Впервые выделил Центральную Азию в качестве отдельного региона мира географ Александр Гумбольдт (1843).
В 1992 г. президент Казахстана Назарбаев на саммите государств Средней Азии предложил отказаться от определения «Средняя Азия и Казахстан» в пользу понятия «Центральная Азия».
ЦА включает Казах, Киргизия, Узбек, Туркменистан, Таджикистан. Интерес обусловлен энергет. и транзитным потенциалом, запасами природных ресурсов. Хлопок (Туркм, Узб), уран.
На сегодняшний день Китай играет значимую роль в мировой и региональной политике, а Центрально-Азиатский регион обретает стратегическую геополитическую и геоэкономическую значимость.
После распада СССР, уже в январе 1992 г., Китай установил двусторонние отношения со всеми странами Центральной Азии.
На сегодняшний день Китай представляется одним из ведущих акторов, взаимодействующим с государствами Центральной Азии. В силу географической близости народы Китая и современного Центрально-Азиатского региона вступали в контакты с древних времен, что свидетельствует о наличии у них общего исторического наследия.
Согласно исследователю ЦА региона А.Е. Мальцев (журнал СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И ГЕОПОЛИТИКА) Китайская политика в Центральной Азии имеет несколько стратегических направлений: безопасность, торговля, энергетика, культурное сотрудничество.
Тема обеспечения безопасности была ключевой в процессе выстраивания взаимодействия Пекина с центрально-азиатскими государствами в начале 90- х, не теряет актуальности она и сегодня. Как считает Виталий Яковлевич Воробьев, чрезвычайный и полномочный посол, в.н.с. Центра исследований Восточной Азии и ШОС. МГИМО (У) МИД РФ. В Пекине исходят из того, что Центральная Азия играет стратегически важную роль в обеспечении национальной безопасности современного Китая. Наряду с Россией, этот регион выступает для него в качестве своего рода глубокого тыла.
Китайский политолог Чжао Хуашэн среди основных проблем безопасности Китая в ЦАР выделяет пограничную безопасность и борьбу с движением «Восточный Туркестан» (шире — с уйгурским сепаратизмом). Эксперт отмечает, что проблема установления благоприятных пограничных отношений между КНР и государствами Центральной Азии к середине 90-х гг. XX в. была в целом решена.
У трех среднеазиатских стран были утверждения, что русско-китайские договорные документы XIX и начала XX веков о разграничении в Средней Азии были составлены чиновниками царской России и императорского Китая без учета воли местных вождей и особенностей расселения народов. В китайских научных кругах и в общественном сознании с давних пор (и по сей день) превалирует точка зрения, согласно которой многие центральноазиатские земли находились под властью китайских императорских династий с древних времен и по вторую половину XIX века. Исторически территория современного СУАРа(синьцзяно-уйгурский) составляла единое с Центральной Азией единое целое, которое в XVIII–XIX вв. было искусственно разорвано путем экспансии Российской и Цинской империй. (Казанцев А.А. «Большая игра» с неизвестными правилами: Мировая политика и Центральная Азия).
В течение 5-8 лет после развала СССР были найдены и оформлены разграничительные развязки. В н.в. существуют споры только с Таждикистаном. Проявленное всеми участниками процесса взаимопонимание, договорно-оформленные результаты послужили, во-первых, солидным импульсом для развития связки Китай и Центральная Азия и, во-вторых, стали играть для нее роль фундаментального фактора постоянного действия.
Китайский политолог Чжао Хуашэн отмечает, что примерно с 1997 г. основной целью Китая в ЦАР с точки зрения обеспечения безопасности стала борьба с терроризмом. После террористических актов 11 сентября в США в эту же плоскость переходит и противостояние уйгурскому сепаратизму.
В целях решения проблем безопасности в 2001 г. была создана Шанхайская организация сотрудничества – первая международная структура, образованная под эгидой Китая.
Антитеррористическая операция США в Афганистане в том же году привела к новой расстановке сил в Центральной Азии. Китай не мог игнорировать этот фактор.
Создание ШОС, этого политического образования несоюзного характера, придало институциональный оттенок связке Китай и Центральная Азия. Через ШОС Пекин легитимизировал свой голос в делах, касающихся региона.
Узбекский аналитик по Центральной Азии В. Парамонов выделяет 3 фактора, представляющих угрозу безопасности для Китая исходящие и ЦА: фактор нестабильности в Афганистане и фактор усиления военного присутствия США, во внутренней нестабильности в ЦА.
Таким образом, в долгосрочной перспективе Китай будет заинтересован в ликвидации базы для усиления внутренних проблем ЦАР, ведения террористической и экстремистской деятельности в Центральной Азии. Такой «базой» в государствах ЦА являются соц-эконом проблемы, коррупция, диспропорции в региональном развитии, пограничные споры, проблема воды…
Л.Е. Васильев (ИДВ РАН) в качестве одной из стратегических целей Китая в Центральной Азии считает «создание предпосылок для возможного усиления китайского влияния в регионе» особенно на фоне неопределенности афганского фактора. Эксперт склонен видеть, что страны ЦА будут в первую очередь обслуживать интересы Китая. (рынок сбыта товаров, раб силы, ресурсы)
Особое место в дискуссиях о политике Китая в Центральной Азии занимает вопрос о сотрудничестве с РФ. Чжао Хуашэн отмечает, что Россия и Китай заинтересованы в первую очередь в совместном обеспечении безопасности в регионе. Он ставит на первый план совместную борьбу с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом.
Л.Е. Васильев делает акцент на том, что общими целями России и Китая в регионе является противодействие влиянию в регионе США. Но сейчас Китай скептически настроен относительно межгосударственных организаций, созданных исключительно под эгидой России. Эксперт отмечает отсутствие четко выстроенного диалога между ШОС и ОДКБ.
экономика
С середины 1990-х гг. Китай проводит стратегию «выхода за пределы» («цзоу чуцюй»), суть которой заключается во внедрении китайского капитала и технологий на международный рынок. центр тяжести данной стратегии прежде всего должен находиться в России и странах Центральной Азии, поскольку они «владеют богатыми нефтегазовыми ресурсами, являются дружественно настроенными соседями и обладают относительной политической стабильностью». В 1997 г. премьер Госсовета КНР Ли Пэн в своей статье «Политика Китая в отношении энергетических ресурсов» обозначил, что стратегия «выхода за пределы» ознаменовала новую эру в развитии энергетической дипломатии Пекина и привела китайские компании на глобальный энергетический рынок. Было отмечено, что, стремясь развивать собственный нефтегазовый комплекс, Китай должен использовать также иностранные ресурсы для своего развития. С момента начала реализации данной стратегии в отношении стран Центральной Азии Китай планомерно продвигает свои энергетические интересы.
Весь регион на сегодня становится для Китая транзитным пространством в расчете сухопутный выход в Европу, Ближний Восток (то есть воссоздается Великий шелковый путь), через Иран к Персидскому заливу и через Пакистан к Индийскому океану. Иными словами, создаются перспективные для Китая евразийские коридоры, более скоростные и дешевые, чем северные российские маршруты. Кроме того, в лице стран Центральной Азии Китай заимел крупных поставщиков нужных ему ресурсов на длительную перспективу и гарантированных получателей разнообразных изделий с маркой «сделано в Китае». Так, значительные объемы нефти и цветных металлов, более половины импорта газа Китай ввозит из этого региона по удобным для него ценам. Очевидна взаимодополняемость экономик, которую можно описать формулой «сырье в обмен на готовую продукцию». С хозяйственной точки зрения очевидно, что таким образом руководство Китая борется с дисбалансом, возникшим между приморскими и внутренними провинциями.
Только Казахстан в регионе обладает запасами нефти, сравнимыми со странами Персидского залива (более 1 млрд т). самый привлекательный энергоресурс в регионе — природный газ. Наибольшими запасами природного газа среди стран Центральной Азии обладает Туркменистан — 8 трлн кб.м.
Экономические интересы Китая в ЦАР не ограничиваются энергетикой: необходимо развивать инфраструктуру западных провинций, в первую очередь СУАР, который граничит с государствами региона. СУАР отличается от остальных регионов в первую очередь этническим составом — там преобладает тюркское население, этнически идентичное населению некоторых стран Центральной Азии.
Одновременно с энергетическими проектами Пекин активно вкладывает в инфраструктуру региона. Активная инвестиционная политика, направленная на развитие Синьцзяна, предполагает использование транспортных коридоров, которые в долгосрочной перспективе помогут связать приморские провинции КНР с Европой.
Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая был полноценно включен в политику реформ и открытости только в 1992 г. К моменту фактического установления отношений с государствами Центральной Азии у Китая не было сформировано никакой экономической стратегии в данном регионе. Вместе с тем руководство КНР ясно осознавало необходимость развития СУАР.
Чжао Хуашэн подчеркивает, что Синьцзян, в силу своей отдаленности от индустриальных центров, объективно нуждается в ускоренном развитии.
Российский политолог А.А. Куртов предполагает, что одной из важных причин поворота государств Центральной Азии в сторону Китая также стал отказ России от затратной политики субсидирования «ближнего зарубежья». На этом фоне Китай представлялся наиболее приемлемой альтернативой. Особый масштаб эта политика приобрела во время мирового финансового кризиса, когда в Китае заявили о выделении им кредита по линии ШОС в размере 10 млрд долл. Важно отметить, что Китай проводил схожую политику и в других регионах мира, в частности в Африке и Латинской Америке. С.Г. Лузянин констатирует, что Китай инвестирует, прежде всего, в сырьевой сектор центральноазиатских государств.
Шведский ученый Н. Сванстрем проводит исторические параллели между нынешним взаимодействием Китая и государств Центральной Азии и их отношениями в более ранние периоды истории, в частности в средневековый период. Ученый отмечает, китайцы и в период расцвета Великого Шелкового пути, и в современную эпоху видят в приграничной торговле способ обеспечения национальной безопасности.
Нельзя игнорировать два момента. Во-первых, деятельность Китая в целом способствует социально-экономическому развитию центральноазиатских стран, повышению занятости населения и его образовательного уровня. С другой стороны, Китай хотя и прибегает к адресной безвозмездной помощи. Крупные инвестиционные и кредитные средства, как правило, имеют условием приобретение китайского оборудования и техники, то есть работают на поддержание сравнительно высоких темпов роста китайской экономики.
Подводя итог и исходя из таких событий 2014-2016 годов как:
— концентрация на северных границах Афганистана значительной массы представителей центрально-азиатских экстремистских организаций, связанных с «Аль-Каидой» и с «Исламским государством». В частности, скопления боевиков наблюдаются на границах Таджикистана и Туркменистана
— Поскольку, почти все страны ЦА тесно связаны с Россией, то события на Украине и последовавший обмен санкциями, падение цен на нефть очень жестко ударило по всем странам Центральной Азии и может отразиться на их стабильности (прежде всего по Казахстану и Узбекистану, экономики которых полностью завязаны на стоимость углеводородов). Сокращение потока трудовых мигрантов в Россию. Из-за этого резкий рост концентрации молодого безработного населения. А это прямая угроза пропаганды Исламского государства присоединение к ИГИЛ «Исламское движение Узбекистана». Все эти факторы подрывают стабильность ЦАР и следовательно КНР должен на это реагировать. Среди приоритетных направлений стратегии современного Китая в Центральной Азии можно выделить:
— противодействие проявлениям терроризма, сепаратизма, экстремизма,
— поддержание безопасного состояния пограничных территорий,
— содействие общерегиональной стабильности,
— участие в экономическом развитии региона,
— недопущение попадания региона под влияние государств или союзов, занимающих антикитайскую позицию,
— обеспечение доступа к региональным энергоресурсам.
В 2016 ожидается активизация поисков конкретных механизмов сопряжения инициативы «Экономический пояс Шелкового пути» и ЕАЭС. В марте на сессии ВСНП будет обнародована новая стратегия развития КНР, где реализация проекта «Экономический пояс Шелкового пути» и концепция «выхода за ее пределы» займут центральные места. Это означает, что планы по переводу предприятий КНР в страны Центральной Азии начнут осуществляться.
Ожидается запуск железнодорожной магистрали «Ангрен-Пап» в Узбекистане, который станет важным звеном международного транзитного коридора Китай - Центральная Азия – Европа. Также планируется расширение порта Актау в северном направлении и завершение паромного комплекса порта Курык, которые станут важной составляющей национальной и международной транспортно-логистической системы. Предполагается завершение работ на казахстанском участке трансконтинентальной автомобильной дороги «Западная Европа - Западный Китай».
Однако китайские инвестиции в инфраструктуру ЦА следует рассматривать с двух позиций:
1) Положительная - китайские инвестиции способны стимулировать экономику стран региона. Правительства некоторых государств ЦА рассматривают инвестиции КНР как шанс активизировать экономику и сохранить политическую стабильность.
2) Негативная - Пекин нацелен на реализацию собственных экономических интересов в регионе, а не на поддержку местных предпринимателей.
Последнее связано с тем, что руководство китайских компаний, работающих в Центральной Азии, предпочитают трудоустраивать ханьцев, а не местных жителей. В этих условиях странам региона приходится балансировать, чтобы не усугублять проблему безработицы. Однако подобные попытки со стороны руководства государств не завершаются успехом и вызывают широкий общественный резонанс среди рабочих. Оптимизация налоговых льгот, содействие найму местного персонала, и улучшение делового климата помогут уравнять условия для внутренних и иностранных инвесторов.
Будет также продолжаться культурная экспансия Китая в регионе, несущая комплексный и долгосрочный характер.
Участившиеся теракты на северо-западе страны, где явно просматривается этнический элемент и неудовлетворенность ряда нацменьшинств своим положением, могут получить неофициальную поддержку в ЦА. Разворачивание подобного сценария вызывает особое беспокойство у политического руководства КНР.
Таким образом, центральноазиатская стратегия КНР продолжает активно проявляться, а за счет углубления двусторонних торгово-экономических отношений КНР усиливает геополитическое влияние в ЦА. Кроме того, ввиду возможности распространения терроризма, экстремизма и сепаратизма на территории ЦА, в ближней- и среднесрочной перспективе КНР намерен активно сотрудничать со спецслужбами стран ЦА по отдельности, что даст Пекину возможность сопоставлять и сравнивать те или иные разведданные центральноазиатских стран по решению проблем вокруг «трех сил зла».
