пользователей: 30398
предметов: 12406
вопросов: 234839
Конспект-online
РЕГИСТРАЦИЯ ЭКСКУРСИЯ

35. Язык "Жития протопопа Аввакума

 

«Житие Протопопа Аввакума» как попытка синтеза церковно-книжной и народно-поэтической традиции, сближения языка церковных произведений с разговорными формами 
выражения.
это шедевр древнерусской литературы, явление исключительное даже на фоне разнообразной и богатой художественными окрытиями литературы 17в.

Аввакум родился в 1621 году в семмье священника и в возрасте 23 лет сам стал сельским священником. Жизнь его складывалась трудно: прихожане не прощали своему пастырю 
суровых обличений, «начальники» грозили расправой, когда Аввакум заступался за обиженных или проявлял так свойственную ему религиозную нетерпимость. Дважды ему 
пришлось бежать в Москву, спасаясь от разгневанной паствы. Живя в Москве, Аввакум сближается с кружком «ревнителей благочестия», участники которого были обеспокоены 
падением авторитета церкви среди населения, а в догматических вопросах настойчиво требовали сохранения древних «отеческих» традиций.

В 1650-х гг. патриарх Никон начинает проводить свою реформу церковных обрядов и требовать исправления богослужебных книг по греческим оригиналам. 
Реформы Никона вызвали резкое противодействие среди защитников старых обрядов, влиятельнейшим вождем которых становится протопоп Аввакум. В 1653 г. по требованию 
Никона Аввакума ссылают в Сибирь, где он пробыл до 1662 г., когда царь Алексей Михайлович приказывает вернуть опального протопопа. Аввакум с почетом был принят 
в Москве и обласкан, но, увидев, что и без Никона «зима еретическая на дворе», снова «заворчал», требуя восстановить «старое благочестие». В ответ 
на это последовали новые гонения — ссылка в Мезень, расстрижение, заточение в монастырских темницах. В 1667 г. Аввакума и его сподвижников — Епифания, 
Федора и Лазаря — ссылают на север, в Пустозерск, где они томятся в земляной тюрьме. В 1682 г. они были сожжены в срубе.

В Пустозерске, в заключении, Аввакум между 1669 и 1675гг. пишет свое «Житие». Написать «Житие» Аввакума «понудил» его духовный отец и соузник по пустозерской 
ссылке — инок Епифаний. В композиции аввакумовского «Жития» есть черты традиционного жития: вступление, обосновывающее повод создания жития, рассказ о юных годах 
Аввакума и о чудесах, которые должны свидетельствовать о божественном признании подвижника.

Но Аввакум пишет собственное «Житие», и это не только влияет на его сюжет, но и вынуждает Аввакума оправдывать возможность такого жития-автобиографии. Именно в этом 
отношении так важны оказываются сцены, в которых автор убеждается сам и убеждает читателя в своем праве на высокую миссию мученика и защитника истинной веры.

Не случайно поэтому в начале «Жития» Аввакум рассказывает о чудесном сне-видении: по Волге плывут «стройно два корабля златы, и весла на них златы, и шесты златы...» 
Эти корабли, вещают Аввакуму, Луки и Лаврентия, его детей духовных, а за ними плывет третий корабль, «не златом украшен, но разными пестротами — красно, и бело, и 
сине, и черно...», на том корабле «юноша светел», который на вопрошание Аввакума о принадлежности корабля отвечает: «Твой корабль! Да плавай на нем з женой и детми, 
коли докучаеш!» Так знамением было предначертано многотрудное плавание Аввакума по волнам житейского моря.

«Житие» Аввакума напоминает монолог: автор как бы непринужденно и доверительно беседует с читателем-единомышленником. Искренность и страстность, с которой ведет 
Аввакум своё повествование, рассказывая то о перенесенных тяготах, то о своих победах, то о ниспосланных ему видениях и дарованных чудесах, — не просто искусный 
художественный прием, это принципиальная позиция Аввакума. Он то взволнованно, то эпически спокойно, то с иронией делится воспоминаниями со своими единомышленниками, 
ибо трагическое в его судьбе важно как пример мужества и стойкости, а победы Аввакума в этой борьбе или ниспосылаемые ему знаки божественной благодати воспринимаются 
как убедительные свидетельства его правоты и истинности той идеи, за которую Аввакум боролся большую часть своей жизни.

Мы можем так или иначе оценивать Аввакума и возглавляемое им движение с позиций истории, истории церкви, истории общественной мысли, истории морали, но в любом случае 
Аввакум вызывает невольное уважение своей убежденностью, искренностью поступков и мыслей, необычайным мужеством; он не терпел компромиссов и самым страшным судом 
корил себя за редкие проявления человеческой слабости.

При всем этом Аввакум был человеком безусловно богато одаренным. Он не просто человек большого литературного таланта, но он прежде всего умел видеть и чувствовать и 
смело выразить это увиденное и прочувствованное в словах и образах еще невиданной до него литературной манеры, решительно отказаться от традиционного литературного 
«красноглаголания», предпочтя ему просторечие, «вякание», как он сам его называет. Он прямо обращается к царю Алексею: «Ты ведь, Михайлович, русак», и просит не 
презреть его просторечия: «понеже люблю свой русский природной язык».

Аввакум, конечно, создал произведение, подчиненное концепции, рассчитанное на определенное впечатление. Богатая художественная натура Аввакума не раз прорывается 
через эту расчерченную им самим схему произведения, он не всегда может сдержать себя и отобрать для художественного воплощения лишь те эпизоды своей жизни, 
изображения которых в наилучшей степени служили бы основной идее «Жития». Жизнь шире и пестрее вошла в «Житие» Аввакума, чем того требовала цель, ради которой 
создавалось это произведение. Но не это ли и сделало его непревзойденным шедевром русской литературы XVII в.?

Рассказом о своей жизни Аввакум хотел воодушевить своих единомышленников на борьбу за «дело божие». Именно поэтому в центре внимания в «Житии» — самые мрачные
эпизоды его жизни, именно поэтому так выделяет Аввакум разного рода знамения и чудеса, которые должны подтвердить угодность богу его подвижнической борьбы за 
«истинную веру».

Не случайно, подчеркивает Аввакум, затмение солнца произошло в 1654 г. — в тот год, когда Никон собрал церковный собор, утвердивший реформы, вызвавшие неприятие 
Аввакума и его единомышленников. Именно реформы церкви привели к расколу в русской церкви. Второе же затмение солнца было связано непосредственно 
с самим Аввакумом — оно произошло в тот год, когда его, «бедного горемыку», расстригли и «в темницу, проклинав, бросили». И Аввакум многозначительно продолжает: 
«Верный разумеет, что делается в земли нашей за нестроение церковное».

Главным делом своей жизни Аввакум почитал борьбу с реформами Никона, и поэтому большая часть «Жития» посвящена именно этому периоду гонений. Он с особой подробностью 
описывает свои страдания от голода, холода, побоев, долгого пребывания в сырых и темных камерах. Вопреки высокому слогу летописей и хронографов, высокопарно 
повествовавших о мучениях праведников, Аввакум рассказывает о самых страшных своих мучениях необычайно просто, в бытовой, разговорной манере, а зачастую и 
с иронической усмешкой.

В «Житии» предстает перед нами и Аввакум, исполненный книжной премудрости, владеющий всеми тонкостями эрудиции богослова и мастерством церковного полемиста. 

Итак, Аввакум не продолжил рассказ о своей жизни. Его «Житие» не было мемуарами, над которыми можно продолжать работу до самой смерти: оно имело продуманную и 
законченную композицию, определяемую четко сформулированной в авторском сознании идеей произведения.

Это жизнелюбие Аввакума и позволило его «Житию» выйти за рамки дидактической иллюстративности, позволило встать ему в ряд наивысших достижений древнерусской 
литературы.

Так личный тон и безыскуственная стилизация „вяканья“ сменяются торжественно-обличающим или убеждающим пафосом проповедника, и „житие“ становится „книгой живота 
вечного“. И сам Аввакум, как главный герой всех происшествий, начинает освещать их, так сказать, извнутри, в процессе их течения евангельскими текстами 
Архаически-церковные стилистические построения внедряются в разговорную стихию.
В связи с этим и в самом повествовательном сказе открывается тонкая вязь, сотканная из двух символических клубков.
Два стилистических слоя в нем соответствуют двум рядам представлений, как бы двум членам психологического параллелизма, взаимно обусловленным в своем течении.
В одном плане житийный рассказ — это повесть Аввакума об его „волоките“, об его „плавании“ по житейскому морю. Но способ рисовки реальных событий определяется 
той церковно-библейской литературой, в кругу которой вращалась творческая интуиция Аввакума. „Случаи из жизни“ в процессе их художественного воспроизведения 
апперцепируются богатым запасом библейских сюжетных схем и стилистических формул и расцвечиваются словесными красками церковно-богослужебного и житийного материала.

Так смыкаются два далеких словесных ряда — разговорно-бытовой и церковно-книжный. Образ дикой птицы сочетается с евангельским образом блудного сына.

Так и в кругу церковно-книжной лексики обнаруживается оригинальное творчество Аввакума, которое направлено в основном на перегруппировку образов и на столкновение 
их с народно-разговорными выражениями, на образование единых разговорно-книжных семантических систем слов и фразеологических оборотов. Яркое своеобразие стиля 
Аввакума заключается именно в устранении резкой семантической границы между группами слов — торжественно-книжных и просторечно-разговорных, в острых приемах 
их лексических и фразеологических взаимодействий и контаминации.

Так, у протопопа Аввакума при изображении чувств «людей божиих» чаще всего выступают глаголы «плакати», «плакаться»; они гармонируют с образом «прискорбного пути» 
«в царствие небесное» «Пред образом плакався довольно о душе своей»; «Плакався пред образом господним, яко и очи опухли»; «Поплакав, глаголи».
С другой стороны, глагол «плакать» постоянно употребляется при описании чувств «детей духовных» к Аввакуму, в быту повседневно-житейском,
усиливая картины их бедствий и беззащитности, выступая как одно из главных обозначений жизненных страданий.
«Без меня жена моя и дети, сидя на земле у огня, дочь с матерью — обе плачют»

Из церковно-библейского круга Аввакум, как нередко и другие древнерусские книжники, черпает выражения своеобразного строения, обычно составленные из групповых 
сращений слов. Но характер употребления таких фразеологических единств, часто сохраненных в нераздельной слитности, у Аввакума оригинален. Они преобразуются 
путем размещения по новым контекстам, путем смысловых «заражений» от необычного словесного соседства, путем стилистического «подновления» самой смысловой структуры 
фразы, ее сближения с разговорной лексикой, а также путем народно-разговорной реализации церковно-книжного образа.

Прежде всего здесь выступает принцип актуализации, оживления библейских метафор то посредством их лексического развития, то посредством настойчивых сцеплений их 
с разговорными словами, однородными по значению, а иногда контрастными по смыслу или экспрессивной окраске. Сцепляясь по контрасту и по сходству, библейские 
образы своеобразно окрашивают сказ, в котором поэтому роями кружатся слова, связанные с одним и тем же рядом предметных смыслов.

В сущности, всякое употребление слова в новом, индивидуально окрашенном смысле, всякое применение его к иному, не подводимому под него в системе языка кругу 
значений и явлений может быть обозначено и осознано как игра слов. Она начинается тогда, когда подчеркивается возникновение нового значения слова посредством 
сопоставления его с традиционным употреблением того же слова. Индивидуальная метафора по отношению к социальной системе языка ведь всегда сначала представляется 
художественно-стилистическим омонимом созвучной лексемы и на ее фоне понимается и усваивается. Этот прием в «Житии» Аввакума и других его сочинениях одинаково 
встречается в лексике и церковно-книжного и разговорно-просторечного слоев стиля. 
Например: «Вот вам и без смерти смерть! Кайтеся, сидя, дондеже дьявол иное что умыслит. Страшна смерть: недивно!»

Острому сочетанию разных «родов глаголания», разных видов литературной речи в стиле Аввакума содействовал диалог.
Диалогом вводятся в повествование новые формы экспрессии, разговорно-фамильярные слова и выражения, необычные для рассказа синтаксические приемы. 
Эмоциональное значение слов здесь получает объяснение в описании сопровождающих реплику движений. 
Например: «...выбежала жена его Неонила и ухватила меня под руку, а сама говорит: „поди-тко, государь наш батюшко, поди-тко, свет наш кормилец“»

Таким образом, стиль «Жития» протопопа Аввакума, как и многих, едва ли не большинства других его сочинений, представляет сложную систему закономерно 
чередующихся словесных форм: простодушно-деловой сказ то разнообразится раскатами патетических тирад или торжественным чтением библейских текстов, которое временами 
переходит в ораторскую речь, проповедь; то уснащается каламбурами, шутливыми народными присловьями («и мы то уже знаем: как бабы бывают добры, так и все о Христе 
бывает добро»; «А ты душе, много ли имеешь при них? Разве мешок, да горшок, а третье лапти на ногах», «Книга бесед», «Люблю брата, яко фусточку, себя же вменяю 
пред ним, яко онучку», «Отольются медведю коровьи слезы»,«Отольются медведю ослины слезы»,), двустишиями; то превращается в ритмически размеренное, торжественное 
богослужение.

На остром сочетании в структуре одного и того же литературного произведения тех форм словесного творчества, которые были разобщены в речевой практике XVII в. 
по жанрам и частично даже выходили за пределы «литературы» в понимании той эпохи, в «Житии» протопопа Аввакума был воздвигнут сказовый жанр агитационной 
автобиографии «изящного страдальца», символически раскрывающей жизненный путь «истинного христианина».

«Житие» протопопа Аввакума — произведение не только художественно-повествовательное, поэтическое, но и риторическое. Как риторическая проповедь, направленная 
к экспрессивному воздействию на слушателя, оно создавалось по законам слушателя своей эпохи, по законам его речи и понимания. Этими проповедническо-агитационными 
функциями своими оно тесно связано с культурно-исторической обстановкой социальной борьбы XVII в. и с присущими ей литературными формами выражения.

Вот как пишет Аввакум о своем первом заключении в Андрониевом монастыре. Он сидел на цепи, в темной «полатке» (камере), что «ушла в землю». 
«Никто ко мне не приходил, — вспоминает Аввакум, — токмо мыши, и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно. В Сибири, в Братском остроге, он, 
что собачка, лежал на соломке еж ал «на брюхе», так как спина гнила от побоев. Подробно и словно бы бесстрастно описывает Аввакум переносимые им побои и 
надругательства. Тобольский воевода Афанасий Пашков, «рыкнув», как зверь, «ударил меня по щеке, таже по другой, и паки в голову и збил меня с ног и чекан 
[кистень] ухватя, лежачева по спине ударил трижды... и по той же спине семьдесят два удара кнутом». В другой раз закованного протопопа везли в лодке: 
«сверху дождь и снег, а мне на плеча накинуто кафтанишко просто; льет вода по брюху и по спине — нужно было гораздо», — вспоминает Аввакум.

«А я, не ведаюче, — рассказывает Аввакум, — и приехал к ним и, приехав, к берегу пристал: оне с луками и объскочили нас. Я-су, вышед, обниматца с ними, што 
с чернцами, а сам говорю: «Христос со мною, а с вами той же!» И оне до меня и добры стали, и жены своя к жене моей привели. Жена моя также с ними лицемеритца, 
как в мире лесть свершается; и бабы удобрилися. И мы то уже знаем: как бабы бывают добры, так и все о Христе бывает добро»

С нескрываемой гордостью рассказывает он о своем прении со «вселенскими патриархами»: «от писания с патриархами говорил много; бог отверз грешъные мое уста и посрамил 
их Христос!» Аввакум не приводит всего спора, а лишь несколько слов, которыми он завершил прение. Но слова эти весьма знаменательны: к приезжим патриархам 
Аввакум обращается от имени всей русской церкви, представляя в своем лице ту ее историю и традицию, нарушить которую «дерзнул» «Никон отступник»: 
«Вселенъстии учителие! Рим давно упал и лежит невсклонно, и ляхи с ним же погибли, до конца враги бывша християном. А и у вас православие пестро стало 
[лишено прежней чистоты] от насилия туръскаго Магмета, — да и дивить на вас нелзя: немощни есте стали. И впредь приезжайте к нам учитца», ибо у нас до Никона, 
продолжает Аввакум, «было православие чисто и непорочно, и церковь немятежна». «И патриарьси задумалися, а наши, что волъчонки, вскоча, завыли и блевать 
стали на отцев своих...» Спор перешел в потасовку. Иван Уваров «ухватил... да потащил» Аввакума. А тот, повалившись на пол у порога, с издевкой кричал: 
«Посидите вы, а я полежу... Мы уроди [глупцы] Христа ради! Вы славни, мы же безчестни! Вы сильны, мы же немощни!»

..................
ДОООП
..................
 Язык сочинений протопопа Аввакума.
Язык «Жития Протопопа Аввакума»

Высокий слог русской письменности остается ведущим в русской литературе, но и в памятники книжного славянизированного языка проникают элементы живой разговорной речи, что изнутри расшатывает систему этого типа русской письменности Московского государства, о чем свидетельствует текст «Жития Протопопа Аввакума» - одного из самых ярких памятников письменности 17в. По традиции произведения такого рода создавались на славянизированном литературном языке, выдерживались в нормах высокого, торжественного стиля. Протопоп Аввакум в совершенстве владел книжным литературным языком. Однако цель его посланий и сочинений, страстный характер борца за старую веру, социальное происхождение – все это обусловило своеобразную манеру письма Аввакума, соединившую особенности книжного славянизированного литературного языка и живой разговорной речи, высокого стиля и стиля УНТ. «Житие» имеет форму беседы. В доверительном тоне сообщает Аввакум о различных событиях своей полной забот и страданий жизни, что обусловило целенаправленной отбор языковых единиц живой великорусской речи. Использование эмоционально-экспрессивной лексики: кинули, тащили, повалилась, задавил, оценочной лексики: темные люди, бедная, миленький, дурак, слов с эмоционально-экспрессивными суффиксами: Афанасьюшко, кафтанишко, соломка, собачка. Столкновение единиц 2ух языковых систем (употребление элементов живой разговорной речи и книжного славянизированного литературного языка) обусловлено содержанием произведения. Тексты, где Аввакум излагает свое религиозное кредо создаются за счет средств книжного языка. Церковнославянизмы часто сталкиваются в «Житии» с лексикой и фразеологией живой разговорной речи, поясняются просторечными синонимами: Никто ко мнћ не приходилъ, токмо мыши, и тараканы, и сверчки кричатъ, и блохъ довольно. Бысть же я в третий день приалченъ, - сиречь ћсть захотелъ. «Житие Протопопа Аввакума» свидетельствует о том, что во второй половине 17в. в письменных памятниках начинают смешиваться элементы двух языковых систем: книжного литературного языка и живой разговорной речи, что создает предпосылки для образования литературного языка, единого для всех видов общения людей друг с другом.


С наибольшей силой проявились новые тенденции развития книжного языка в творчестве борца против казенной церкви и самодержавия протопопа Аввакума. Отстаивая дониконовские старые обряды, он тем самым защищал тот извод церковнославянского письменного языка, который был принят в Московском государстве XVI — начала XVII в., но вместе с тем во всех своих произведениях он смело смешивал этот старинный книжный язык с живым просторечием и северновеликорусой диалектной речью. Язык и стиль произведений протопопа Аввакума столь же противоречивы, как и все его творчество в целом. Прямо называл язык своих пр-ий просторечием. Противопоставлял его ученому церков-нослав.языку книжников,к-ые усвоили западно-русую письм. культуру. Виноградов:просторечие противополагается красноречию,а не вообще церковнослав.языку.В «Житии» называет свой стиль противоречия вяканьем. Для вяканья хар-но проявление живой, иногда областной рус.речи. В его пр-ях немало черт, присущих говору влади-мирско-поволжской диалектной группы, к к-ой принадлежал и говор села Григорова Нижегород-ского уезда, откуда он происходил. Две синтаксически-фразеологические особ-ти:употребление постпозитивного артикля, т.е. местоимения от,та,то,те, согласуемых в пад и числе с предшествующим сущ.; употребление повторяющегося глагола не знаю в ф-ции, приближающейся к ф-ции разделительного союза, если высказывается сомнение.


19.01.2017; 11:02
хиты: 156
рейтинг:0
для добавления комментариев необходимо авторизироваться.
  Copyright © 2013-2024. All Rights Reserved. помощь