Андрей Георгиевич Битов (27 мая1937 , Ленинград)— советский и российский писатель. Один из основателей русскогопостмодернизма в литературе. «Пушкинский дом» — написанный в1964—1971годах. В СССРбыл опубликован во времяперестройки, в1987 году.
Главный герой романа — ленинградский филолог Лёва Одоевцев, представитель поколения шестидесятников («Лёва был зачат в роковом году»). Роман посвящён его жизни, от окончания школы до работы в Институте русской литературы, который известен как Пушкинский дом.
Роман состоит из пролога под названием «Что делать?», трёх разделов, каждый из которых делится на главы и завершается приложением, и комментарием. Текст романа прерывается авторскими отступлениями, которые выделены курсивом.
В разделе первом «Отцы и дети. Ленинградский роман» рассказывается об отношениях Лёвы Одоевцева с родственниками. Он родился в семье учёных. Его дед — знаменитый филолог, репрессированный в сталинские годы, которого Лёва никогда не видел. Его отец — тоже филолог, препод университета. Лёва не любит его, место отца в сознании Лёвы занимает друг семьи дядя Митя или дядя Диккенс, участник Первой мировой, Гражданской, Великой Отечественной войн и лагерник. Лёва поступает на филологический факультет и узнаёт, что вернулся его дед — Модест Платонович Одоевцев. Встреча оказывается вовсе не такой, какую ожидал Лёва. Приложение к разделу: две новеллы дяди Диккенса, которые попали в руки Лёве.
В центре второго раздела, который называется «Герой нашего времени. Версия и вариант первой части», — события, развивавшиеся параллельно тем событиям, что описаны в разделе первом. Начинается он с ключевой даты: «5 марта 1953 года умер известно кто». Во втором разделе автор сосредотачивается на отношениях Лёвы вне семьи. С одноклассником и однокурсником Митишатьевым, имеющим странное влияние на Лёву. С тремя женщинами: Фаиной, Альбиной и Любашей. Особенно мучительны отношения с Фаиной, которая старше и опытнее Лёвы. Приложение к разделу: пересказ научной статьи Лёвы «Три пророка» с анализом трёх стихотворений: «Пророк» Пушкина, «Пророк» Лермонтова, «Безумие» Тютчева. Подчёркивается, что все стихотворения написаны в то время, когда их авторам было по двадцать семь лет. Столько же и Лёве во время написания статьи.
Раздел третий «Бедный всадник. Поэма о мелком хулиганстве» — прямое продолжение первых двух разделов, в нём повествовательные линии сливаются в одну. Лёва остаётся дежурить в Пушкинском доме на ноябрьские праздники. Отказаться он не может, так как сразу после праздников состоится защита его диссертации. Неожиданно приходит Митишатьев со своим студентом, которого он называет «фон Готтих». Затем приходит Бланк, бывший работник института. Вечер, начавшийся дружеской попойкой, завершается грандиозным скандалом и дуэлью (попросту дракой) Лёвы и Митишатьева. Автор предлагает разные варианты финала. В одном из них Лёва гибнет, в другом — остаётся в живых и с помощью дяди Диккенса наводит порядок в разгромленном кабинете института. Приложение к разделу: история отношений автора со своим героем, которые сравниваются с погоней Ахиллеса за черепахой.
Заканчивается роман «Комментариями», где автор рассказывает о персонах и бытовых реалиях, упомянутых в тексте (игрушка «раскидайчик», Павлик Морозов и др.), об истории создания романа.
Автор- творец находит своего двойника в повествователе-романисте, постоянно сетующем на неудачи романостроительства, на ходу изменяющем планы дальнейшего повествования, а в конце даже встречающемся со своим героем и задающем ему провокационные вопросы (ответы на которые он как романист, естественно, знает). Возникающая благодаря такой поэтике пространственновременная свобода с легкостью позволяет разворачивать версии и варианты одних и тех же событий, воскрешать, когда надо, умерших героев, ссылаться в начале на конец романа и максимально размывать фабульные связи всякого рода приложениями и комментариями.
Сопоставление трех повествовательных планов (повествование ведется главным героем от 1-го лица (герой показан сквозь призму взгляда на самого себя) или анонимным повествователем от 3-го лица. В случае последнего в повествование включаются внутренние монологи главного героя в несобственно-прямой речи, передающие не только мысли, но и умственные процессы героя) в «Пушкинском доме» позволяет установить связь между реальным и созданным автором. В свою очередь связь между автором и героем в этом романе ограничивается переживанием ими того же самого исторического времени. Созданию иронической дистанции между автором и героем служит, прежде всего, обращение писателя к образам и мотивам русской литературы XIX века.
Этот роман сыграл большую роль в истории литературы, ищущей пути, отличные не только от соцреалистического канона, но и от реалистической традиции в целом. Переходное положение романа на этом пути достаточно четко, хотя и с противоположными знаками, было зафиксировано критиками. Так, традиционалист Юрий Карабчневский при общей позитивной оценке упрекал Битова за приверженность «игре» в ущерб жизни, а постмодернист Виктор Ерофеев, наоборот, обозвал роман «памятником прошедшему времени» за традиционность и авторитарность стиля.
Обладающий сложной и многослойной структурой, роман Битова интересен и своими интертекстуальными связями. Исследователи и критики не раз затрагивали тему влияния на Битова творчества Джойса, Пруста, Набокова, хотя в первую очередь в поле зрения читателя попадают отсылки к творчеству Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Чернышевского и других русских классиков, присутствующие в названиях глав и разделов романа, эпиграфах и явных или скрытых цитатах. Название раздела «Бедный всадник» и последней главы этого раздела «Медные люди» рассматривают только как постмодернистскую игру, основанную на трансформации названий поэмы Пушкина «Медный всадник» и романа Достоевского «Бедные люди».
«Медные люди» – это, конечно, еще и отсылка к Гесиоду, который показал постепенную деградацию человечества, изображая ее в виде смены поколений: Золотых, идеальных людей сменяют менее совершенные Серебряные люди, а их, в свою очередь, Медные и т. д. Причем Медные люди в его представлении были как раз гордыми и нечестивыми, не поклонялись богам и постоянно враждовали между собой.
Испугавшись и убежав от милиционера, Лева сравнивает себя с пушкинским Евгением, убегавшим от Медного всадника, свой страх – с его страхом, и свой собственный кажется ему жалким и пародийным. Но повествователь подчеркивает то, чего не замечает Лева, «...страх Евгения не имел-таки отношения к уловленной Левой линии собственного страха». Левин страх порожден тоталитарным режимом, нацеленным на всеобщее уравнивание и обезличивание.
Исследуя проблему внутренней свободы и духовного богатства современного человека, Битов обращается к роману «Бесы». Цитаты из «Бесов» используются в качестве эпиграфов к двум главам третьего раздела «Пушкинского дома» («Невидимые глазом бесы» и «Дуэль»), а также приложению к третьей части («Ахиллес и черепаха»). Первой из этих глав предпослано три эпиграфа:
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
(Пушкин «Бесы»).
Затем произошло нечто до того безобразное и быстрое, что Петр Степанович никак не мог потом уладить свои воспоминания в каком-нибудь порядке.
(Достоевский «Бесы»).
– Что это у вас обои?
Передонов и Варвара захохотали.
– На зло хозяйке, – сказала Варвара. – Мы скоро
выедем. Только вы не болтайте. <…>
Передонов подошел к стене и принялся колотить по ней подошвами.
(Сологуб «Мелкий бес»).
Здесь эпиграф из Достоевского можно было бы воспринять просто как удачную цитату, метко характеризующую события, произошедшие с Левой во время пьянки в Пушкинском доме, и затем невозможность вспомнить о совершенных в пьяном виде поступках (настолько это воспоминание мучительно). Однако в контексте двух других эпиграфов и названия самой главы эпиграф из «Бесов» актуализирует и проблематику, содержащуюся в
романе Достоевского. Революционно настроенные последователи Маркса и Бакунина представлялись Достоевскому бесами, революционная идеология – заразой, разъедающей сознание человека, сводящей его с ума. Цитата, выбранная Битовым для эпиграфа, – фрагмент эпизода, когда Петр Степанович Верховенский торопит Кириллова совершить самоубийство, а тот никак не может решиться. Кириллов – носитель определенной идеи, заключающейся в том, что человек должен отказаться от идеи Бога, высшей воли, руководящей его жизнью и смертью, и поставить себя на место Бога, заявить своеволие «в самом полном пункте», т. е. совершить самоубийство.
Главе «Дуэль» предпослано семь эпиграфов (из Баратынского, Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Чехова и Сологуба). Эти эпиграфы показывают, что дуэльный дискурс в литературе неоднократно трансформируется на протяжении ХIХ в.: из акта защиты чести и достоинства дворянина дуэль постепенно превращается в цитату и пародию, происходит своего рода деконструкция дуэльного дискурса. Именно сцена дуэли из «Бесов» Достоевского является здесь переломной точкой. Поводом для нее служит нелепая и безобразная выходка Ставрогина по отношению к Гаганову, сама дуэль происходит также нелепо и заканчивается ничем в плане внешнего событийного ряда. Чеховская сцена дуэли имеет уже откровенно металитературный характер («Господа, кто помнит, как описано у Лермонтова? У Тургенева также Базаров стрелялся с кем-то там»), а сцена из «Мелкого беса» Сологуба полностью утрачивает черты дворянского поединка, представляя собой омерзительный фарс, где плевок замещает выстрел.
При этом дуэль в романе Битова (между Одоевцевым и Митишатьевым) вбирает в себя все прежние литературные контексты и, не теряя своей металитературности и пародийного характера, возвращается тем не менее к некой изначально заданной высокой норме. Сама дуэль явно пародирует дуэль Печорина и Грушницкого (вплоть до бросания жребия – монетки, выпавшей решкой), но в пределах романной реальности происходит на полном серьезе и заканчивается гибелью героя. Одоевцев вступает в поединок с Митишатьевым как воплощением абсолютного зла и гибнет, отстаивая не только свою честь и достоинство, но и свой идеал, воплощенный в образе Пушкина. Однако гибель героя как событие поставлена под сомнение, возникает вариант сюжета, где герой воскресает, и помимо постмодернистской игры за этой сюжетной вариативностью стоит серьезная проблема симулятивности окружающей реальности и «ненастоящего времени», одна из главных в романе.
Краткое содержание. Жизнь Левы Одоевцева, потомка князей Одоевцевых, протекает без особенных потрясений. Нить его жизни мерно струится из чьих-то божественных рук. Он ощущает себя скорее однофамильцем, чем потомком своих славных предков. Дед Левы был арестован и провёл свою жизнь в лагерях и ссылках. В младенчестве Лева, зачатый в роковом 1937 г., тоже переместился вместе с родителями в сторону «глубины сибирских руд»; впрочем, все обошлось благополучно, и после войны семья вернулась в Ленинград.
Левин папа возглавляет в университете кафедру, на которой когда-то блистал дед. Лева растёт в академической среде и с детства мечтает стать учёным — «как отец, но покрупнее». Окончив школу, Лева поступает на филологический факультет.
В квартиру Одоевцевых после десяти лет отсутствия возвращается из заключения прежний сосед Дмитрий Иванович Ювашов, которого все называют дядя Диккенс, человек «ясный, ядовитый, ничего не ждущий и свободный». Все в нем кажется Леве привлекательным: его брезгливость, суховатость, резкость, блатной аристократизм, трезвость отношения к миру. Лева часто заходит к дяде Диккенсу, и даже книги, которые он берет у соседа, становятся восполнением детства.
Вскоре после появления дяди Диккенса семье Одоевцевых позволяют вспомнить о деде. Лева впервые узнает, что дед жив, рассматривает на фотографиях его красивое молодое лицо — из тех, что «уязвляют безусловным отличием от нас и неоспоримой принадлежностью человеку». Наконец приходит известие, что дед возвращается из ссылки, и отец едет встречать его в Москву. На следующий день отец возвращается один, бледный и потерянный. От малознакомых людей Лева постепенно узнает, что в юности отец отказался от своего отца, а потом и вовсе критиковал его работы, чтобы получить «тёпленькую» кафедру. Вернувшись из ссылки, дед не захотел видеть своего сына.
Лева отрабатывает для себя «гипотезу деда». Он начинает читать дедовы работы по лингвистике и даже надеется отчасти использовать дедову систему для курсовой работы. Таким образом, он извлекает некоторую пользу из семейной драмы и лелеет в своём воображении красивое словосочетание: дед и внук...
Деду дают квартиру в новом доме на окраине, и Лева идёт к нему «с новеньким бьющимся сердцем». Но вместо того человека, которого он создал в своём воображении, Леву встречает инвалид с красным, задубевшим лицом, которое поражает своей неодухотворенностью. Дед пьёт с друзьями, растерянный Лева присоединяется к компании. Старший Одоевцев не считает, что его посадили незаслуженно. Он всегда был серьёзен и не принадлежит к тем ничтожным людям, которых сначала незаслуженно посадили, а теперь заслуженно выпустили. Его оскорбляет реабилитация, он считает, что «все это» началось тогда, когда интеллигент впервые вступил в дверях в разговор с хамом, вместо того чтобы гнать его в шею.
Дед сразу замечает главную черту своего внука: Лева видит из мира лишь то, что подходит его преждевременному объяснению; необъяснённый мир приводит его в панику, которую Лева принимает за душевное страдание, свойственное только чувствующему человеку. Когда опьяневший Лева пытается обвинить в чем-то своего отца, дед в ярости выгоняет внука — за «предательство в семени».
Лева Одоевцев с детства перестал отмечать про себя внешний мир, то есть усвоил единственный способ, позволивший многим русским аристократам выжить в двадцатом веке. Окончив филфак, Лева поступает в аспирантуру, а потом начинает работать в знаменитом Пушкинском доме Академии наук. Ещё в аспирантуре он пишет талантливую статью «Три пророка», которая поражает всех внутренней свободой и летящим, взмывающим слогом. У Левы появляется определённая репутация, ровный огонь которой он незаметно поддерживает. Он занимается только незапятнанной стариной и таким образом приобретает доверие в либеральной среде, не становясь диссидентом. Только однажды он оказывается в тяжёлой ситуации. Левин близкий друг «что-то не то» написал, подписал или сказал, и теперь предстоит разбирательство, во время которого Лева не сможет отмолчаться. Но тут вмешивается стечение всех мыслимых обстоятельств: Лева заболевает гриппом, уходит в отпуск, срочно отзывается в Москву, выигрывает в лотерею заграничную поездку, у него умирает дед, к нему возвращается старинная любовь... К Левиному возвращению друга уже нет в институте, и это несколько портит Левину репутацию. Впрочем, вскоре Лева обнаруживает, что репутация в незавышенном виде даже более удобна, спокойна и безопасна.
У Левы есть три подруги. Одна из них, Альбина, умная и тонкая женщина Левиного круга и воспитания, любит его, бросает ради него мужа — но остаётся нелюбимой и нежеланной, несмотря на повторяющиеся встречи. Другая, Любаша, проста и незамысловата, и отношениям с ней Лева не придаёт значения. Он любит только Фаину, с которой его в день окончания школы познакомил одноклассник Митишатьев. На следующий день после знакомства Лева приглашает Фаину в ресторан, с трепетом решается взять за руку и неудержимо целует в парадном.
Фаина старше и опытнее Левы. Они продолжают встречаться. Леве постоянно приходится выгадывать деньги на рестораны и многочисленные дамские мелочи, часто занимать у дяди Диккенса, тайно продавать книги. Он ревнует Фаину, уличает в неверности, но не в силах с ней расстаться. Во время одной вечеринки Лева обнаруживает, что Фаина и Митишатьев незаметно исчезли из комнаты и дверь в ванную заперта. Остолбенев, он ожидает Фаину, машинально щёлкая замком её сумочки. Заглянув наконец в сумочку, Лева обнаруживает там кольцо, которое, по словам Фаины, дорого стоит. Думая о том, что у него нет денег, Лева кладёт кольцо в карман.
Когда Фаина обнаруживает пропажу, Лева не признается в содеянном и обещает купить другое кольцо, надеясь выручить деньги за украденное. Но оказывается, что Фаинино кольцо слишком дешёвое. Тогда Лева просто возвращает кольцо, уверяя, что купил его с рук за бесценок. Фаина не может возразить и вынуждена принять подарок. Лева леденеет от неизвестного ему удовлетворения. После этой истории наступает самый продолжительный и мирный период в их отношениях, после которого они все-таки расстаются.
В ноябрьские праздники 196... года Лева оставлен дежурить в здании института. К нему приходит давний друг-враг и коллега Митишатьев. Лева понимает, что воздействие на него Митишатьева сродни воздействию Фаины: оба они питаются Левой, получают удовольствие, унижая его. Митишатьев рассуждает о евреях, которые «портят наших женщин». Лева легко опровергает заявление Митишатьева о неталантливости евреев, приводя довод о том, что Пушкин был семитом. Митишатьев говорит, что собирается духовно задавить Леву, а потом перевернуть весь мир: «Я ощущаю в себе силы. Были „Христос — Магомет — Наполеон“, — а теперь я. Все созрело, и мир созрел, нужен только человек, который ощущает в себе силы».
Митишатьев приводит своего дипломника Готтиха, предупреждая Леву, что тот — стукач. Барон фон Готтих пишет в патриотические газеты стихи о мартенах или матренах, что даёт Митишатьеву повод поиздеваться над осколками-аристократами. Чтобы скрасить Леве предполагаемое одиночество, не зная о его гостях, приходит Исайя Борисович Бланк. Это сотрудник института на пенсии, один из благороднейших людей, которых Леве приходилось встречать в жизни. Бланк не только чрезвычайно опрятен внешне — он не может говорить о людях плохо.
Бланк, Митишатьев, Готтих и Лева пьют вместе. Они говорят о погоде, о свободе, о поэзии, о прогрессе, об евреях, о народе, о пьянстве, о способах очистки водки, о кооперативных квартирах, о Боге, о бабах, о неграх, о валюте, об общественной природе человека и о том, что деться некуда... Спорят о том, любила ли Наталья Николаевна Пушкина. Приходят какие-то девушки Наташи. Митишатьев излагает Леве свою жизненную философию, в том числе и «Правило правой руки Митишатьева»: «Если человек кажется дерьмом, то он и есть дерьмо». Время от времени Лева ощущает пьяные провалы памяти. В один из таких провалов Митишатьев оскорбляет Бланка, а потом уверяет, что Лева при этом улыбался и кивал.
Митишатьев говорит о том, что не может жить на земле, пока есть Лева. Он оскорбляет и Фаину, и этого Лева уже не выдерживает. Они с Митишатьевым дерутся, и Митишатьев разбивает посмертную маску Пушкина. Это оказывается последней каплей — Лева вызывает его на дуэль на музейных пистолетах. Звучит выстрел — Лева падает. Митишатьев уходит, прихватив с собой чернильницу Григоровича. Придя в себя, Лева с ужасом обнаруживает, какой разгром учинён в музейном помещении. Но оказывается, что с помощью Альбины, работающей в этом же институте, и дяди Диккенса все очень быстро приводится в порядок.
Чернильницу Григоровича находят под окном, ещё одну копию маски Пушкина приносят из подвала. На следующий день Лева обнаруживает, что ни один человек в институте не обращает внимания на свежие следы уборки и ремонта. Заместитель директора вызывает его только для того, чтобы поручить сопровождать по Ленинграду американского писателя.
Лева водит американца по Ленинграду, показывает ему памятники и рассказывает о русской литературе. И все это — русская литература, Петербург (Ленинград), Россия — Пушкинский дом без его курчавого постояльца.
Оставшись в одиночестве, Лева стоит над Невой на фоне Медного всадника, и ему кажется, что, описав мёртвую петлю опыта, захватив длинным и тяжёлым неводом много пустой воды, он вернулся в исходную точку. Вот он и стоит в этой точке и чувствует, что устал.
