Взаимодействие международного и внутреннего права государств приобретает особенно большое значение в условиях глобализации. Осуществление международным правом своих функций возможно лишь при тесном взаимодействии с внутренним правом государств. С другой стороны, нормальное функционирование национальных правовых систем зависит от взаимодействия с международным правом. Углубление взаимодействия международного и внутригосударственного права носит характер объективной закономерности, которая отражает более общую закономерность - углубление взаимодействия национального общества с мировым сообществом.
Если исходить из того, что существует общая сфера, в которой международно-правовые и внутриправовые нормы могут действовать одновременно в отношении одного и того же предмета, возникает вопрос в том, какое право при этом должно превалировать. В вопросе соотношения международного и внутригосударственного права существуют два основных направления: дуалистическое и монистическое. Согласно монистической теории международное и внутригосударственное право образуют одну (единую) правовую систему. Согласно дуалистической теории международное и внутригосударственное право - две различные правовые системы, лежащие в различных плоскостях и не подчиненные друг другу. Каждая из этих теорий имеет разновидности. В ряде случаев граница между ними практически исчезает.
Монистические теории:
Суть монистических концепций, как видно из их названия, состоит в том, что международное и национальное право рассматриваются как части единой системы права. Причем одни из сторонников этих концепций исходят из примата внутригосударственного права, другие - из примата права международного.
Теория примата внутригосударственного права (нигилистическая теория) получила распространение во 2-ой половине XIX в. Суть теории - международное право в принципе может регулировать непосредственно внутригосударственные отношения и применяться национальными судами, другими государственными органами и должностными лицами, если таково было намерение создателей соответствующих международно-правовых норм или если это допускается внутригосударственным правом того или иного государства, находя отражение в его законодательстве. Была выдвинута некоторыми немецкими авторами в период между двумя мировыми войнами. Например, А.Цорн рассматривал международное право как «внешнегосударственное право», нормы которого являются юридическими лишь в той мере, в какой они включены в национальное право. Эта концепция является нигилистической, поскольку отрицает юридическое существование международного права. Следуя взглядам Гегеля, ряд немецких юристов сформулировали концепцию примата национального права, отвечавшую интересам внешней политики Германии, готовящейся к переделу мира.
Если тезис о примате внутригосударственного права понимать буквально, то тогда он означает, что в случае расхождения норм международного права, обязывающих данное государство, с нормами его внутреннего права, приоритет имеют последние, т.е. именно нормы внутреннего права должны выполняться. В сущности, этот тезис представляет собой отрицание международного права. Логика сторонников примата внутригосударственного права сводилась к тому, что государство, принимая международно-правовые обязательства, себя добровольно ограничивает, и поэтому оно, если считает их не соответствующими своим высшим интересам, имеет право их не соблюдать. Сторонников этой концепции интересовало не столько то, образуют ли международное и внутригосударственное право единую правовую систему или нет, сколько то, что преимущественную силу якобы имеет внутригосударственное право, поэтому она вряд ли может рассматриваться в качестве чисто монистической. В настоящее время концепция примата внутригосударственного права практически ушла в прошлое.
Теория примата международного права
Монистическая теория обычно связывается с концепцией примата международного права над внутригосударственным. Последняя заключается в том, что международное право в известном смысле имеет приоритет перед внутригосударственным. Этот означает, что в случае расхождения между внутригосударственным и международным правом преимущество имеет международное право, т.е. применяться должны нормы международного права. При этом нужно различать понятия примат и приоритет. Первое означает верховенство в межгосударственной сфере, второе – во внутренней правовой системе. Указанная концепция зародилась в рамках англосаксонской правовой школы в XVIII в. и обычно связывается с доктриной Блэкстона, сформированной еще в 1765 г. Согласно этой доктрине международное право в полной мере воспринимается общим правом и является частью права страны или, по выражению современных авторов, инкорпорируется во внутригосударственное право. В качестве примера практического применения монистической теории часто приводят законодательство США, согласно которому договоры, ратифицированные в соответствии с Конституцией, являются частью внутреннего права США.
Дуалистическая теория:
В конце XIX в. была сформулирована и концепция дуализма. Согласно ей, международное и внутреннее право действуют в различных сферах, представляют собой самостоятельные правовые системы, которые не находятся в соподчинении. Дуализм нашел наиболее широкое признание в доктрине. Его сторонники и в наше время считают, что формально международное и национальное право как системы никогда не могут вступить в конфликт. Может иметь место нечто иное, а именно конфликт обязательств или неспособность государства поступать во внутреннем плане так, как того требует от него международное право.
Дуалистическая теория, как и монистическая, имеет разновидности. Широкое распространение, особенно в западной доктрине, получил тот ее вариант, согласно которому для придания международному праву силы во внутригосударственной сфере необходимо в каждом конкретном случае принятие на внутригосударственном уровне соответствующего закона.
Дуалистическая теория выглядит предпочтительней, поскольку основана на объективных критериях, позволяющих видеть разницу между внутригосударственным и международным правом в характере регулируемых отношений. Представляется некорректной постановка вопроса о формальном примате того или иного права. Каждое решает свои задачи, в своей области и с помощью собственного механизма.
Некоторые авторы предпочитают говорить не о монистической дуалистической теориях, а о доктрине инкорпорации и доктрине деформации, считая, что в практическом плане решение вопроса о соотношении международного и внутригосударственного права зависит в первую очередь от законодателя. Таким образом, различие между монистической и дуалистической теориями ими сводится к тому, включает ли законодатель в той или иной степени международное право автоматически во внутригосударственное или же требует для такого включения государственного санкционирования (принятия трансформационного акта). Следовательно, соотношение международного и внутригосударственного права согласно таким взглядам определяется волеизъявлением законодателя.
Если говорить о соотношении международной и внутригосударственной правовых систем, то следует отметить, что международное право содержит принцип добросовестного соблюдения международных обязательств, в соответствии с которым при осуществлении своих суверенных прав, включая право устанавливать свои законы и административные правила, государства сообразуются со своими международно-правовыми обязательствами. Кроме того, приоритет МП закреплен, в частности, Венской конвенцией о праве международных договоров (ст. 27): нельзя ссылаться «на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения... договора». Исключение сделано лишь для случая, когда согласие государства на обязательность договора было выражено в нарушение положения внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры. Исходя из сказанного, по мнению Международного Суда ООН, основным принципом международного права является то, что международное право превалирует над внутренним правом государств. Однако, это положение применимо только к соотношению двух правовых систем в международной сфере, но оно не касается внутреннего права.
Можно констатировать, что в настоящее время нет норм международного права, которые бы устанавливали, каким образом должны решаться противоречия между внутригосударственным и международным правом во внутренней сфере, например путем признания приоритета положений международного права перед положениями внутригосударственного права (с учетом их уровня) в случае расхождений между ними либо как-то иначе. Вопрос оставлен на усмотрение законодателя и правоприменительных органов каждого государства. Положение о том, что международное право превалирует над внутригосударственным закреплено в законодательстве большинства государств.
В то же время законодательно определяется не примат (абсолютное верховенство) международного права, а о его приоритет (относительное верховенство), при этом государства по-разному решают данный вопрос. Например, в Японии договоры, содержащие общие нормы МП, рассматриваются как превалирующие над Конституцией, а нормы двусторонних политических и экономических договоров - как подчиненные ей. В некоторых развивающихся государствах в конституционном порядке предусмотрена недействительность международных договоров, если они противоречат конституции. В ряде стран закрепляется приоритет норм Устава ООН, а не норм МП вообще. В СЩА федеральные законы и международные договоры находятся на одном уровне в иерархии источников права, при этом из актов, регулирующих один и тот же предмет, преимуществом более поздний. Во многих странах вопрос о соотношении международных норм и норм внутреннего права не решен или решается противоречиво.
Если говорить о РФ, то Конституция РФ определяет, что: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (ч. 4 ст. 15). При этом необходимо учитывать, что:
1. В Российской Федерации приоритетом применения в отношении законов обладают договоры, согласие на которые было выражено федеральным законом. В то же время Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации» предписывает ратифицировать договоры, устанавливающие «иные правила, чем предусмотренные законом» (п. 1 ст. 15). Отсюда следует вывод, что Конституции РФ имеет в виду именно ратифицированные договоры. Такое понимание содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда от 31 октября 1995 г., в котором говорится, что иные правила договора подлежат применению лишь в том случае, если решение о согласии на их обязательность было принято в форме федерального закона (п. 5). Договоры, согласие на обязательность которых было принято не в форме закона, имеют приоритет в применении по отношению к подзаконным актам, изданным органом государства, заключившим договор. «Правила действующего международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов Российской Федерации. Правила действующего международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято не в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении подзаконных нормативных актов, изданных органом государственной власти, заключившим данный договор» (п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5).
3. Термин «закон», охватывает все внутригосударственные нормативные правовые акты. При ином, буквальном, понимании возможна презумпция нераспространения конституционной нормы на подзаконные акты.
4. Следует учитывать особый статус Конституции, хотя на международно-правовом уровне каких-либо специальных норм на этот счет нет. Конституция РФ (ч. 1 ст. 15) имеет высшую юридическую силу и не подчиняется принципу приоритетного применения правил международного договора в коллизионных ситуациях. В соответствии с ч. 6 ст. 125 Конституции РФ «не соответствующие Конституции Российской Федерации международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению». В Федеральном законе «О международных договорах Российской Федерации» сформулировано следующее предписание (ст. 22): «Если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке». В случае коллизии между нормами договора и Конституции РФ безусловным верховенством будет пользоваться последняя, что же касается не соответствующего Конституции РФ международного договора, то он лишается преимущества по отношению к национальному закону.
5. Принцип приоритетного применения договора не применяется к ситуациям, когда закон предусматривает более благоприятное регулирование. Впервые такое понимание проблемы было сформулировано на региональном уровне - в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.: «Ничто в настоящей Конвенции не может быть истолковано как ограничение или умаление любого из прав человека и основных свобод, которые могут обеспечиваться законодательством любой Высокой Договаривающейся Стороны или любым соглашением, в котором она участвует». Ч. 2 ст. 5 Международного пакта о гражданских и политических правах – «никакое ограничение или умаление каких бы то ни было основных прав человека, признаваемых в государстве - участнике Пакта, в силу закона не допускается под тем предлогом, что в Пакте не признаются такие права или что в нем они признаются в меньшем объеме».
6. Конституция РФ не определяет понятия «общепризнанные принципы и нормы международного права», не указывает источников таких принципов и норм, не предоставляет средств и методов для их выявления и установления их содержания.
Отмеченная недосказанность Конституции РФ в отношении способов установления общепризнанных принципов и норм международного права отчасти была восполнена Верховным Судом РФ и Конституционным Судом РФ.
В Постановлении от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» Пленум Верховного Суда РФ предложил следующие формулировки: «Под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо...
Под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного.
Содержание указанных принципов и норм международного права может раскрываться, в частности, в документах ООН и ее специализированных учреждений».
В Постановлении от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия» Пленум Верховного Суда РФ высказал такое мнение: «Судам при осуществлении правосудия надлежит исходить из того, что общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах (в частности, во Всеобщей декларации прав человека и гражданина, Международном пакте о гражданских и политических правах, Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах), и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ составной частью ее правовой системы.
В свою очередь, Конституционный Суд РФ указал: «По смыслу статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации, в случае если обнаруживается, что какая-либо норма противоречит общепризнанным принципам и нормам международного права или международным договорам Российской Федерации, при рассмотрении конкретных дел надлежит применять правила соответствующих международных актов. Таким образом, по мнению двух высших российских судебных органов, источником закрепления общепризнанных принципов и норм международного права для целей их применения судами являются «международные пакты, конвенции и иные документы» или «международные акты». Это не означает, что общепризнанным принципам и нормам международного права, не закрепленным в указанных источниках, закрыт путь в российскую правовую систему, просто они не будут иметь приоритета перед правилами национального закона.
