности поэтического синтаксиса Цветаевой М.И Отличительная особенность цветаевской лирики — неповторимая поэтическая интонация, создаваемая искусным использованием пауз, дроблением лирического потока на выразительные самостоятельные отрезки, варьированием темпа и громкости речи. Интонация у Цветаевой часто находит отчетливое графическое воплощение. Так, поэтесса любит с помощью многочисленных тире выделять эмоционально и семантически значимые слова и выражения, часто прибегает к восклицательным и вопросительным знакам. Паузы передаются с помощью многочисленных многоточий и точки с запятой. Кроме того, выделению ключевых слов способствуют «неправильные» с точки зрения традиции переносы, которые нередко дробят слова и фразы, усиливая и без того напряженную эмоциональность: Крово-серебряный, серебро- Кровавый след двойной лия… Как видим, образы, символы и понятия приобретают в стихах Цветаевой достаточно специфическую окраску. Эта нетрадиционная семантика распознается читателями как неповторимо «цветаевская», как знак ее художественного мира. 3.6. Символика Цветаевой М.И То же самое во многом можно отнести и к цветовой символике. Цветаева любит контрастные тона: серебро и огонь особенно близки ее бунтующей лирической героине. Огненные цвета — атрибут многих ее образов: это и горящая кисть рябины, и золото волос, и румянец и т. д. Нередко в ее стихах противостоят друг другу свет и тьма, день и ночь, черное и белое. Краски Марины Цветаевой отличаются смысловой насыщенностью. Так, ночь и черный цвет — это и традиционный атрибут смерти, и знак глубокой внутренней сосредоточенности, ощущение себя наедине с миром и мирозданием («Бессонница»). Черный цвет может служить знаком неприятия мира, погубившего поэта. Так, в стихотворении 1916 года она подчеркивает трагическую непримиримость поэта и черни, будто предугадывая смерть Блока: Думали — человек! И умереть заставили. Умер теперь. Навек. — Плачьте о мертвом ангеле! …Черный читает чтец, Топчутся люди праздные… — Мертвый лежит певец И воскресенье празднует. («Думали — человек!») Поэт, «светоносное солнце», убит бытом, миром обыденности, поставившим ему только «три восковых свечи». Образу Поэта в цветаевских стихах всегда соответствуют «крылатые» символы: орел или орленок, серафим (Мандельштам); лебедь, ангел (Блок). Себя Цветаева тоже постоянно видит «крылатой»: ее душа — «летчица», она «в полете // Своем — непрестанно разбита». 3.7. Особенности судьбы поэта Поэтический дар, по мнению Цветаевой, делает человека крылатым, возносит его над житейской суетой, над временем и пространством, наделяет божественной властью над умами и душами. Согласно Цветаевой, боги говорят устами поэтов, возводя их в вечность. Ho тот же поэтический дар и отбирает очень многое: отбирает у богоизбранного человека его реальную земную жизнь, делает невозможными для него простые радости быта. Гармония с миром для поэта изначально невозможна: Ибо раз голос тебе, поэт, Дан, остальное — взято, — безжалостно и лаконично формулирует Цветаева в стихотворении 1935 года «Есть счастливцы…». Примирение поэта с миром возможно только в случае его отказа от поэтического дара, от своей «особости». Поэтому Цветаева с юности бунтует против обыденного мира, против беспамятности, серости и смерти: Все таить, чтобы люди забыли, Как растаявший снег и свечу? Быть в грядущем лишь горсточкой пыли Под могильным крестом? He хочу! («Литературным прокурорам», 1911—1912) В своем бунте поэта против черни, в утверждении себя поэтом Цветаева бросает вызов даже смерти. Она создает воображаемую картину выбора — и предпочитает покаянию и прощению долю отвергнутого миром и отвергающего мир поэта: Нежной рукой отведя нецелованный крест, В щедрое небо рванусь за последним приветом. Прорезь зари — и ответной улыбки прорез… — Я и в предсмертной икоте останусь поэтом! («Знаю, умру на заре!..», 1920) Статьи Цветаевой — самое достоверное свидетельство своеобразия ее художественного мира. В программной статье «Поэты с историей и поэты без истории», о которой уже шла речь, Цветаева размышляет: «Сама лирика, при всей своей обреченности на самое себя, неисчерпаема. (Может быть, лучшая формула лирики и лирической сущности: обреченность на неисчерпаемость!) Чем больше черпаешь, тем больше остается. Потому-то она никогда не исчезает. Потому-то мы с такой жадностью бросаемся на каждого нового лирика: а вдруг душа, и тем утолить нашу? Словно все они опаивают нас горькой, соленой, зеленой морской водой, а мы каждый раз не верим, что это — питьевая вода. А она снова — горькая! (He забудем, что структура моря, структура крови и структура лирики — одна и та же.)» «Всякий поэт по существу эмигрант, даже в России, — пишет Марина Цветаева в статье «Поэт и время». — Эмигрант Царства Небесного и земного рая природы. На поэте — на всех людях искусства — но на поэте больше всего — особая печать неуюта, по которой даже в его собственном доме — узнаешь поэта. Эмигрант из Бессмертья в время, невозвращенец в свое небо». Вся лирика Цветаевой по сути — лирика внутренней эмиграции от мира, от жизни и от себя. В XX веке она ощущала себя неуютно, ее манили эпохи романтического прошлого, а в период эмиграции — дореволюционная Россия. Эмигрант для нее — «Заблудившийся между грыж и глыб // Бог в блудилище»; его определение сближается с определением поэта: Лишний! Вышний! Выходец! Вызов! Ввысь He отвыкший… Виселиц He принявший… В рвани валют и виз Веги — выходец. («Эмигрант», 1923) В связи с этим особого внимания заслуживает отношение Цветаевой к самой категории времени. В стихотворении 1923 года «Хвала времени» она утверждает, что «мимо родилась // Времени!» — время ее «обманывает», «обмеривает», «роняет», поэт за временем «не поспевает». Действительно, Цветаевой неуютно в современности, «время ее души» — это всегда недостижимые и безвозвратно ушедшие эпохи прошлого. Когда же эпоха становится прошлой, она обретает в душе и лирике Цветаевой черты идеала. Так было с дореволюционной Россией, которая в эмигрантскую пору стала для нее не только утерянной любимой родиной, но и «эпохой души» («Тоска по родине», «Дом», «Лучина», «Наяда», «Плач матери по новобранцу» и т. д., «русские» поэмы — «Молодец», « Переулочки », «Царь-Девица»). О восприятии поэтом времени Цветаева написала в статье «Поэт и время». Цветаева считает современными не поэтов «социального заказа», а тех, кто, даже не принимая современности (ибо каждый имеет право на собственное «время души», на любимую, внутренне близкую эпоху), пытается ее «гуманизировать», бороться с ее пороками. В то же время каждый поэт, по ее мнению, сопричастен вечности, ибо гуманизирует настоящее, творит для будущего («читателя в потомстве») и впитывает опыт мировой культурной традиции. «Всякая современность в настоящем — сосуществование времен, концы и начала, живой узел — который только разрубить», — размышляет Цветаева. Цветаевой присуще обостренное восприятие конфликта между временем и вечностью. Под «временем» она понимает сиюминутность, преходящую и проходящую современность. Символы же вечности и бессмертия в ее творчестве — вечно земная природа и неземные миры: небо (ночь, день), море и деревья.


23.06.2019; 20:03
хиты: 188
рейтинг:0
Гуманитарные науки
литература
русская литература
для добавления комментариев необходимо авторизироваться.
  Copyright © 2013-2024. All Rights Reserved. помощь