пользователей: 30398
предметов: 12406
вопросов: 234839
Конспект-online
РЕГИСТРАЦИЯ ЭКСКУРСИЯ

Вопрос 40. Римская литература I- II вв.

Настает золотой век Р. поэзии, век Августа, открывающий собой новый период (четвёртый). Проза отступает, в свою очередь, на задний план и всецело господствует поэзия. Вследствие государственного переворота, стеснившего участие общества в политической жизни, занятие литературой, особенно поэзией, принимает в это время огромное развитие. Входит в моду у писателей чтение своих произведений перед публикой, сначала избранной, затем и всякой. Появляется бесчисленное множество поэтов, образующих разные кружки и литературные партии. Первое место между ними занимает кружок Мецената, ближайшего друга Августа. Во главе этого кружка, решительно принявшего сторону нового порядка вещей, стояли Вергилий и Гораций, которые не столько по творческой силе своего огромного поэтического дарования, сколько по классической законченности своих произведений и по громадному влиянию на все последующее время литературы, справедливо считаются главными представителями всей Р. поэзии. Важнейшим произведением Вергилия, хотя по характеру своего таланта он был более склонен к воспеванию пастушеского и сельского быта, является «Энеида», высшее выражение Р. эпического творчества.

Сила поэтического дарования Горация является на одинаковой высоте как в сатирах (и письмах), так и в многочисленных произведениях лирической поэзии, называемых в изданиях одами: только в первых он является чисто национальным поэтом, а в лирике он находится под влиянием греческой мелики, в лице её наиболее чистых представителей Алкея, Сафо и Анакреонта, в противоположность поэтам предшествующего периода, увлекавшимся александрийской поэзией.

В век Августа была достигнута наибольшая высота и элегией, которая не причислялась древними к чисто лирической поэзии, примыкая по стихотворной форме своей (двустишию из гекзаметра с пентаметром, то есть сокращенным гекзаметром) к эпосу. Важнейшие представители элегии, которая была по преимуществу любовной, — Тибулл, Проперций и Овидий. В произведениях этих пяти поэтов выразился цвет века Августа, выше которого Р. поэзия никогда не поднималась. В прозе к этому веку принадлежит огромное историческое произведение Тита Ливия, из 142 книг которого до нас дошли едва 35. Важнейшими представителями ораторского искусства в веке Августа является Азиний Поллион (умер в 6 г н. э.), действовавший на разных литературных поприщах даровитый писатель, и Мессала (умер около 4 г н. э.), один из деятельнейших сподвижников Августа; оба были покровителями молодых поэтов. Но красноречие времени Августа было красноречие укрощенное; поэтому судьба ораторов, забывавших о том, что времена переменились, не была завидна. Т. Лабиен и Кассий Север, хотя и не прямо за свои речи, подверглись гонениям, и первый из них кончил жизнь самоубийством, второй — в изгнании.

Серебряный век

С водворением империи положение литературы, в течение двух с половиной столетий шедшей постоянно вперед, изменяется. Под влиянием стеснявших и искажавших её развитие политических условий, она, несмотря на обилие писателей, видимо клонится к упадку, которого не в силах задержать крупные таланты в прозе и поэзии, появляющиеся время от времени в течение всего первого века нашего летосчисления. Век этот историки назвали серебряным веком литературы (пятый период по нашему счету); он обнимает собой время от смерти Августа до конца правления Траяна (14-117 гг. н. э.). Нельзя сказать, чтобы лица, стоявшие во главе государства, были враждебны литературному движению по принципу; обыкновенно они даже сами принимали в нём участие. Даже некоторые из наиболее деспотических правителей, как Нерон и Домициан, поощряли литературу премиями и состязательными учреждениями, но это, умножая число писателей, не могло поднять самой литературы. Стесняемая в свободе своего развития, она стала мельчать в своих задачах, терять оригинальность и быстро истощаться в своей производительности.

Сатира

Самое видное явление в поэзии серебряного века, camupa, имеющая своими представителями Персия и Ювенала, также не избегла тлетворного влияния риторских школ, но, как такой вид поэзии, который, стоя близко к действительной жизни, не имел нужды прибегать к подделке чувства, пострадала от этого влияния гораздо меньше. Ввиду опасности, грозившей писателю за смелое слово, сатира была принуждена бичевать живых людей в лице умерших и обращаться к прошедшему, думая о настоящем. Она не могла не вдаваться в отвлеченные рассуждения о высоте добродетели и низости порока и, чувствуя омерзение к последнему, торжествовавшему среди ужасающего деспотизма и разврата, не могла не сгущать умышленно краски и не пользоваться всяким искусственным средством риторики, чтобы усилить впечатление и тем как бы вознаградить писателя за стеснение в свободном выражении чувств. В сатире, однако, страстное негодование вызывалось чудовищными картинами действительной жизни, а не было бесцельным упражнением в декламации, как в эпосе и трагедии; риторические средства являются здесь, поэтому, как бы орудиями литературного искусства, более или менее целесообразными. Во всяком случае, сатира, со своим гордым и негодующим стихом, представляется наиболее отрадным явлением в поэтической литературе серебряного века, особенно ввиду пресмыкающейся поэзии эпиков и лириков, воспевавших унизительнейшим образом не только Домициана, но и его богатых и влиятельных вольноотпущенников.

Пример Стация и Марциала показывает крайнюю степень глубины, до которой может пасть чувство достоинства и вообще нравственное чувство писателя в такое время, когда всякое свободное слово считается преступлением. Между тем, Стаций был одним из выдающихся эпиков I в. империи, а Марциал обладал большим лирическим дарованием; в его бесчисленных эпиграммах, остроумие, едкость, пикантность или просто игривость поражают на каждом шагу своей непосредственностью, чему вполне отвечает и развитая стихотворная техника. Для риторического элемента в этих легких произведениях не было места, что также выделяет Марциала в ряду поэтов серебряной латыни. В поэтической литературе I в. империи появились два новых вида, которых не знало прежнее время: басня и род романа. С первой ещё при Тиберии выступил вольноотпущенник Августа Федр, переделавший, без большого таланта, в шестистопный ямб 120 басен Эзопа, написанных прозой. С романом, в том роде, который выработала древность, выступил Петроний — по всей вероятности тот самый Т. Петроний, распорядитель удовольствий при Нероновом дворе, последние дни которого так интересно изобразил Тацит в своей «Летописи» (XVI, 18-19). Роман этот (под заглавием «Сатирикон»), писанный прозой и стихами, с необычайной живостью и реальностью изображает распущенность нравов Нероновского времени, вводя нас прямо в отвратительную жизнь этого падшего мира, поразительного своей пошлостью и нравственным безобразием. Значительно богаче выдающимися представителями проза серебряного века. Здесь выдвигаются на первый план такие писатели, как философ Сенека, Плиний Старший, Квинтилиан, Тацит и Плиний Младший. В первой половине этого периода господствует Сенека (умер в 65 г н. э.); он ввел в моду, среди ораторов, блещущий остроумием, тонкостью оборотов, краткостью выражения, неожиданностью контрастов стиль, с которым впоследствии упорно и систематически боролся в своей школе Квинтилиан, стараясь обратить своих учеников к изучению писателей классического времени, особенно Цицерона. Влияние Квинтилиана, к последователям которого принадлежали Тацит и Плиний Младший, принесло свои плоды, но, вообще говоря, красноречие, несмотря на всю его важную роль в обиходной жизни римлян, несмотря на множество людей, преданных его изучению, превратилось в декламацию и утратило руководящую роль в прозаической литературе. Период серебряной латыни не может указать ничего выше «Похвального слова Траяну» (Panegyricus ad Trajanum), принадлежащего Плинию Младшему и своей внутренней пустотой свидетельствующего, что времена истинного красноречия в Р. литературе миновали безвозвратно.

Историография

Перемена государственного строя, понизившая уровень и значение красноречия, не могла не отразиться и на ucmopuи. Историку приходилось теперь считаться не столько с общественным мнением, сколько с личностью государя. В историографии первого века империи появились, поэтому, два направления, совершенно неизвестных в республике: раболепное и оппозиционное. И то, и другое были враждебны исторической истине, искажая её, первое — лестью, второе — ненавистью, как это заявлено самим Тацитом в предисловии к «Историям». Первое могло преследовать свою цель спокойно и даже получать поощрение; второе терпело гонения. Оба направления, с их последствиями, обнаружились уже при Тиберии, но гонения на историческую литературу, в лице преданных сожжению сочинений Лабиена, начались ещё при Августе. При Тиберии был осужден Кремутий Корд, писавший о междоусобных войнах конца республики; при Домициане Аруден Рустик и Геренний Сенецион поплатились жизнью за похвалу приверженцам республиканского правления. В дошедших до нас сочинениях Веллея Патеркула и Валерия Максима, писавших при Тиберии, мы имеем типические образцы направления раболепного. Из обильной исторической литературы времен Клавдия, Нерона и Веспасиана до нас ничего не дошло, кроме восьми книг сочинения Кв. Курция Руфа об Александре Великом, время появления которого в точности неизвестно. Немало в это время римляне интересовались Германией, о войнах с которой оставили сочинения Ауфидий Басс, писавший в период времени между Тиберием и Нероном, и Плиний Старший (при Веспасиане). Немалочисленна была в это время и литература военных мемуаров, представителями которой могут служить Домитий Корбулон и Светоний Павлин, а равно и биографическая литература, в которой принимали участие Тразея Пет, Плиний Старший, Тацит и др.; выходили сочинения и по истории отдельных народов, например императора Клавдия об этрусках и о карфагенянах (писанные, впрочем, по-гречески), Антония Юлиана — об Иудее, а также общие труды по современной истории, например сочинения Клувия Руфа и Фабия Рустика, которыми пользовался Тацит по отношению ко времени Клавдия и Нерона. Этой обильной литературой были подготовлены исторические сочинения Тацита, великого римского историка времен Нервы и Траяна, когда, по словам самого историка, можно было «чувствовать, что хочешь, и говорить, что чувствуешь». Далеко не вполне дошедшие до нас главные сочинения Тацита, «Истории» (Historiae) и «Летопись» (Annales), в которых изображалась эпоха от конца правления Августа до смерти Домициана, представляют важнейший памятник прозаической литературы времен империи, последнее усилие римского духа к созданию великого и вечного в области слова и мысли.

Философия

Не была проза первого века империи бедна и другими видами. Многочисленные философские трактаты Сенеки, в которых нравственное учение стоиков излагается без большой глубины, но красноречиво и с любовью; капитальный труд Плиния Старшего по Естественной ucmopuи, сосредоточивший в себе едва ли не все современное ему знание; образцовое сочинение Квинтилиана «Об образовании оратора» (Institutio oratoria); тщательно обработанные «Письма» Плиния Младшего — все это видные образцы литературной прозы, показывающие, какой разнообразной жизнью жила Р. литература в первый век империи, несмотря на неблагоприятные политические условия для главных видов прозы — красноречия и истории. Научная и техническая проза получили в этот век даже особое развитие. Кроме риторики и естественной истории, которые имели представителями таких крупных писателей, как Квинтилиан и Плиний Старший, в это же время выступила на сцену география — в специальном сочинении Помпония Мелы (De chorographia), этнография — в сочинении Тацита о Германии, медицина — в сочинении Цельса (De medicina), составлявшем лишь часть энциклопедии того же автора по разным наукам. О сельском хозяйстве, первый опыт о котором был составлен Катоном, теперь писал Колумелла. Это же время представило целый ряд юристов, начиная с Мазурия Сабина, основателя школы Сабинианцев, и грамматиков, начиная с Юлия Модеста и Реммия Палемона; нельзя, наконец, пропустить и такого комментатора, как Асконий Педиан, от которого до нас дошли комментарии к пяти речам Цицерона. В числе других специалистов были землемеры, был даже гастроном (Апиций), писавший при Тиберии.

Упадок

Время Нервы и Траяна, которым заканчивается серебряный век Р. литературы, было последним её расцветом, произведшим трёх из наиболее видных писателей империи: Тацита, Плиния Младшего и Ювенала. После их смерти производительная сила литературы быстро иссякает, наступает бессилие создать что-либо жизненное и получает преобладание наклонность к сухому знанию и педантической учености, а в поэзии — к бездушной версификации. Со времени Адриана (117 г. н. э.) это литературное падение не останавливается.

Главнейшими представителями литературы II века н. э. являются Светоний, автор двенадцати биографий римских императоров, ритор Корнелий Фронтон, африканец по происхождению, развивший вкус к архаической латыни, Авл Геллий, представитель учености, выражающейся в составлении из разных писателей заметок, относящихся главным образом к языку и грамматике, и африканец Апулей, получивший образование в Карфагене и писавший по разным предметам, как оратор, философ, ритор и поэт. В языке Апулея, получившим название африканской латыни, набор фраз, неожиданных слов и выражений, обилие плеоназмов и вообще риторическая искусственность служат главными средствами привлечь и поддерживать внимание читателя. Падение литературы было полное и непоправимое. Только юриспруденция, представляемая в этот век Гаем с его «Институциями», указывает ещё на высоту римской образованности, достигнутую в прежнее время и способную бороться с умственным и государственным разложением.

Пример Апулея, даровитейшего из писателей II века, показывает, что Рим уже утратил обаяние литературного центра; провинции начинают вести литературную жизнь на свой страх. Вслед за Африкой выступает самостоятельно в III в. Галлия, богатая риторическими школами; её ораторы щеголяют особенно панегириками, превосходившими в лести все, что было известно со времени знаменитого панегирика Плиния Траяну. Как низко пала история в III и IV вв., об этом всего лучше говорят так называемые Scriptores historiae Augustae — авторы биографий римских императоров, компилировавшие и сокращавшие своих предшественников, без всякой критики или выбора источников, без всякой заботы о точности рассказа, без способности возвыситься до понимания эпохи и даже просто до политического суждения. Язык этих историков времен Диоклетиана и Константина не только переходит в вульгарную латынь, но и обнаруживает неправильности в конструкции и даже в употреблении грамматических форм. Ещё один шаг — и переход к варварской латыни средних веков становится естественным. Только исторические сочинения Аврелия Виктора и Евтропия, хотя также компендиозного характера, написаны правильным языком и даже не без признаков литературного таланта. К IV в. принадлежал и историк империи от Нервы (96 г н. э.) до смерти Валента (378 г.), Аммиан Марцеллин, по своему образованию и развитию стоявший выше своего времени; но он был грек (из Антиохии) по происхождению, вследствие чего латинский язык страдает у него неправильностями и труден для понимания. Более всего, начиная с III по V столетие включительно, писалось по грамматике и риторике, так как потребность в образовании, несмотря на упадок литературы и даже государства, продолжала существовать и школы были рассеяны по всему государству. В математике римляне не сделали никаких успехов, но не переставали заниматься военными искусством, сельским хозяйством, медициной и географией. К последней относится ряд дорожников (Itineraria), основанием для которых служили географические карты; из них одна, дошедшая до нас в средневековой копии, носит название Tabula Peutingeriana, по имени первого её обладателя, и хранится в венской придворной библиотеке. О поэзии последних столетий сказать нечего. Правда, лица, называвшиеся поэтами, не переводились и пережили даже конец римской империи, но поэзия эта была лишь упражнением в версификации. Излагались в стихах просодия и метрика, сельское хозяйство и медицина, даже география. Некоторые из христианских поэтов ведут полемику в стихах с язычниками и иудеями. Из всей многочисленной фаланги поэтов IV и V вв. можно указать только эпика Клавдиана, написавшего несколько поэм правильным языком и правильными стихами, Авиана, переложившего 42 эзоповых басни элегическим размером, и Рутилия Намациана, описавшего живым языком свое возвращение из Рима в Галлию, к себе на родину. Остальные были только версификаторы, умышленно создававшие себе трудности стихосложения и игравшие ими. Р. литература не умерла насильственной смертью, а погибла от истощения сил, как и само римское государство, находясь по крайней мере три столетия в какой-то агонии. Эта агония литературы пережила официальный конец империи (476 г. н. э.); Р. литература совершенно замолкает уже в VI или даже в VII в. нашей эры. Последним её представителем считается севильский епископ Исидор (570—636), много писавший по истории и грамматике.

Начиная с конца II в., когда уже резко обозначился упадок языческой литературы, возникает на латинском языке литература христианская, в которой скоро обнаруживается большое движение, достигающее в IV в. своего апогея в лице Амвросия, Иеронима и Августина. Но христианская литература как по своему происхождению, так и по своему духу и задачам, представляет совершенно особую литературную область, с литературой древнего Рима органически не связанную, и потому должна быть рассматриваема особо.

Борьба и запрет Римской литературы христианством

Феодосий I Великий преследовал представителей Римской литературы, античной философии, религии, которых христиане считали язычниками.

В 384385 годах рядом указов предписано уничтожение античных храмов: Храм Артемиды Эфесской, Храм Артемиды Гемеры и т. д.

Префект Востока Кинегий, при помощи вооружённой силы и вместе с христианскими монахами, разрушил многие из оставшихся святилищ старой веры.

Эдикт 391 года, ещё более строгий, нанёс последний удар «язычеству», запретив поклонение богам не только публично, но и в частных домах.

В 391 г. толпа христиан-фанатиков под руководством патриарха Феофила разрушила Александрийскую библиотеку, которая была хранилищем Римской литературы (остаётся неизвестным, сколько книг при этом погибло; известно, что в IV в. часть их была вывезена в Константинополь).

В Риме из залы сената окончательно и навсегда вынесена была знаменитая статуя Ники («победы»), признававшаяся палладиумом древней религии. Оппозиция старо-римской знати (с Симмахом и Претекстатом во главе) не сокрушила решений Феодосия; священный огонь Весты был потушен (394), и в том же году в последний раз допущено празднование Олимпийских игр в Греции. Фактически практика «язычества» продолжалась в глухих углах империи.

 


19.06.2016; 20:16
хиты: 269
рейтинг:0
Гуманитарные науки
история
история древнего мира
для добавления комментариев необходимо авторизироваться.
  Copyright © 2013-2024. All Rights Reserved. помощь