Подскальски отмечает, что аскетическая литература зачастую трудно отделима от гомилетики и агиографии, однако все же отличается от них тем. В отличие от гомилетики аскетика никогда не предназначена для публичного чтения, в отличие от агиографии в аскетике всегда есть учительный элемент, который может перемежаться с повествовательным. Покажем это на примере творчества Кирилла Туровского.
«Притча о душе и теле» (или о хромце и слепце), написанная, по мнению И. П. Еремина, между 1160—1169 гг., является своего рода обличительным памфлетом против ростовского епископа Федора (Федорца). Кирилл Туровский, толкуя «Притчу», позволял читателю догадаться, что под слепым имеется в виду епископ Федор, а под хромым — князь Андрей Боголюбский. Поводом для написания притчи явилась попытка князя учредить во Владимире епископию, независимую от киевского митрополита, для чего Федор отправился в Константинополь принять посвящение от тамошнего патриарха, причем обманул последнего, сказав, что в Киеве будто бы нет митрополита—он умер. Впоследствии обман раскрылся, киевский митрополит отлучил Федора от церкви, а попытка Андрея Боголюбского добиться церковной автономности от Киева была осуждена.
Текст произведения структурирован чередованием повествовательных и толковательных отрывков. В основе притчи лежит сюжет о слепце и хромце. Суть его в следующем. Некий владелец виноградника поручил стеречь его двум сторожам: одному — слепому, другому — хромому. Он рассчитывал, что хромой не сможет войти в виноградник, а слепой, если зайдет, то заблудится. Однако хромой увидит вора, а слепой — услышит его. Но сторожа решили перехитрить господина: хромой сел верхом на слепого и указывал ему, куда идти. Таким образом они смогли ограбить виноградник, но жестоко поплатились за это. В своем толковании Кирилл Туровский старается придать каждой детали духовный и нравственный смысл, прибегая при этом к цитатам из Священного писания. Под хозяином виноградника разумеется Господь, под садом – Рай, ограда и стены символизируют страх Божий и закон, вход и незапертые врата представляют творение, которые свидетельствуют о бытии Божием перед человеческим разумом. Пропитание – это слово Божие или отверстый Эдемский сад (в отличие от запретного Рая), а стражи – хромец и слепец – знаменуют собой человеческое тело и душу. Долгое время в течение которого отсутствует хозяин надо понимать как пренебрежение заповедями Божиими, как подверженность земным заботам и соблазнам (в том числе и как принятие священного сана против предписаний канона). Желание плодов виноградника, конечно же, напоминает о преступлении Адама, которое воспроизводится вновь и вновь в дерзости заносчивого клира, забывшего, что он избирается по благодати Божией. Сопоставления с Адамом заслуживают и другие отверженные Ветхого и Нового Заветов (Каин, Корей – Числ.16, Илий – 1 Цар. 2-4, другие еретики. Поэтому все бессовестные священнослужители должны прекратить беззакония, чтобы не быть отвергнутыми. Древо жизни – это смирение, приносящее в качестве плодов множество духовных даров. Разлучение слепца и хромца подобно разделению души и тела, ибо душа каждого человека после смерти в сопровождении Ангела-хранителя предстает перед лицом Божиим для суда. Но совершается суд только при воскресении тела, когда держать ответ будут обе части человеческого существа.
«Послание некоего старца богоблаженному Василию архимандриту о скиме» также достаточно уверенно атрибутируется Кириллу Туровскому, хотя имя автора нигде не названо. Адресат сочинения поименован в заглавии, в самом тексте обнаруживаются не только прямые обращения к нему, но и указания на конкретные факты его жизни и деятельности. Архимандрит Василий, названный преемником Феодосия Печерского в деле благоустройства монастыря известен только один: он был возведен в епископы после смерти Поликарпа в 1182 году. Необычные обстоятельства этого события, так как Василий принадлежал к Киевскому белому духовенству, подробно излагаются в Ипатьевской летописи.
Основная часть послания начинается с сообщения о содержании вопроса (просьбы) адресата и ответа (и его «методики») автора:»А о чем, господин мой, прислал ко мне грамоту, вопрошая как бы о великом и святом схимническом образе, в который издавна облечься желаешь, об этом ты не как несведущий спрашиваешь, но испытываешь мое убожество, как подобает испытывать учителю ученика и господину раба. И я не от себя скажу тебе о святой схиме, но от святых книг, больше – от самого Христа, напомню притчу о том человеке, что создал на камени дом свой и хлев свой. Не о песке помышляй, ни о создании храмины, ни о реках и дожде или лютых ветрах, ударяющих в здание, пусть слышит господин мой Василий о святой схиме, что хочет принять». Как видим, уже в начальной части послания, кроме наличия традиционных эпистолярных формул, присутствует притча с толкованием, которая ляжет в основу всех рекомендация автора адресату - речь пойдет не о формальном принятии схимы, а о большой духовной работе.
Далее автор советует своему корреспонденту дать и выполнять реальные обеты, чтобы его схимничество базировалось на твердом основании. Только тогда храм души не будет разрушен собственным неразумием. Следует забыть свое прошлое и устремляться только к будущему, печься о небесной жизни и соблюдении обетов, данных не только самому себе, но и людям: «Господь ведь, давши обет о себе всем апостолам, исполнил его, а ты всей братии обещался, выполни же это, общий будет тогда тебе с ними Бог, общая любовь, общее воздаяние, общие венцы, и сотворишь во многих телах едину душу, и ради всех награду примешь». Духовный храм основывается на вере, созидается надеждой и любовью, связывается целомудрием и опирается на Божью помощь. В эту возвышенную и очищенную душу должны быть введены «мать и жена», то есть кротость и смирение, ее «ограждают» страх Божий и молитва, а охраняет мудрый ум.
Автор беседует с адресатом, как с равным. Он уверен в его добродетелях, в его душеполезной жизни и знании Священного писания. Столь разумный корреспондент может оценить справедливость и праведность советов сочинителя. В позиции автора явственно видны философские традиции апостольских посланий, которые призваны очень осторожно относиться к дару словесности и поприщу учителя. Автор, обращаясь к адресату с поучением, сохраняет дружественный тон. Он старается никоим образом не возвыситься над Василием.
Можно было бы сказать, что опытный схимник объясняет человеку, собирающемуся наложить на себя этот обет, как должно себя вести. Книжник старательно подчеркивает «благоразумие» Василия, его способность отделить зерна от плевел. Послание же следует воспринимать не в качестве поучительного сочинения, а как доверительную беседу двух людей, испытывающих взаимную «любовь о Христе.
