Первым в ряду принципов журналистской деятельности стоит принцип правдивости и объективности. Немного найдется журналистов или руководителей СМИ, которые не декларировали бы свою верность этому принципу, поскольку все «потребители» массовой информации требуют таких сообщений и комментариев, которые бы рисовали адекватную картину жизни. Однако декларации, даже искренние, и реальное достижение адекватной картины жизни не одно и то же, тем более что понятия «правдивость» и «объективность» разными людьми наполняются различным содержанием. В конкретной практике журналистской деятельности на правдивость и объективность того или иного сообщения и комментария оказывают влияние журналистская позиция и социальный интерес, стоящий за ней. Но несмотря на то, что и в гносеологическом смысле (трудности познания), и в социальном (влияние позиции) абсолютной реализации этого принципа добиться невозможно, есть общие требования, следование которым наиболее приближает журналиста к созданию адекватной картины жизни.
Множественность возможных источников сведений требует от журналиста четкого разделения меры достоверности. Один крупный журналист (со ссылкой на опыт разведчика) делил сведения так: «видел сам», «слышал», «предполагаю». Другое разделение — «факты» как объективно значительные данные; «фактики» — реальные, но малозначимые; «фактоиды» — предположение о наличии фактов. Правдивость предполагает максимально точное представление фактов жизни. Факт (лат. factum — «сделанное») — проверенное, достоверное знание о реально происшедшем в действительности, к тому же существенно значимом. При этом первостепенное значение имеют сведения, которые журналист получил непосредственно из жизни («видел сам» событие, присутствовал при заявлении, читал текст и т.д.) и документировал (лат. documentum — «свидетельство»), т.е. сведения, которые имеют подтверждение, зафиксированное в письменной форме, на фото, видеопленке с очевидными доказательствами подлинности. Своеобразными фактами являются и представления о событиях, поступках, заявлениях и т.д., полученные «из вторых рук», от информатора журналиста. В данном случае обязательна ссылка на источник сведений и желательно наличие документального подтверждения их получения. Если этого нет, требуется осторожность использования таких сведений. Тем более, что они могут оказаться преувеличенными /преуменьшенными, а часто и вовсе незначительными «фактиками». Не все даже реально подтверждаемые сведения можно делать опорными в произведениях, поскольку в жизни наряду с существенными событиями встречается много незначительного, случайного, несущественного. Поэтому следует различать коренные, общезначимые явления и «пену», неизбежно появляющуюся на поверхности бурного потока жизни. И журналист в силу его обязанностей должен стремиться отделять факты от фактиков и опираться, разумеется, на существенные и характерные факты (понимая природу и место в жизни фактиков). К фактам «третьего порядка» (журналисты иногда называют их «фактоидами») относятся неподтвержденные сведения — различного рода слухи, догадки, возможно, имеющие под собой почву, но ничем не документированные. Разумеется, решение о публикации «фактоидов» требует крайней осторожности и четкого указания на предположительный характер сообщаемого. Необходимый для журналиста диапазон фактических сведений широк. В англоязычной аудитории журналистов он обозначается как «5w»(т.е. совокупность сведений, отвечающих на вопросы что, кто, где, когда, почему, поскольку все эти слова в английском языке начинаются с буквы w). Первые четыре составляющих очевидны, а относительного последнего («почему») надо понимать, что имеется в виду не суждение журналиста, а мнение участников или очевидцев событий. Это не значит, что в каждом произведении представлены сведения всех типов. Но чтобы в сознании аудитории сложилась полная картина жизни, совокупность произведений журналистики должна удовлетворить ее потребности по всему их диапазону. Разделение фактов, фактиков и «фактоидов» — это вопрос об основаниях объективности журналистики. Объективность (или необъективность) проявляется уже в ходе отбора, а затем изложения сведений, рассматриваемых как факты, поскольку в журналистских «операциях» с жизненным материалом даже самых вроде бы «технологичных» так или иначе выявляется мнение сообщающего, хотя и в неявно выраженной форме. Если проблема правдивости — это проблема фактической основательности (точности и полноты фактов), то собственно проблема объективности — это также и вопрос верной трактовки каждого из отобранных
фактов, их связей и взаимосвязей; это и вопрос аргументированности и убедительности интерпретации, высказанных на основе анализа фактов выводов, суждений и предложений. При этом, чем определеннее идейная позиция, тем строже следует различать исходные сведения (о фактах, позициях, оценках, предложениях, намерениях и т.д.) и авторский комментарий — изложение собственных представлений и суждений о том, что сообщается. Добиться объективности подхода к изображению действительности и результатов изучения явлений жизни еще более сложно, чем добиться правдивости сообщаемых фактов. И дело здесь не только в трудностях анализа сложных социальных явлений, требующего от журналиста разносторонней и глубокой методологической оснащенности, но в значительной степени и в социальной позиции журналиста, в характере партийного подхода. Ведь если жизненная позиция требует защиты истинных интересов общества, предполагает верную ориентацию в действительности, то такая позиция ведет к реализации требований объективности. Силам же, придерживающимся консервативных и тем более реакционных позиций, которым «невыгодно» прогрессивное развитие, неизбежно приходится (независимо от того, понимают они это или нет) встать на путь нарушения требований объективности. В гносеологическом плане это нарушение проявляется в одной из двух форм. Субъективизм предполагает произвольное обращение с фактами, замалчивание одних и выпячивание других, «вольности» в их подборе и интерпретации, нарушение требований логики, использование софистических «доказательств» и других приемов, служащих подтягиванию, привязке явлений жизни к заранее заданной необъективной концепции.
Объективизм же кажется противоположным субъективизму своим строгим отслеживанием происходящего в жизни, сдержанностью, а часто и отсутствием прямого комментария. Однако, поскольку для объективиста нет разницы между фактом и фактиком и он избегает суждений с определенной социальной позиции, неизбежно уравнивание существенного и несущественного, закономерного и случайного. В результате также создается неадекватная картина жизни, причем в каждом отдельном случае «нарушений» «правды жизни» обычно не бывает. И хотя объективизм — оборотная сторона субъективизма, он все же «предпочтительнее» своим стремлением к точной констатации. И субъективистом, и объективистом известный афоризм «факты священны, комментарии свободны» понимается и интерпретируется по*разному, но ни тот, ни другой верно его не реализует. В социальном плане нарушение требований объективности, особенно субъективистами, проявляется как демагогическое заигрывание с массой, как популизм дурного толка — выступление от имени народа, хотя на самом деле под прикрытием защиты нужд народа (в действительности лишь частично и извращенно реализуемых) защищаются интересы частной группы. Но даже и в тех случаях, когда нет видимых гносеологических и социальных причин для создания неадекватной картины жизни, в журналистской практике возникают ошибки как на уровне отбора фактов, так и на уровне их интерпретации, выводов и предложений. К сожалению,
на страницы газет и журналов, в программы радио и телевидения проникают непроверенные сведения, по добросовестному заблуждению называемые «фактами», неверные суждения, источником которых часто являются недостаток достоверных сведений, трудности их всестороннего анализа и т.д. Ошибки надо отличать от сознательной лжи — намеренного, притом определенного социальной позицией нарушения принципа правдивости и объективности. При обнаружении ошибки требуется честное признание ее и исправление допущенных неточностей в фактах, интерпретациях, выводах и предложениях. Замалчивание ошибок, а тем более игнорирование указаний на них дезориентирует аудиторию, затрудняет поиск истины в ходе диалога между разными СМИ, подрывает доверие к журналистам, а потому является серьезным нарушением профессиональной этики, ложь же преследуется. Правдивость и объективность прямо связаны с гуманизмом социальной позиции и служат ему, тогда как субъективизм и объективизм, по меньшей мере, деформируют гуманистические подходы к информированию аудитории (даже «святая ложь» лишь в экстремальных случаях человечна, чаще же всего — негуманна).
