В историю русской культуры Владимир Сергеевич Соловьев (1853—1900) вошел прежде всего как великий философ-идеалист. Однако «чистой» философией он занимался достаточно недолго. В его богатейшем литературном наследии широко представлены и поэзия, и литературная критика, и публицистика.
Главные литературно-критические работы Соловьева были напечатаны в журнале «Вестник Европы», который приобрел среди современников репутацию «профессорского» с явной либеральной ориентацией. В этом печатном органе философ сотрудничал с конца 80-х годов и до последних дней жизни.
В литературно-критическом творчестве Соловьев в первую очередь предстает как проницательный «судия», необычайно чувствительный и к месту художника в мире идей, и к его индивидуальному пафосу. Литературно-критическая деятельность Соловьева в основном охватывает последнее десятилетие его жизни и может быть разделена на два периода: 1894—1896 и 1897—1899 гг. В первом периоде Соловьев предстает именно как критик, исповедующий так называемое «эстетическое» направление, во втором — как теоретик «судьбы поэта». Основная сфера деятельности критика — отечественная поэзия. В центре его внимания те, кто так или иначе оказал воздействие на поэтическое творчество самого Соловьева, — Пушкин, Тютчев, Фет, А. Толстой, Полонский.
Философско-критические статьи, посвященные русской поэзии, имели своеобразное введение. Им стали две основополагающие для Соловьева работы по эстетике — «Красота в природе» и «Общий смысл искусства» (1889—1890). В первой статье красота раскрывалась как «преображение материи через воплощение в ней другого, сверхматериального начала» и рассматривалась как выражение идеального содержания, как воплощение идеи. Во второй статье характеризовались цели и задачи искусства, а художественное произведение определялось как «ощутительное изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния или в свете будущего мира».
Художник, по Соловьеву, является пророком. Существенным во взглядах на искусство у Соловьева становится и то, что истина и добро должны быть воплощены в красоте. По словам Соловьева, красота отсекает свет от тьмы, «только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира». Несомненным творческим достижением Соловьева стало философское эссе «Поэзия Ф.И.Тютчева» (1895). Оно явилось этапным в понимании и интерпретации поэзии Тютчева и оказало большое влияние на ранних символистов, причислявших великого лирика к своим предшественникам.
Соловьев является не только корифеем русской философской критики рубежа XIX — XX в, но и ее основателем. Впервые задачи «философской критики» он сформулировал в статье о поэзии Я. П. Полонского. Критика не должна исследовать индивидуальность писателя, «индивидуальность есть неизреченное», раскрыть индивидуальность нельзя, можно только указать, чем индивидуален тот или иной художник. Соловьев доказывал, что философский анализ не подчиняет художественное произведение схеме, внутри которой оно обречено служить иллюстрацией какого-либо тезиса, а восходит к его объективной смысловой основе. Цель философского разбора заключается в уяснении того, какой луч сущей Красоты озаряет мир его созданий. И с этой точки зрения лирика у Соловьева выступает как искусство не субъективное, а укорененное в вечности и живущее верой в вечную ценность запечатляемых состояний.
Стихи Соловьева представляют собой обращения к поэтам-современникам, содержат характеристику их творчества. Таковы стихотворные послания к Фету и Случевскому. Ряд стихотворений Соловьева посвящен памяти поэтов: Фета, Майкова, Полонского. Если в критических высказываниях Соловьев нередко бывал по-научному сух и строг, стремился к большим обобщениям и логическим выводам, то в стихах он предпочитал больше говорить о личном, затрагивающем «живое» и «тайное». В исследовательских трудах литературно-критическая деятельность Соловьева чаще всего рассматривается как предвестие русского символизма. Действительно, влияние Соловьева на «младших» символистов (Блок, Белый, С. Соловьев), на создание ими историко-литературной концепции поэта-пророка, является неоспоримым. Символисты в свою очередь создали своеобразный культ Соловьева, провозгласив его не только великим философом, но и великим пророком. Представления Соловьева о целостности творческого пути писателя, о «святости» художественной деятельности, о высочайшей ответственности художника перед человечеством, о великом и неизбывном долге гения оказали огромное влияние на этику и эстетику XX столетия, на русскую культуру в целом.
«Особняковая» фигура в истории отечественной критики рубежа веков — Иннокентий Федорович Анненский (1855—1909), который в русской литературе этого периода занимает отдельное место как поэт, переводчик, драматург и педагог. Окончив в 1879 г. Петербургский университет по словесному разряду историко-филологического факультета, он до конца жизни служил в Министерстве народного просвещения, с 1896 г. стал действительным статским советником. Преподавая в различных учебных заведениях, Анненский урывками занимался филологическими исследованиями, писал стихи, которые даже не пытался печатать. Началом литературно-критической деятельности Анненского стал 1881 г. Именно с этого времени он публиковал рецензии на сочинения по русской, славянской и классической филологии в «Журнале министерства народного просвещения». Позднее в журнале «Воспитание и обучение», рассчитанном на специалистов-педагогов, была напечатана большая статья Анненского «Стихотворения Я.П.Полонского как педагогический материал» (1887). Общепризнанным шедевром русской поэтической прозы являются две его «Книги отражений» (1906, 1909).
В становлении критической прозы Анненского можно четко разграничить два этапа. Первый связан с критико-педагогическими статьями, напечатанными в конце 1880-х—1890-е годы в журналах «Воспитание и обучение» и «Русская школа», посвященными творчеству А.Толстого, Гоголя, Лермонтова, Гончарова, Ап. Майкова. В этих работах постепенно выстраивалась, формировалась система взглядов, приведшая в начале 1900-х годов к созданию особого нового способа литературно-критического анализа. Анненский часто использовал идеи дискурсивной критики (т. е. рассудочной, обоснованной предшествующими суждениями). К тому же педагогическая задача заставляла критика доводить мысль до логического предела, избегая при этом ассоциативных и метафорических образов, которые могли бы затруднять читательское восприятие.
Второй этап литературно-критического творчества Анненского связан с началом XX в. В 1906 г. вышел сборник литературно-критических статей «Книги отражений», не оцененный современниками по достоинству, но обозначивший совершенно новую и оригинальную страницу в истории русской литературно-критической жизни. Основной смысл нового подхода к интерпретации словесно-художественного текста был обозначен Анненским в «Предисловии»: «Эта книга состоит из десяти очерков. Я назвал их отражениями. Критик стоит обыкновенно вне произведения: он его разбирает и оценивает. Он не только вне его, но где-то над ним. Я же писал здесь только о том, что мной владело, за чем я следовал, чему я отдавался, что я хотел сберечь в себе, сделать собою. Вот в каком смысле мои очерки отражения, это вовсе не метафора. Выбор произведений обусловлен был, конечно, прежде всего, самым свойством моей работы. Я брал только то, что чувствовал выше себя, и в то же время созвучное». Обращаясь в своих критических этюдах к творчеству Гоголя, Достоевского, Тургенева, Писемского, Л. Толстого, М. Горького, Чехова, Бальмонта, Анненский говорил о неисчерпаемой многозначности произведений искусства, об их вечном обновлении и эволюции во времени, а в соответствии с этим — об их истолковании, о чтении как творческом процессе. В статье «Что такое поэзия?» (1903) Анненский утверждал: «Ни одно великое произведение поэзии не остается досказанным при жизни поэта, но зато в его символах надолго остаются как бы вопросы, влекущие к себе человеческую мысль. Не только поэт, критик или артист, но даже зритель и читатель вечно творят Гамлета». Вышедшая в 1909 г. вторая «книга отражений» открывалась совсем лаконичным предисловием: «Я пишу здесь только о том, что все знают, и только о тех, которые всем нам близки. Я отражаю только то же, что и вы<...> Мои отражения сцепила, нет, даже раньше их вызвала моя давняя тревога. И все их проникает проблема творчества, одно волнение, с которым я, подобно вам, ищу оправдания жизни». Наряду с Лермонтовым, Тургеневым и Достоевским Анненский истолковывал в книге со своих субъективных позиций творчество Л.Андреева, Гейне, Шекспира и Ибсена. Система эстетических воззрений критика, оформленная в сложном, причудливом логическом сцеплении очерков, составивших две «Книги отражений», оказалась одновременно направлена и против морализующего начала, которое таит в себе неприкрытая тенденциозность, и против декларируемого «безразличия» к переменам в общественной жизни декадентства. Общим достоинством обеих книг современниками признавались меткость наблюдений и оригинальность суждений, при изысканном изложении. Разумеется, сложная индивидуальная иерархия аналитических приемов Анненского учитывала творческий опыт Ф. Ницше, О. Уальда, других западноевропейских мыслителей и писателей, базировалась на выводах, интересных исследовательских наблюдениях различных литературоведческих, лингвистических, психологических, философских направлений. Критические статьи его представляют собой филигранно выполненные, тонко ассоциативные и динамичные филологические наблюдения, пронизанные авторским лиризмом, благожелательностью интонации, смысловой многоплановостью. По сути ни одна из предложенных им оценок не может быть понята вне общего контекста, создаваемого всеми его критическими этюдами в их художественно-аналитической совокупности.
