Определение понятия правового статуса.
Уже в предыдущем параграфе неоднократно приходилось обращаться к тем или иным аспектам правового статуса ребенка ввиду того, что понятие ребенка в праве неизбежно отталкивается от той совокупности норм различных отраслей права (семейного, гражданского, административного и т. п.), касающиеся положения ребенка в обществе и закрепляющие его права и свободы, а равно — обязанности и имеющиеся гарантии и ограничения. Российская Федерация как правопреемница СССР, ратифицировавшего Конвенцию о правах ребенка [71] и внесшего в свое время огромный вклад в охрану детства, в правовые гарантии охраны материнства и детства, должна с особым вниманием относиться к выполнению налагаемых этим международным документом обязательств. Особенно это актуально в свете крайне неблагоприятной социально-демографической ситуации в современной России. В этой связи трудно не согласиться, что хотя правам ребенка присущи характерные для субъективных прав признаки, они обладают своими ярко выраженными особенностями, заслуживающими пристального и неустанного внимания [72].
Как известно, под правовым статусом человека подразумевается юридически закрепленное положение личности в обществе, система прав, свобод и их гарантий обязанностей, а также обязанностей. Правовой статус человека как политико-правовая категория отражает характер взаимоотношений между человека с государством, обществом и с другими людьми в конкретной исторической обстановке. Категорией правового статуса человека занимались и занимаются многие отечественные ученые, показывая, что данная категория неразрывно связанна с социальной структурой общества, уровнем демократии и состоянием законности [73].
Конституционное и международно-правовое регулирование прав ребенка.
Правовой статус находит свое закрепление в конституции, других нормативных правовых актах любого государства, а также в международных правовых актах. Часть 1 статьи 17 Конституции РФ гласит, что «в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепринятым принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящее Конституцией». В этой связи совершенно очевидно, что в нашей стране следует непосредственно руководствоваться Конституцией и Конвенцией о правах ребенка, следовательно, для реализации конституционных и международно-договорных норм нет нужды дожидаться дополнительных специальных законов о правах ребенка, кодифицированных актов и пр., за которые ратуют некоторые специалисты [74], хотя, конечно же, ни конституционные, ни международно-правовые нормы не могут в достаточной степени детально регулировать рассматриваемые отношения, поэтому в развитие конституционных и международно-правовых положений необходимо принимать законодательные акты. Вместе с тем очевидно, что правовой статус ребенка как правовой институт вытекает из правового статуса человека, хотя и с учетом возрастных и иных особенностей [75]. Обратим внимание на то, что и преамбула Федерального закона «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» также содержит указание, что законные интересы и права ребенка предусмотрены Конституцией РФ [76].
Поскольку надо исходить из основополагающего совпадения субъективных прав человека и прав ребенка как частного случая института прав человека, можно заключить, что права ребенка, согласно статье 18 Конституции РФ, «являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Иными словами, хотя правовой статус ребенка в Российской Федерации и не прописан подробно в Конституции нашего государства, основные проблемы с обеспечением прав ребенка кроются не столько в законодательной, сколько в правоприменительной области. Тем более, учитывая федеративное устройство государства, совместную ответственность по вопросам защиты детства РФ и ее субъектов, согласно статье 72 Конституции РФ.
Последнее следует трактовать как возможность на уровне отдельных территорий улучшать положение детей путем создания дополнительных возможностей для их развития, защиты их прав. К сожалению, чаще практика свидетельствует об обратном, хотя есть и положительные примеры. Так, многое для детей делается в Московской области, особенно в сфере охраны здоровья и спорта. Ханты-Мансийский автономный округ — Югра стал первым российским регионом, утвердившим закон о качестве жизни, и одним из первых, принявших в 2006 году среднесрочную программу демографического развития на 2008—2010 годы, в которых значительное внимание уделено охране детства. Органы государственной власти Пензенской области, имея возможность развивать на своем уровне законодательство в области защиты детства, приняли 30 марта 2001 года закон № 268-ПО «Об основных гарантиях прав ребенка в Пензенской области». Примеры можно продолжить. Среди лидеров в защите прав ребенка находится и Москва, впервые введшая институт специализированного детского омбудсмана. Впрочем, вновь проявилась непоследовательность в этом направлении развития законодательства, поскольку недавно, а именно весной 2009 года этот самостоятельный специализированный институт был ликвидирован с введением уполномоченного по правам человека в городе Москве. И это нельзя не считать ухудшением положения дел в сфере защиты прав ребенка в столице, ущемлением его правового статуса, что недопустимо, если следовать букве и духу закона, а также международным обязательствам. Известно также, сколь сложна ситуация ныне с детскими учреждениями, причем не только в небогатых, дотационных регионах, но и в той же Москве.
В качестве действенного механизма для решения подобных проблем, а также вообще для надлежащего исполнения законодательства по защите прав детей некоторые специалисты считают необходимым выделение общего (конституционного) статуса ребенка [77]. Однако, как представляется, это не решит всех проблем, так как без надлежащей правоприменительной практики многие конституционно закрепленные права остаются декларативными. И вот решение этой проблемы должно стать приоритетным для всех юристов, да и всех граждан. В том числе и потому, что конституционные основы правового статуса ребенка во многом определяют содержание отраслевого законодательства, соответственно, уровень правовой защиты в самых разных жизненных сферах ребенка. Для всеобъемлющего установления правового статуса ребенка надо системно исследовать всю совокупность действующих в соответствующем государстве юридических норм, прямо или косвенно касающихся детей. Невозможно в одном нормативном акте прописать все, что относится к статусу ребенка, по целому ряду причин.
Во-первых, нормы, регулирующие статус ребенка, входят в разные отрасли права, каждая из которых характеризуется собственным предметом регулирования, определяющим внутреннюю логику взаимного соотношения норм, специфическим сочетанием методов правого регулирования, особенностями построения закрепляющих указанные нормы актов и даже во многих случаях своей терминологией. Попытка эклектичного соединения в одном акте разноотраслевых норм способна лишь запутать ситуацию с правовым регулированием положения ребенка. Во-вторых, нормы, устанавливающие правовой статус ребенка, входят в документы, занимающие разное место в иерархии правовых актов (международные, конституционные, законодательные, подзаконные) и относящиеся к различным группам предметов ведения (федеральной, субъектов федерации, муниципальной). В-третьих, четко прописать в законодательстве все стороны общественных отношений, связанных с ребенком, весьма затруднительно, если вообще возможно, по причине большого их объема и стремительно меняющейся жизни и социальных отношений. В-четвертых, как уже отмечалось, в правовом статусе ребенка имеется большое количество элементов, входящих в более широкий статус человека, и в едином акте пришлось бы продублировать значительную часть положений, уже имеющихся в законодательстве, что избыточно и не нужно. Если же не включать в единый акт элементы, характерные для правового статуса человека, а не исключительно для правового статуса ребенка, то все равно такой акт не будет полным отражением ситуации в сфере правового статуса ребенка.
Одними из центральных в правовом статусе ребенка является система его личных прав, основное из которых, в соответствии со статьей 20 Конституции РФ, естественно, право на жизнь. Это право включает меры по созданию безопасной среды обитания для ребенка, в том числе социальной, обеспечению достойных условий для его жизни и развития. Это право весьма многогранно и подкреплено конституционными гарантиями, как то: охраны здоровья и доступа к здравоохранению, социального обеспечения, благоприятной окружающей среды, запрета пыток и т. п. Право ребенка на государственную охрану достоинства личности, также весьма важное конституционное право (статья 21 Конституции РФ), составляющее правовой статус ребенка. На это же нацелены также статья 5 Всеобщей декларации прав человека, содержащая запрет подвергать человека «пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию», статья 7 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года, а также Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 года [78].
Эти документы дополняет Конвенция о правах ребенка, предписывающая обязательное обеспечение каждому ребенку, лишенному свободы, гуманного обращения, уважения его достоинства, что предполагает отделение ребенка от взрослых, если его интересы не требуют иного, право поддерживать связь с семьей через переписку и свидания, если не имеются особые обстоятельства. Следуя этим требованиям, статья 74 Уголовно-исполнительного кодекса РФ предписывает для отбытия наказания несовершеннолетними помещение в воспитательные колонии, специальные пенитенциарные учреждения, где для них предусмотрены условия для учебно-воспитательной работы, повышения культурного и образовательного уровня [79].
Среди личных прав важное место занимают и другие права, в том числе право ребенка на свободу совести, право на доступ к информации. С этими правами тесно связаны некоторые политические права ребенка (например, право на свободу слова) и социально-культурные права (к примеру, право на доступ к достижениям культуры) Но здесь необходимо принимать во внимание необходимость оградительных функций законодательства, понимая под этим обеспечение личных прав ребенка таким образом и в таком объеме, которые будут содействовать духовно-нравственному и культурно-эстетическому развитию его личности, созданию благоприятных условий для его социализации. В последние десятилетия с этими задачами РФ не справляется: права и свободы зачастую воспринимаются вне обязанностей, что не может не затрагивать интересы детей, их воспитания и становления. Продолжаются бесконечные споры вокруг свободы средств массовой информации, пропагандирующих часто нездоровый образ жизни, рекламирующих употребление табака и пива, распространяющих эротику, сцены насилия и пр. вне учета общественного мнения и заботы о подрастающем поколении. Но несмотря ни на что российские средства массовой информации, отказываясь от общественного или иного контроля, считая его «цензурой», продолжают свое разрушительное влияние на детскую психику. Свобода совести, как и свобода слова, понимаемая столь же извращенно, зачастую ведет к распространению тоталитарных сект, росту шовинизма, национализма, экстремизма.
При этом трудно сказать, что у нас отсутствуют правовые основания для того, чтобы оградить детей от такого пагубного влияния, например, тех же средств массовой информации. Так, статья 55 Конституции РФ прямо устанавливает, что свобода массовой информации может быть ограничена федеральным законом, хотя и «только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Даже поверхностный анализ тиражируемых многими российскими средствами массовой информации материалов, несомненно, показал бы многократное нарушение этой статьи.
В статье 14 Федерального закона «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» закреплена защита от информации, наносящей вред здоровью и нравственности ребенка. На государство возложена обязанность предпринимать меры защиты детей от распространения печатной, аудио- и видеопродукции, «пропагандирующей насилие и жестокость, порнографию, наркоманию, токсикоманию, антиобщественное поведение». Кроме того, отдельные нормы, направленные на соблюдение прав ребенка средствами массовой информации, содержатся, например, в Законе РФ «О средствах массовой информации» (1991 года), некоторых других федеральных законах, а также в международных документах. К сожалению, при принятии нового Уголовного кодекса (УК) РФ 1996 года в него не попала статья, аналогичная статье 228 прежнего УК РСФСР «Изготовление или распространение предметов, пропагандирующих культ насилия и жестокости», что снижает правовую ответственность физических лиц за эти деяния. Тем не менее, как представляется, это не закрывает возможность, хотя и существенно затрудняет ее для правоприменителя по использованию новый УК РФ так, чтобы выполнить конституционно очерченные требования к той информации, что распространяется средствами массовой информации и влияет на неокрепшие умы.
Многое зависит от добросовестности журналистов, контролирующих органов, судейского сообщества, а также от позиции граждан, поскольку в должном обеспечении правого статуса ребенка заинтересовано все общество. Заметим, что эти вопросы вызывают обеспокоенность не только общественности, но и органов власти на местах. Именно поэтому, несмотря на отнесение деятельности средств массовой информации к предметам ведения РФ (статья 71 Конституции РФ), в Красноярском крае, к примеру, был принят Закон «Об охране общественной нравственности», во многом направленный на защиту прав и интересов ребенка.
Поскольку правовой статус ребенка в основных чертах соответствует правовому статусу человека, а ограничения в правах связаны в основном с возрастом, что уже отмечалось, то и специфика обеспечения прав ребенка должна пониматься как расширение возможностей, усиление их защиты и гарантий. Это можно рассмотреть на примере права ребенка выражать свое мнение, которое относится к тем, что закреплены в Конституции, в Конвенции ООН о правах ребенка, отраслевом законодательстве, в частности в Семейном кодексе (СК) РФ, ГК РФ. Так, согласно статье 8 означенной Конвенции ребенок имеет право сохранять свою индивидуальность, в том числе гражданство, имя, семейные связи. В России семейное законодательство строится на принципе приоритета семейного воспитания ребенка, что также нацелено на более полное удовлетворение его потребностей и интересов. Достаточно подробно в российском законодательстве прописаны права на присвоение ребенку имени и фамилии, возможности их изменения: по достижении 14-летнего возраста ребенок имеет право сам ходатайствовать об их изменении, по достижении 10-летнего — изменение его имени родителями или попечителями возможно только с согласия ребенка (статьи 58, 59 СК РФ). Мнение ребенка, в соответствии с СК РФ, должно учитываться при выборе образовательного учреждения, формы обучения, места жительства в случае развода родителей, при отказе в иске о восстановлении родительских прав, при оспаривании записи об отцовстве и т. д.
И по этим вопросам законодатель не устанавливает ограничений по возрасту ребенка, способного выразить свое мнение, тогда как лишь по достижении 10-летнего возраста согласие ребенка необходимо при передаче его на воспитание в приемную семью, на усыновление, в случаях восстановления родителей в родительских правах, по вопросу о сохранении или изменении его имени и фамилии, при записи усыновителей в книге записей рождений. И совершенно справедливо многие исследователи видят в этом глубокий психолого-педагогический смысл. Как и в статье 12 Конвенции о правах ребенка, статье 57 СК РФ подтверждает право каждого ребенка «выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам». Здесь стоило бы подумать о расширительном толковании последнего ограничения «когда это не противоречит его интересам», поскольку практика последних лет показывает, что группировки преступников и организации экстремистского толка часто вовлекают в свои ряды несовершеннолетних, которых и используют в своих целях, зная о правовой недееспособности и неответственности последних. Однако если понимать участие детей в таких формированиях как нарушение их прав на нормальное развитие, нормальную социализацию, то это не должно вступать в противоречие со свободой слова, свободой выражать свое мнение, свободу собрания и пр. Многое зависит от толкования и применения действующих норм права.
На защите прав и интересов ребенка стоят его семья, его родители или лица, их заменяющие, органы опеки и попечительства, прокурор, суд, что определено в части 1 статьи 56 СК РФ. Как следует из статьи 19 Конвенции о правах ребенка, государство, ратифицировавшее ее, обязано предпринимать «все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительские меры с целью защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление, со стороны родителей, законных опекунов или любого другого лица, заботящегося о ребенке». Именно поэтому в статье 56 СК РФ предусмотрено, что несовершеннолетний имеет право обратиться с любой формой заявления за защитой от злоупотреблений, в том числе со стороны своих родителей или лиц, их заменяющих, прежде всего в органы опеки и попечительства, а с 14-летнего возраста — и в судебные органы. Причем закон обязывает должностных лиц и всех граждан, знающих о нарушении прав, об угрозе жизни и здоровью ребенка, сообщать об этом в органы опеки по месту нахождения ребенка (часть 3 статьи 56 СК РФ).
