Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (настоящая фамилия Салтыков, псевдоним Николай Щедрин; 15 [27] января 1826 — 28 апреля [10 мая] 1889) — русский писатель, Рязанский и Тверской вице-губернатор.
Согласно Александру Николаевичу Пыпину (1833-1904), («Идеализм Салтыкова» - историко-литер. воспоминание), почитатели Салтыкова, чтобы охарактеризовать его значение, называли имена античной и новейшей сатиры, - Аристофана и Ювенала, Рабле, Свифта; эти сравнения указывают лишь размеры явления, но слишком различны века, нравы, положение литературы и личные настроения авторов. Сатира Салтыкова - это правдивые бытовые изображения, которые становятся сатирой только потому, что писатель умел ярко выставить наружу скрытые мотивы этой действительности и нравов, и в этой наготе они отталкивают зрителя своим постыдным безобразием. Автор зорко следил за событиями и новыми нарождавшимися типами общественного и народного быта, его рассказы – целая летопись русской обществ. жизни. Он не увлекался, как значительная масса общества 50-60х годов, будто бы наступившим прогрессом, но, наоборот, в разгаре оптимистических ожиданий видел тревожные симптомы, возникавший обман. Его сатира – голос общественной совести.
(«Пыпинский» подход – рассмотрение развития литературы на фоне современных ей общественных процессов)
Василий Гиппиус.
Быть сатириком – изображать явления жизни в двух контрастных плоскостях – утверждаемой и отрицаемой. Способы литературного выражения контраста – их два: возможность сатирической патетики (приёмы определены интонацией) и возможность шаржа (словесная семантика и сюжет). В приёме шаржа выделяется: 1. Случай недостаточной (невозможной) мотивировки – появление диких зверей на улицах в «ИОГ» - фантастика. 2. Случаи нарушенной перспективы («Пестрые письма»). Исходя из понятия шаржа возможно выделяются основные мотивы – смерти (неосущ. Замысел «Книги о мертвецах»), болезни («В больнице умалишенных»), сна, театрального представления, пространственной экзотики, примитива. Мотив куклы или омертвения, механизации (от живого человека к механизированному человеку, к оживленной кукле-автомату, и к неподвижной кукле). Трагикомический кукольный театр – куклы-подданные и куклы-правители. Брудастый (Органчик) – кукла, хотя механизация только одной головы, без нее – «градоначальниково тело сидит в кабинете и начинает портится», Прыщ (градоначальник №8) – с фаршированной головой. = гротескные эпизоды в гофмановском роде – голова человека отдаётся в починку часовщику, или голова съедена… Вверенный Прыщу край процветал, потому что начальник был лишен пагубного для подданных «рассуждения». Грандиозный образ Угрюм-Бурчеева – приближение к синтезу прежних тем – фигура живого человека, а впечатление механичности, сравнение его с механизмом. Марширует, говорит лишь репликами казенными, его «систематический бред»
Склоняется ко внутреннему комизму, а не внешнему.
Е.И.Покусаев «Революционная сатира Салтыкова-Щедрина»
Расцвет творчества сатирика падает на 70-е годы. Сатиры С-Щ были бы невозможны без того величайшего чувства негодования и горечи, которое возбуждала в художнике Россия разоренного мужика, Россия самоуправного чиновника и бесчинствующего хищника – кулака. Он создал сатирические типы, сатирические обобщения – меткие и ёмкие. В сатирический анализ входил и психологический, через который обнажалась диалектика оподления души господствующего класса.
http://briefly.ru/saltykov-cshedrin/istorija_odnogo_goroda/
«История одного города» (1869-1870). (Ср. Пушкин «История села Горюхина») Композиция. Текст как бы распадается на 2 части – одна состоит из общих, вступительных, поясняющих глав («От издателя», «О корени происхождения глуповцев», «Оправдательные документы»), другая – из глав-«персоналий» об отдельных градоначальниках. Талант градоначальников выражается в умении обуздать народ –«Все они секут обывателей», основная черта власти – насилие, принуждение, угнетение –«хвала отечественным Неронам и Калигулам».
Смерти градоначальников – они становятся жертвами того идола, которому служат – их ссылают за измену, заточают в острого, их съедают клопы… - невежество, тупость, жестокость – облик власти. Через всю «Историю» проходит парадокс – в заботах навести порядок в стране власть сама плодит мятежи, а потом их подавляет, строя своё «величие». В «монографических» главах автор разрабатывает новые принципы художественной типизации – в широком обращении к фантастике, гиперболизации, иносказанию. Герои прежних сатир укладывались в рамки жизнеподобия. Гротеск таится в буквальном истолковании афоризмов, фигур и тропов. Гипербола и фантастика, по мнению автора, не искажает явлений жизни. Гипербола даёт возможность показать внутреннюю сущность предмета, тем самым достичь реалистического изображения жизни.
Два основных типа градоначальников – активном, в смысле политики обуздания (Брудастый, Фердыщенко, Бородавкин, Угрюм-Бурчеев) и пассивном (Прыщ, Дю-Шарио) – как у Чичерина, обуздатели сменяются либералами… «Органчик» - тип механического, слепого проводника политики насилия, органный механизм – сущность царской администрации. «Раззорю!» - лозунг пореформенного десятилетия ограбления крестьян. В Органчике автор типизировал бездушную сущность административного руководства, вытекающую из природы самодержавия как насильственного режима. «Пустая голова» без мозгов и тела обнажает глупость глупой власти. Принцип комбинирования реального с фантастическим – способ сатирической типизации. Кротость и пассивность Прыща с фаршированной головой – контрастный образ, но утверждает ту же мысль о неразумности царизма. В эпизодических фигурах – Ираидки и Клемантинки, Амельки и Нельки – аморализм дворцовых переворотов, авантюр, фаворитизма. Фердыщенко опустошил город до голода и скончался от обжорства. Образ Угрюм-Бурчеева завершает галерею – в нем слились и бездушный автоматизм органчика, и карательная неуклонность Фердыщенки, и педантизм Двоекурова и пр. Особенность стиля произведения – в первых главах автор не выражает непосредственно от себя свое отношение к изображаемому, но чем ближе к финалу, тем чаще возмущенный голос сатирика прорывает неторопливый тон «летописного» повествования. В главе об Угрюм-бурчееве автор открыто публицистичен – бичует не прошлое, а настоящее. Автор проникает в душу этого героя – там необычайная скудость душевных движений, но «упоение гордости». В итоге его уносит смерч. Народ в тексте. Собирательный образ глуповцев даёт причины их неудач – их косность, отсталость, предрассудки, народные массы пассивны и находятся в глубокой бессознательности (до «начальстволюбия»). Смех в народных эпизодах проникнут горьким чувством – их бунтарские вспышки, не облегчающие положения… Но есть и положительные явления – смелый крестьянский парень спасает из горящей избы Матренку.
«История одного города» рассматривалась как историческая сатира, но автор решительно восставал против такого толкования: «мне нет никакого дела до истории, я имею в виду лишь настоящее. Историческая форма рассказа была для меня удобна, позволяла свободно обращаться к явлениям жизни. Я искренне убежден, что основы жизни 18 века существуют и теперь. Следовательно, «историческая» сатира вовсе не была для меня целью, а только формою». «Не историческую, а совершенно обыкновенную сатиру имел я в виду – сатиру, направленную против тех характерических черт русской жизни, которые делают её не вполне удобною. …так как меня специально занимает вопрос, отчего происходят жизненные неудобства». Т.е это философский роман о парадоксах человеческого существования.
Стремясь установить логику развития общества людей, Щедрин переходит с уровня соц.анализа на индивидульно-психологический = лейтмотив произведения – тема «убеждений» (убеждения затылка, брюшной полости, но отнюдь не убеждения мысли), особенно у градоначальников – «капитан Негодяев считал себя человеком убеждения», «убеждения» Угрюм-Бурчеева приводят к возникновению в его голове «целого систематического бреда» - устройство города. Полемика с Чернышевским-утопистом (пропагандировал социальную мечту в виде «снов Веры Павловны») – напротив, мечты представляют «один пустой звук» для заполнения пустоты существования. В книге есть еще лейтмотивное понятие «цивилизация» - при Микаладзе глуповская цивилизация «чуть было не пошла» по мирному пути, а при Грустилове представители глуповской интеллигенции пресыщались «приятностями цивилизации»… - с приходом этой цивилизации история прекращает течение свое, вместо гармонии возникает новое качество несвободы, конфликт природы и цивилизации.
Сказки – архаическая форма Эзоповой басни – с мастерством рисует своих зоологических героев, чьи приключения – эпизоды из жизни человеческого общества. Согласно Арсению Ивановичу Введенскому (1844-1909) «Сказки» проникнуты тем живым гуманистическим элементом, который отличал направление сороковых годов и лучшие произведения того времени. «Самоотверженный заяц», «Бедный волк» и «Премудрый пескарь» - каждая из них рисует тип животной природы и общественного человека – типов, вызванных войной несогласованных инстинктов и интересов.
В «Премудром пескаре» - тип того обширного класса людей, которые малоспособны к защите даже своих личных прав на существование, и силен только всяческим уклонением от борьбы и самозащиты. Автор рисует жалкую картину существования такого сорта, его юмор часто переходит в желчное настроение, вызывает острые чувства презрения и негодования к этому неповинному, но вредному своей инертностью классу. Непользование своими правами – такое же общественное зло, как и неисполнение своих обязанностей. Тогда другой класс воспользуется тем классом, что не защищает свои права, и выйдет общественная неурядица. Щедрин рисует частную жизнь такого мудреца – грустную и нелепую. Пескарь выполняет завет умного отца - доколи хочешь жизнью жуировать, гляди в оба» - значит, «лучше не есть, не пить, чем с сытым желудком жизни лишаться». Такое существование ведет не только к общественной неурядице, но к вырождению ума и совести. Щедрин обращается к всероссийским пескарям не с обвинением, а с увещеванием бросить тупые пескариные идеалы существования.
В сказке «Бедный волк» мы – на противоположном конце общественных явлений – это субъект, чья жизнь зиждется на разрушении жизней других, однако волк, в противоположность избитому шаблону, не является счастливым. В образах пескаря и волка есть 1 характерная черта – пока они не осознают своего существования, они довольны, но сознание его повергает их в отчаянный протест против всего ненормального в их жизни. Пескарю перед смертью представляются вся бесполезность и пошлость его жизни. Волк сознает вред приносимый им, слышит проклятия и понимает, что смерть для него – «избавительница». Волчьи идеалы значительно более ложные, чем пескаря, и мучения его сильнее. Оба искали разума, но пришли к острому осознанию неразумности своей жизни, горького противоречия между разумом и их делами. Пессимистическое воззрение автора на жизнь людей, подчиненных своей природе.
«Самоотверженный заяц» - заяц – частный случай пескаря, тип того сорта существ, которые покорно склоняют голову перед фактом своей жизни. Не мудрствуя, не умея анализировать. могут только подчиняться жизни. Суть сказки в том, что заяц, попавшийся в лапы сытого волка и отпущенный им, не смеет нарушить приказание – явиться к сроку на съедение. …
Обобщенный образ труженика – кормильца России, которого мучают сонмища паразитов-угнетателей, – есть и в самых ранних сказках Щедрина: "Как один мужик двух генералов прокормил", "Дикий помещик". "А я, коли видели: висит человек снаружи дома, в ящике на веревке, и стену краской мажет, или по крыше, словно муха, ходит – это он самый я и есть!" – говорит генералам спаситель-мужик. Щедрин горько смеется над тем, что мужик, по приказу генералов, сам вьет веревку, которой они его затем связывают. Почти во всех сказках образ народа-мужика обрисован Щедриным с любовью, дышит несокрушимой мощью, благородством. Мужик честен, прям, добр, необычайно сметлив и умен. Он все может: достать пищу, сшить одежду; он покоряет стихийные силы природы, шутя переплывает "океан-море". И к поработителям своим мужик относится насмешливо, не теряя чувства собственного достоинства. Генералы из сказки "Как один мужик двух генералов прокормил" выглядят жалкими пигмеями по сравнению с великаном мужиком. Для их изображения сатирик использует совсем иные краски. Они "ничего не понимают", они грязны физически и духовно, они трусливы и беспомощны, жадны и глупы. Если подыскивать животные маски, то им как раз подходит маска свиньи.
В сказке "Дикий помещик" Щедрин как бы обобщил свои мысли о реформе "освобождения" крестьян, содержащиеся во всех его произведениях 60-х годов. Он ставит здесь необычайно остро проблему пореформенных взаимоотношений дворян-крепостников и окончательно разоренного реформой крестьянства: "Скотинка на водопой выйдет – помещик кричит: моя вода! курица за околицу выбредет – помещик кричит: моя земля! И земля, и вода, и воздух – все его стало! Лучины не стало мужику в светец зажечь, прута не стало, чем избу вымести. Вот и взмолились крестьяне всем миром к господу богу: – Господи! легче нам пропасть и с детьми с малыми, нежели всю жизнь так маяться!"
Этот помещик, как и генералы из сказки о двух генералах, не имел никакого представления о труде. Брошенный своими крестьянами, он сразу превращается в грязное и дикое животное. Он становится лесным хищником. И жизнь эта, в сущности, – продолжение его предыдущего хищнического существования. Внешний человеческий облик дикий помещик, как и генералы, приобретает снова лишь после того, как возвращаются его крестьяне. Ругая дикого помещика за глупость, исправник говорит ему, что без мужицких "податей и повинностей" государство "существовать не может", что без мужиков все умрут с голоду, "на базаре ни куска мяса, ни фунта хлеба купить нельзя" да и денег у господ не будет. Народ—созидатель богатства, а правящие классы лишь потребители этого богатства.
Карась из сказки "Карась-идеалист" не лицемер, он по-настоящему благороден, чист душой. Его идеи социалиста заслуживают глубокого уважения, но методы их осуществления наивны и смешны. Щедрин, будучи сам социалистом по убеждению, не принимал теории социалистов-утопистов, считал ее плодом идеалистического взгляда на социальную действительность, на исторический процесс. "Не верю... чтобы борьба и свара были нормальным законом, под влиянием которого будто бы суждено развиваться всему живущему на земле. Верю в бескровное преуспеяние, верю в гармонию..." – разглагольствовал карась. Кончилось тем, что его проглотила щука, и проглотила машинально: ее поразили нелепость и странность этой проповеди.
В иных вариациях теория карася-идеалиста получила отражение в сказках "Самоотверженный заяц" и "Здравомысленный заяц". Здесь героями выступают не благородные идеалисты, а обыватели-трусы, надеющиеся на доброту хищников. Зайцы не сомневаются в праве волка и лисы лишить их жизни, они считают вполне естественным, что сильный поедает слабого, но надеются растрогать волчье сердце своей честностью и покорностью. "А может быть, волк меня... ха-ха... и помилует!" Хищники же остаются хищниками. Зайцев не спасает то, что они "революций не пущали, с оружием в руках не выходили". Олицетворением бескрылой и пошлой обывательщины стал щедринский премудрый пескарь – герой одноименной сказки. Смыслом жизни этого "просвещенного, умеренно-либерального" труса было самосохранение, уход от столкновений, от борьбы. Поэтому пескарь прожил до глубокой старости невредимым. Но какая это была унизительная жизнь! Она вся состояла из непрерывного дрожания за свою шкуру. "Он жил и дрожал – только и всего". Эта сказка, написанная в годы политической реакции в России, без промаха била по либералам, пресмыкающимся перед правительством из-за собственной шкуры, по обывателям, прятавшимся в своих норах от общественной борьбы. На многие годы запали в душу мыслящих людей России страстные слова великого демократа: "Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пескари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пескари".
Все сказки Щедрина подвергались цензурным гонениям и многим переделкам. Многие из них печатались в нелегальных изданиях за границей. Маски животного мира не могли скрыть политическое содержание сказок Щедрина. Перенесение человеческих черт и психологических и политических – на животный мир создавало комический эффект, наглядно обнажало нелепость существующей действительности.
Фантастика щедринских сказок реальна, несет в себе обобщенное политическое содержание. Орлы "хищны, плотоядны...". Живут "в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают" – так говорится в сказке об орле-меценате. И это сразу рисует типические обстоятельства жизни царственного орла и дает понять, что речь идет совсем не о птицах. И далее, сочетая обстановку птичьего мира с делами отнюдь не птичьими, Щедрин достигает высокого политического пафоса и едкой иронии. Так же построена сказка о Топтыгиных, пришедших в лес "внутренних супостатов усмирять". Не затемняют политического смысла зачины и концовки, взятые из волшебных народных сказок, образ Бабы-Яги, Лешего. Они только создают комический эффект. Несоответствие формы и содержания способствует здесь резкому обнажению свойств типа или обстоятельства.
