Преобразования и войны начала XVIII в. требовали мобилизации всех материальных и человеческих ресурсов страны. А это неизбежно вело к обострению социальных противоречий, восстаниям и волнениям. Царизм ужесточал карательную политику, которая проводилась как путем прямого военного подавления и внесудебной расправы, так и через суды, ужесточая уголовно-правовое законодательство.
Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени представляет Артикул в 1715 года с кратким толкованием. О его происхождении в исторической и юридической литературе нет единого мнения. Некоторые дореволюционные исследователи отрицали самостоятельный характер Артикула воинского, считая его переводом на русский язык иностранного закона. Однако изучение истории разработки Артикула воинского, а также анализ его содержания убедительно свидетельствуют о другом - это оригинальный памятник русского права, сыгравший большую роль в развитии уголовного и процессуального законодательства России.
Прежде всего, Воинские Артикулы, на что указывает и самое название их - артикулы, не составляют законодательства туземного, выросшего и развившегося на русской почве; это - законодательство иностранное, писанное на немецком языке и весьма плохо переведенное на язык русский. Воинские артикулы заимствованы из законодательств немецких, преимущественно Саксонского, и из Уголовных Шведских уставов. Изданием артикулов, Преобразователь хотел пересадить на русскую почву германские начала, становившиеся в разрез с понятиями туземными, как это случилось, например, в вопросе о чести. Как страны, из которых заимствовались Воинские Артикулы, были страшно суеверны и склонны к жестоким казням, так и Воинские Артикулы заражаются этим духом и переносят его в обновляемую Россию.
Что касается до самого содержания Артикулов, то они предназначены главным образом для военных; большинство их статей - суть статьи военно-уголовного характера.
Впрочем, это обстоятельство не мешает их внутреннему единству: Везде статьи, имеющие общее значение, соединены в отдельные главы, так что нет никакого смешения между статьями общегражданского содержания и статьями чисто марциальными. Вообще же в распределении их материала внутреннего единства и порядка, чем в Уложении Царя Алексея; все приближается более и более к ныне действующему Уложению о Наказаниях Уголовных и Исправительных.
Законы Артикулов, по форме своей санкции, суть законы смешанные.
Артикулы знают:
a) Законы, безусловно-определенные, исключающие всякий произвол судьи;
б) Законы совершенно-неопределенные, предоставляющие простор судейскому произволу: «имеет по состоянию дела и по рассуждению судейскому наказан быть».
в) Законы относительно-определенные, т. е. определяющие характер наказания так сказать его тяжесть, но представляющие определение самого наказания судейскому усмотрению: «жестоко наказан будет» [1].
Артикулы совершенно незнакомы с учением о вменяемости. Из всех относящихся сюда вопросов, они упоминают только об опьянении и о детском возрасте. Состояние опьянения не только не уничтожает виновности, но даже влечет за собою то же самое наказание: «хотя сие в пьянстве или трезвом уме учинится», а, в некоторых преступлениях, оно даже в состоянии увеличить его. Впрочем, опьянение признается, в некоторых случаях, обстоятельством уменьшающим вину. Детский возраст не развит Артикулами, a затронут ими только мимоходом и то только по вопросу о воровстве-краже. Артикулы совершенно не подвергают уголовному наказанию малолетних воров, а предоставляют их домашним исправительным мерам: «Наказание воровства обыкновенно умаляется, или весьма (совершенно) оставляется, ежели кто из крайней голодной нужды, съестное или питейное, или иное что невеликой цены украдет, или кто в лишении ума воровство учинит, или воре будет младенец, которых дабы заранее от воровства отучить, могут от родителей своих лозами наказаны быть». Из приведенной статьи видно, что даже само расстройство душевных способностей не всегда уничтожало вменяемость и избавляло от наказания [4, с. 17].
Учение о вменении тоже не выработано Артикулами, не имеет в них самостоятельного места, а рассеяно, в виде неполных, отрывочных положений, по различным статьям.
Система гражданских преступлений Воинских Артикулов весьма несложна. Преступления однородные размещены по отдельным главам, из которых каждая образует собою одно целое, без всяких делений на классы, разряды, отделы и т. п., как это мы видим в XV томе. Виды преступлений и тот порядок, в котором они размещены в Воинских Артикулах, следующие:
I. Преступления против веры и церковного благочиния.
II. Преступления государственные в тесном смысле, или политические.
III. Поединок.
IV. «О поносительных письмах, бранных и ругательных словах».
V. Преступления против жизни.
VI. Преступления против плоти и противоестественные пороки.
VII. Преступления против имущества.
VIII. Подлог.
IX. Преступления против судейских служителей.
X. Освобождение и укрытие преступника [1].
Чистяков О.И., пишет о том, что еще больше усложняется система наказаний. Появляется новая цель наказания - использование труда осужденных. Этой цели служит новый вид наказания - каторга, введенная в 1699 г. Потребность в рабочей силе побудила Петра I существенно расширить круг преступлений, за которые применялась каторга, поэтому смертная казнь заменялась каторжными работами. Первоначально под каторгой понималось использование заключенных как гребцов на галерах (по-русски - каторгах), но вскоре под каторжными работами стали пониматься всякие иные тяжкие работы, в особенности при сооружении портов (Азова, Рогервика на Балтийском море). Каторжные работы назначались за тяжкие преступления. Каторга могла быть пожизненной, срочной и бессрочной. Срочная назначалась на 10-20 лет, бессрочная применялась в двух случаях: помещик, сославший своего крестьянина, мог в любой момент вернуть его обратно, а должник освобождался после отработки долга. Пожизненных каторжных клеймили. На каторгу (кроме пожизненной) ссылали не только осужденного, но и его семью. При этом имелось в виду не столько наказание невиновных людей, сколько заселение неосвоенных территорий. Каторжные работы были рентабельными [10, с. 215].
По мнению тогдашних специалистов, каторжник стоил государству значительно дешевле, чем наемный рабочий. Екатерина II в 1765 г. позволила помещикам ссылать на каторгу неугодных им крестьян. Каторжные работы применялись и к злостным должникам.
Телесные наказания, в том числе битье осужденных, не было новинкой для русского права. Однако Петр I придумал новый вид такого наказания - шпицрутены. Удары шпицрутенами были менее мучительными, чем кнутом. Но зато они назначались тысячами, поэтому часто влекли за собой те же последствия, что и кнут, т. е. изувечение или даже смерть преступника. В конце XVIII в. расширяется применение такой формы лишения свободы, как тюремное заключение. Появляются новые виды мест лишения свободы - смирительные и работные дома для менее опасных преступников и административно арестованных.
К наказаниям постыдным, как добавочным, или обрядам причислялись: прибитие имени к виселице; повешение за ноги после смерти; сожжение пасквиля под виселицею; объявление виновного бесчестным; раздевание донага палачом-для непотребных женщин; особый, заключавшийся в следующей процедуре, обряд для самоубийц: тело самоубийцы выдается палачу, который, проволочив его по улицам, оттаскивает в бесчестное место (скудельницу), где и закапывает его.
Новеллой являлось включение в Артикул раздела о преступлениях воинских. Среди них неисполнение приказа, дезертирство, пропитие мундира и оружия и особенно - бегство с поля боя. За него полагалось “на первом дереве, которое около прилучится, повесить”. За отступление без приказа и потерю знамени полк подлежал расформированию, офицеры предавались военному суду, а солдаты - направлялись в штрафные части. Эта традиция наказания за отступление без приказа и тем более потерю знамени как символа боевой чести восходит еще к римскому праву, где легион за такие деяния подлежал “децимации”, т.е. казни по жребию каждого десятого.
В Артикуле содержатся положения, характеризующие гуманные традиции русской армии, о запрете мародерства, насилия над женщинами, стариками, детьми, грабежа жителей захваченных городов, поджогов и грабеже церквей, больниц, сиротских домов. За все подобного рода деяния Артикул предусматривал тяжкие наказания, вплоть до смертной казни [9, с. 189].
Следует отметить, что четкой системы преступлений в Артикуле не было, многие положения определены казуально. Однако по сравнению с предыдущим законодательством он представляет собой гораздо более совершенный уголовный закон, оказавший большое влияние на дальнейшее развитие уголовного права в России.
53
