Фортепианное творчество Р.Шумана В своем творчестве эстет и интеллектуал Роберт Шуман сумел отразить эстетику романтизма, как никто другой. Он своими сочинениями сумел преодолеть засилье устаревших классических форм. Его музыка была смелым новаторским экспериментом, но сам автор не был понят большинством современников… 1830-е годы – время первого расцвета его творчества. С ним связано создание лучших фортепианных произведений Шумана. Их большая часть – циклы миниатюр лирико – драматических, изобразительных, или «портретного» жанров. Один из самых типичных – «Карнавал» (1835). В основе этой сюиты лежат три родственных мотива; буквенное обозначение звуков мотивов составляет название чешского городка Аш, где жила увлекавшая в то время Шумана пианистка Эрнестина фон Фриккен (Аsch из тех же обозначений можно было извлечь первые буквы фамилии композитора (SCH).Мотивы «Карнавала» получали таким образом импонировавший композитору – романтику скрытый символический смысл, обладая вместе с тем и богатой чисто музыкальной выразительностью. В сюите перед слушателями пестрой чередой проходят праздничные сценки, танцы, маски (Пьеро, Арлекин, Коломбина, Панталоне, «Танцующие буквы»), Два контрастных романтических вальса рисуют «Кьярину» (Клару Вик) и «Эстреллу» (Эрнестину фон Фриккен). В отдельных пьесах даны портреты выдающихся музыкальных современников автора – Паганини и Шопена, а также два автопортрета, представленные в лицах Флорестана и Эвсебия (олицетворение двойственности его натуры). Финальный «Марш давидсбюндлеров против филистеров» – музыкально – драматургическая и идейная кульминация всего цикла, выражение неукротимой энергии и силы романтической души. По содержанию и по форме к «Карнавалу» ближе всего «Бабочки» (1831 г.) Этот цикл навеян сценой маскарада из романа «Юношеские годы» любимого писателя Шумана – Жан Поля. Всегда свойственный Шуману интерес к причудливо контрастному и многообразному отражению жизни с особой наглядностью выражена в финальной пьесе «Бабочек»; здесь примитивное соединено с возвышенным: тема романтического вальса звучит вместе со старомодным и глуповато-смешным «Гросфатером». В цикле « Танцы давидсбюндлеров» (1837 г.) контрасты настроений, – то бурно романтических или шутливых, то нежно – мечтательных, – автор связывает с именами Флорестана и Эвсебия. Аналогичные сопоставления образуют драматургическую основу «Крейслерианы» (1838г.) Этот цикл из восьми «фантазий», названный так по имени героя Э.Т.А.Гофмана, – «безумного капельмейстера» Иоганнеса Крейслера, – принадлежит к числу самых вдохновенных произведений Шумана. Композитор не стремился проиллюстрировать творения писателя, он создал лишь их музыкальный аналог; мир, в котором царит высшая романтическая интенсивность душевной жизни. Название «Крейслериана» происходит от фамилии Крейслер: так звали безумного капельмейстера, придуманного романтическим писателем Гофманом. Крейслер, как и все романтики, был влюблен, гениален, непризнан; как и все романтики, он не склонялся перед авторитетами и был убежденным неудачником, человеком с причудами: поэты его обожали, обыватели презирали. В «Крейслериане» Шуман создал его музыкальный портрет, воплотил его видения и грезы. Музыка получилась такой же радикальной и гипертрофированно романтической как и ее безумный герой. Основная тема «Крейслерианы» – тема без берегов. Она подобна стихии огня, который разгорается все ярче: мотивы несутся, захлебываются, наползают один на другой. Ядро из четырех кратких звуков заряжено огромной энергией, оно как сжатая пружина, как горящий фитиль, его краткость как бы не позволяет ему развернуться, и нарастающее напряжение находит выход в бесконечной цепи подгоняющих друг друга мотивов. Мелодию нельзя вычленить, она как пульс внутри музыкальной ткани, лишь прощупывается, проступает сквозь безостановочное движение: бурная стихия, задыхающаяся речь, безумный бег – все это аналоги главной темы. Вторая тема так же первозданна, но если первую можно было уподобить горной реке, то вторую – журчащему ручью, ласкающему камни. Мотивы как будто переливаются, перетекают друг в друга, игриво поблескивая и отражая все цвета радуги. Так же как романтические поэты уподобляли душевную жизнь человека стихии огня и воды, их непредсказуемости и спонтанности, так и Шуман воплотил страсти и грезы поэта, рисуя в своей музыке то бурное пламя, то водный поток, то вольный ветер. Мысль Шумана будто бы обрамлена природными стихиями и рождена ими. Композиторы-классики полагались на разум и потому предпочитали все механическое, искусственное и рукотворное. Композиторы-романтики доверяют интуиции: их влечет все органическое, естественное и стихийно сотворенное. У классиков отчетливо прослушиваются мелодия и аккомпанемент; у романтиков они нераздельны, и тема – это уже не мелодия, а тембро-ритмический звуковой комплекс, своеобразный «эмоциональный квант». В нем как внутри звезды пульсирует звуковая плазма, энергия сгущается и разряжается, возникают звуковые вспышки и затмения. Шуберт робко ступил на этот путь, вслушиваясь в природу душевных движений и создавая музыку по ее образу и подобию, Шуман пошел по этому пути уверенно и твердо. Именно ему принадлежит крылатая фраза, девиз всех романтиков: «Разум ошибается, чувство – никогда». Популярнейший из вариационных циклов Шумана – «12 симфонических этюдов», (1837; 2-я ред.1852) – написан на тему (вероятно, народную по происхождению), заимствованную у музыканта – любителя И. фон Фриккена (приемного отца Эрнестины). О развитии этой темы в «12 симфонических этюдах» Шуман писал: «Я очень хотел бы постепенно возвысить траурный марш до величавого победного шествия и тем самым внести некоторый драматический интерес» (Письма, т.1, М., 1970, с. 237). Название цикла отразило стремление автора передать средствами фортепиано некоторые элементы оркестровой звучности. Типично шумановские настроения страстной тоски, драматизма, героического порыва, отражены в его 3 фортепианных сонатах: номер 1, 1835; номер 2, 1835; новый финал – 1838; номер 3, с темой из Andantino Клары Вик, 1836 и ттрехчастной фантазии до мажор (1838). Наряду с большими и сложными построенными композициями Шуман создал ряд фортепианных сюит и сборников разнохарактерных пьес. Таковы «Фантастические пьесы»(1837), куда входят классические образцы шумановской программной миниатюры – «Вечером» («Des Abends»), «Ночью» («In der Nacht», автор связывал эту пьесу с легендой о Геро и Леандре, изложенной в «Героидах» Овидия), «Порыв» («Aufschwung»), «Почему?» («Warum») и др.,а также «Детские сцены» (1838),«Лесные сцены» (1849),«Альбом для юношества» (1848). Яркая особенность музыкального языка Шумана — многоплановость, которая проявляется и в возросшем значении гармонии, и в своеобразной полифонизации фактуры. Не разрушая функционально логических связей, Шуман часто прибегает к «отклонениям» от классической нормы. Он проявляет пристрастие к неожиданным модуляциям, неподготовленным диссонансам, хроматическим последованиям, энгармонизмам. Привычные разрешения он часто заменяет неожиданными оборотами, подчас сближая отдельные тональности (Например, в «Карнавале», в сцене «Reconaissance», он возвращается в тональность ля бемоль мажор непосредственно от си мажор. В «Фантастических пьесах», в пьесе «Ночью», рэ мажор появляется после фа минор, и т. д.). не боясь смешения красок. Так, в начале «Крейслерианы» басы на полтакта отстают от верхних голосов. Гармоническое движение часто проявляется не непосредственно, а через отдаленные аккорды, «отодвигающие» и ослабляющие основные функции. Например, в начале «Карнавала» основная тональность показана через ее субдоминанту и доминанту, а сам тонический аккорд дан только как проходящий. Аналогичным образом в «Причудах» тонический аккорд отодвинут, а главная тональность представлена субдоминантовыми гармониями. В высшей степени своеобразна мелодика Шумана. В его фортепианных произведениях неоднократно встречаются закругленные песенные темы в «шубертовской» манере. См., например, тему «Романса» фа диез мажор или «Грез». В «Романсе» плавная поющая мелодия, как бы отдаленная от гармонического фона и противопоставляемая ему, вызывает яркие ассоциации с вокальной музыкой в оперных и народно-песенных традициях: Но наряду с ними типичной чертой мелодии Шумана является интонационная подвижность, в отличие от законченных форм давно сложившихся народных мелодий . Ярко характерны шумановские энергичные ритмы. В основу его музыки часто положен ритмический принцип организованного движения, который получил широкое распространение в инструментальной музыке 18 века. У Шумана на протяжении всей пьесы или раздела настойчиво пульсирует какой-нибудь один краткий ритмический мотив. Этот прием служит стержнем объединения разнокачественных музыкальных образов. При этом шумановские ритмы новы, необычны, свободны от оков метрического схематизма и бесконечно разнообразны. Вальсовость, довольно часто встречающаяся у Шумана, ни в какой мере не определяет характер его ритмики. Энергичный облик, порывистость его музыки подчеркивается остротой и сложностью акцентов, нередко быстротой темпов. Шуману свойственны пунктированные ритмы, синкопы, полиритмические эффекты. В их разнообразии проявляется неисчерпаемое воображение композитора. Утонченность и необычность самого ритмического рисунка проступают с особенной рельефностью на фоне повторного движения. Выдержанный ритмический фон оттеняет выразительные детали гармонии, капризной мелодии, полимелодической фактуры. Сочетание простоты с изысканностью, неизменности с неожиданностью важнейшие элементы фортепианного стиля Шумана в целом. Новым в ритмах Шумана представляется и прихотливость темпа, отражающего колебания душевных состоянии. Непрерывное нарастание, безудержное stringendo в конце произведения становится даже одним из стилистических признаков шумановской фортепианной музыки в крупных формах (см. Первую и Вторую фортепианные сонаты, «Фантазию», концерт). Наконец, органический элемент фортепианных произведений Шумана — их новый пианистический стиль. Только в фортепианной сфере, где композитор и исполнитель сливаются воедино, где богатейшие ресурсы самого инструмента открывают безграничный простор воображению художника-романтика, могло зародиться искусство Шумана. Эмоциональная лирика его музыки и глубина психологического проникновения, яркие образы могли быть раскрыты только посредством нового фортепианного звучания — многоэлементной полифонизированной фактуры, красочно-тембровых эффектов, педального смешения красок и т. д. Многие произведения Шумана для рояля требуют огромного исполнительского темперамента, звукового блеска и технической виртуозности. В отрыве от фортепианного звучания они утратили бы большую долю своеобразия и обаяния. Но при этом в музыке Шумана нет и отдаленного следа ненавистного ему эстрадно-бравурного стиля. Борясь с виртуозной музыкой ее собственным оружием, он поставил исполнительскую технику на службу поэзии и широко раздвинул границы фортепианного искусства. С этой точки зрения, Шуман занимает место в одном ряду с Шопеном и Листом.
