Общность связана со стилем жизни, убеждениями и ключевыми соц институтами. Одним из объективных признаков, тог что западная цивилизация является античным классическим наследием, философия рационализма и соц приложения этой философии – римское право, а также христианство, особенно, которое выражено в 2х его концессиях: католичество и протистанство.
Между античностью и христианством существует преемственная связь, потому что именно христианство сделало то, что называется крещение эллинской мудрости (эллинская философия). Христианство использует античную философия. Крещение было необходимо для Европы, потому что античный рационализм, в его социальных и политических приложениях, оказался недееспособным. Античность дает 2 познавательные стратегии, во многом прямо противоположные: априористская программа познания, эмпирицистская программа Аристотеля. Их объединяет то, что они создают и формируют архетип классического европейского мироотношения и этот архетип называется рационализмом и имеет форму условно – категорического силлогизма. Разум человека, раз он способен находить всеобщее и необходимое, является божественным, а значит субстанциональным. Разум является причиной самого себя, он безусловен в отношении множественности чувственных данных, а следовательно он независим от материального. Если разум человека божественное и потому не подверженное влияние, то почему разум в сфере поступков человека (фронезиса) творит зло?
Государство призвано гармонизировать людей под страхом наказания. Государство – это колоссальное, но колоссальное на глиняных ногах, так как государство оправдано в своем существовании в том, что люди способны существовать за счет нанесения ущерба людям. Государство существует, чтобы не было ада на Земле и более того сами властвующие склонны к нанесению ущерба, используя при этом власть, а следовательно задача заключается в том, чтобы выяснить причины, которые препятствуют рационализации общественной жизни людей.
Первое, что нужно сделать, это произвести революцию в человеческом миропонимании. Христианство это делает изначально, поэтому в глухой Римской провинции возникает как политическое значимое событие, о чем говорит процедура казни Христа. Эта политическая значимость связана с актом переоценки ценностей. Ценности- это как раз то, что организует людей, что есть благо и истинность. Ценность – это спасение. Христианство возникает как учение о спасении (сотериология). Катастрофическая дифференциация людей по имущественному статусу. Есть подвластвующие, которые страдают, а есть властвующие. Нагорная проповедь дает главный и определяющий императив (повеление), который гласит: «кто хочет спасти жизнь свою, тот потеряет ее, но кто потеряет жизнь свою, тот спасется». Следовательно всеобщее и необходимое теперь выступает не как то, что есть, а то что должно быть. А это означает, что действие всеобщего встречает в этом мире некоторое существенное сопротивление, и это существенное сопротивление находится в самом человеке и исходит из самого человека, а следовательно разум человека несубстанционален. В человеке есть что- то такое, что позволяет ему увертываться от всеобщей необходимости. Человек уникален по своему местонахождению и пребыванию, эта уникальность заключается в том, что он существо индивидуальное и греховное, а следовательно нужно обосновать, почему мы переоцениваем все ценности.
Принципиальная картина мира христианства. Принципы:
Монотеизма
Бога определить невозможно, у него есть имена. Бог един, а следовательно абсолютная личность, которая трансцендентна (находящаяся за пределами чего – либо), а это означает, что Бог бесконечно превосходит все сотворенное им, как вместе, так и по отдельности.
Принцип креационизма
Бог, который «азм есть сущее», создает мир в акте свободной воли, а это принципиально меняет представление о сущности или природе всего существующего. Существующее по сути тварно, а природа теперь – это формальный принцип. А всякий формальный принцип есть сформулированный с помощью понятий закон. Следовательно, акт творения сопровождается высказыванием.
Мир в христианстве потрясающе гармоничен. Все в этом мире есть благо, ибо все в мире от Бога. Если в мире есть зло, то это порча добра. Эта трансцендентная воля объективируется в состояниях, движениях, связях и отношениях. В этом мире тотальной объективации есть только одна тварь, которая препятствовать этому, то есть портить благое и доброе – и эта тварь человек.
Христианский антропоцентризм (человек в центре)
Человек абсолютно исключительная тварь, так как создана по образу и подобию Божьему и поставлена владычествовать над всем остальным а следовательно ее исключительность обременена экологическим эмпиративом. Это подобие делает человека безусловно индивидуалистичным, человек преодолевает многие различия и не исчерпывается им, по сути все люди равны ибо богоподобно, но этот безусловный индивидуализм негативно раскрывается как греховность человека. Это то, что называется обремененность первородным грехом.
Понимание человека как существа греховного является для Европы того времени абсолютной новизной, так как ни античность, ни Рим грехов не знали. Грех – это желание запретного, это если поддаешься искушению, поэтому дьявол – искуситель. Личная ответственность человека на совершаемые греховные деяния. Эсхатология – теория конца личной судьбы человека. Первородный грех не оправдывает грех человека, и именно потому жертва Христа снимает с человека греховность плоти. Но теперь человек сам несет ответственность за содеянный грех. Личные грехи порождают институт чистилища. Личное бессмертие через акт воскрешения из мертвых. Личное бессмертие необходимо с точки зрения спасения. Эта идея бессмертия через воскресение меняет механизм действия, представленный в объективации закона. В античном рационализме необходимость автоматична и непреодолима, все люди смертны, человек следовательно тоже. В христианском мире эта автоматичность безличной универсальной силы, встречая препятствия со стороны человека, придает этой силе новый модус существования – это модус долженствования. По отношению к человеку, творец предстает в своей номотетичности как законодатель. Он, как законодатель, предписывает человеку как ему существовать по истине. Первые четыре заповеди как раз говорят о бытии человека, как его предписывает творец, своей волей творя. Чтобы воля творца осуществилась, для этого действие закона должно сопровождаться личными усилиями, хотением самого человека. Закон должен быть записан в сердце человека, быть его мотивом. В христианском образе мира ЕСЛИ характеризует волю господа, которая стала волей самого человека. Именно поэтому христианская антропология открывает в человеке новую инстанцию неизвестную человеку (трансцендентальную). Она призвана постоянно выкидывать человека из всего, что окружает его и действует на него. Эта инстанция делает человека безусловным, как в отношении Бога, потому что он должен стать как отец его и в отношении сотворенного мира, потому что у человека, для его спасения, есть только 2 пути: либо к Богу, либо к Дьяволу.
Обоснованное мироотношение, которое находит свое выражение в неодолимой силе дедукции, сталкивается с уникальностью существования самого человека, которая выражается в кенозисе (опустошение). Кенозис связан с тем, что творец, по собственному усмотрению, ограничивает свою мощь и принимает акт снисхождения в человеческую природу (уничижение). Он ограничивает свою мощь, и это самоограничение Бога открывает пространство свободы, то есть позволяет человеку выбирать между добром и злом. В слове ЕСЛИ всегда предполагается выбор самого человека. Так в христианстве появляется проблема воли и свободы человека, в которой творец, как законодатель, дает не просто законы, а заветы и заповеди. Поэтому проблема человека – тождество бытия и воли. Эта проблема ставится следующим образом: есть высшая истина, эта истина объективируется в состояниях, отношениях и процессах. Эта абсолютно – волевая истина и есть абсолютная причина, но действие этой истины может быть как природного, так и неприродного характера, то есть действие может быть необходимым и не необходимым. Когда речь идет об бытии человека, то он должен быть об истине, а следовательно соблюдать заповеди и всякое его существование и есть существование, если его воля правильная или истинная.
Истинная (правильная) воля – желание человека совершать правильные действия ради самой правильности или истины. Это абсолютно деонтологическая проблема, согласно которой любое действие человека должно интерпретироваться с точки зрения правильности его умонастроения, то есть человек знает истину и желает, чтобы она воплощалась. Поэтому христианское решение проблемы бытия и воле не предполагает формулу: цель оправдывает средство.
Таким образом, христианство радикальным образом ставит проблему свободы человека. Воля – это онтологическое благо, то есть имеет отношение к человеку и его бытию, но это благо среднее, а это значит есть высшее благо, то есть наибольшее – это истина (добро и красота). Это наивысшее благо, без которого невозможно спасение, а есть наименьшее благо, это тела без которых можно жить правильно. Они происходят от того, кто их создал (и те и другие). Именно волевой акт может отвратить человека от высшего блага к благу наименьшему, но если человек направлен и живет по формуле «жить, чтобы есть», то такой человек решит согрешить. Злая воля порождает злодеяние, но нет того, кто придает воле злой характер, потому что воле придает злой характер желание и хотение самого человека, поэтому порочный человек – это его извращенная воля, а это воля свободная от руководства разума, когда человек обременен делами плоти, то есть не понимает разумных установок.
Тем самым, проблема бытия и воли возвращает нас к проблеме тождества бытия и мышления, потому что истинная воля – это воля, руководствующая разумом, а следовательно. А также встает проблема метода или пути достижения истинного знания, поскольку истина дана только разуму.
Правильная воля – это воля истинная, а истина есть результат процесса познания, то есть деятельности человека, при этом необходимость истинны для человека очевидна потому, что истина объединяет того и не ставит проблему дефицита ресурсов. Следовательно проблема бытия и воли преобразуется в проблему бытия и мышления, но познавательная ситуация меняется, потому что между существующим по воли Бога и общим, необходимым, законным есть пропасть, она связана с тем, что творец, осуществивший мир, бесконечно превосходит мир как в целом, так и по отдельности. Следовательно встает проблема как убрать эту пропасть между вечным- бесконечным и конечным, тленным и бренным. В самой человеческой душе должна быть великая сила, и эта сила иррациональна (то, что по силе превосходит человеческий разум). Вера, как интуиция безусловного, то, что соединяет в себе волевое и эмоциональное в человеке, порождая незыблемую убежденность, доверие и надежду. Эта вера в христианском познании главенствует. Отсюда исходный принцип правильного метода познания: «пойми, чтобы уверовать; веруй, чтобы понять». Реализация этого исходного принципа привила к классической формулировке соотношения веры и разума: «вера, ищущая понимание», отсюда кредо «верую, чтобы понять». Зачем познание, если мы верим? Дело в том, что вера и те, кто уверовал, позволяет пребывать в слове Божьем, а пребывание в слове Божьем позволяет познать истину, и именно истина сделает нас свободными. Проблемы познания в первую очередь связаны с тем, что для верующего человека истина предстает словом творца, более того «слово (логос) стало плотью и обитало с ними полное истины, и мы видели славу его». Поэтому если объект веры – это творец, то предмет веры (носитель проблемы) – слово, а слово, как известно, бывает носителем разных значений. Отсюда вытекает собственно средневековая философская проблема, которая характеризует философствование в вере. Вера говорит нам, что есть истина теологическая, и эта истина пребывает высказыванием. Но есть истина человеческая, и она тоже пребывает в слове. И поэтому вытекает проблема соответствия истины божественной и человеческой. Философствование в вере ставит метафизические проблемы, а это значит проблема о началах бытия. Решение это метафизической проблемы (проблема начал) может рассматриваться только в контексте теологической истинны, а это значит проблема начал познания ставится принципиально, иначе язычников Платона и Аристотеля. Проблема начал познания – схоластическая. Истинная вера - это пребывание в слове божьем, а это и есть схоластика, а смысл этого слова означает технологию школярство, потому что лекция о мире уже прочитана, истина уже возмещена и ее возместил творец. Поэтому схоластический метод познания направляет нас не на теоретическое наблюдение, с целью поиска истины, потому что истину искать не надо. Схоластика направляет нас на толкование и исследование уже высказанной истины, а значит на грамматический, логический, морфологический, синтаксический анализ текста. Схоластика – это метод пребывания в слове божьем, надо уметь толковать возвещенное. Схоластика, как метод порождает 2 методологии: методологи схоластического реализма; методология схоластического номинализма.
