Формирование социологической мысли в России.

Предсоциологический этап. Взгляды П.Я. Чаадаева и К.Д. Кавелина.

Теперь рассмотрим те отечественные идеи и теории, которые подготовили возникновение социологии и составили содержание ее так называемого предсоциологического этапа. Во временном отношении — это XVIII и пер­вая половина XIX в. Именно в XVIII в., который принято в литературе на­зывать веком просветительской философии, закладывались основы соци­альной мысли России. Конечно, в этом сыграли свою значительную роль петровские преобразования в стране. Их противоречивое влияние на по­следующее развитие общественной мысли очевидно. Главная проблема, которая была поставлена в «повестку дня» и которая, кстати сказать, по сию пору не «снята», — по какому пути развиваться России: должен ли это быть национальный, самобытный, отечественный путь или необходимо? использовать в первую очередь европейский социальный опыт.

В XVIII в. предлагались различные варианты развития России, прежде всего в плане ее социально - политического устройства, характера влас­ти и роли государства в жизни общества. Существовали идеи укрепления этой роли, вплоть до признания необходимости авторитарного и деспоти­ческого социально - политического управления (Ф. Прокопович,  В.Н Та­тищев). Этим  взглядам  противостояли  идеи либерального характера, сформулированные Д.С. Аничковым, С.Е. Деснппким, Я.II. Козельским, А.Н. Радищевым. Они акцентировали внимание на отдельных сторонах развития России, связанных с деятельностью общины (Аничков), хозяйственными, экономическими и трудовыми процессами (Деснинкий), уничтожением крепостничества и самодержавия (Радищев) и др.

 В первой половине XIX в. формулируются новые концепции, сыгравшие немалую роль в появлении социологии. Они касаются обоснования идеи историзма (Н.И. Надеждин), революционного преобразования общества как необходимого условия его прогрессивного развития (П.И. Пестель),  наконец, введения новой позитивной науки об обществе — социологии (В.Н. Майков).                                                                                        Одной из ключевых фигур в социальной мысли России в первой поло­вине XIX в. был Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856), внесший своим знаменитым философическим письмом 1829 г. заметный вклад в направление социологического поиска. Оно было первым среди восьми писем написанных в 1829—1831 гг. и ходивших в рукописном варианте на французском языке по стране. В 1836 г. письмо было переведено на русский язык и опубликовано в журнале «Телескоп», вызвав при этом гнев и ярость императора Николая I. Журнал был запрещен, все, имевшие отношение к его выпуску, строго наказаны, самого же автора письма объяви ли сумасшедшим и заключили под домашний арест. Какие же идеи вы звали столь непримиримую реакцию власть имущих ? В письме Чаадаев рассматривал роль и место русского народа в истории цивилизации, давая ему крайне негативную и низкую оценку. Он писал «Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось... То, что у других составляет издавна самую суть общества и жизни, для нас еще только теория и умозрение». Автор письма стремится доказать, что у России нет традиций, что все этой стране основано на подражании и заимствовании, что она живет без правил и убеждений. В этом смысле она выпадает из единства исторического процесса и находится в стороне от общечеловеческого прогресса, существует вне мировых традиций, без прошлого и будущего. «Мы живем, - писал он в этой связи. - лишь в самом ограниченном настоящем, без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя... выделенные но странной воле судьбы из всеобщего движения человечества, не восприняли мы и традицион­ных идей человеческого рода. А между тем на них основана жизнь народов, из этих идей вытекает их будущее и происходит их нравственное развитие. Если мы хотим, подобно другим народам, иметь свое лицо, мы должны сна­чала как-то переначать у себя все воспитание человеческого рода. К нашим услугам — история народов, и перед нашими глазами - итоги движения веков». Трагическая и безысходная картина жизни России дополняется фиксацией ее полного одиночества в мире, бесцельности бытия в нем: «Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содей­ствовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили». Трудно нарисовать более мрачную реальность, из которой в то время Чаадаев не видел выхода. Прав­да, в последующем он занял более оптимистическую позицию, утверждая, что у России есть возможность правильного социального выбора, связанно­го с решением проблем социального порядка и использованием плодотвор­ных идей, накопленных человечеством.

Значение критических воззрений Чаадаева состоит в том, что они да­ли толчок для появления двух основных направлений социальной мысли в России - западничества и славянофильства, направлении, не только противостоявших друг другу на арене идейного столкновения и конфлик­та, но и превратившихся в тот духовно-теоретический стержень, вокруг которого стали впоследствии формироваться многие социологические концепции. Главный пункт противоборства состоял в понимании сущно­сти и путей социального развития России.

Авторы западнических концепции признавали приоритет общечеловече­ских социальных образцов и моделей на основе рационалистического западного идеала и доказывали необходимость их насильственного внедрения. Ав­торы славянофильских теорий, наоборот, отрицая такой путь, убеждали в необходимости естественного и органического развития отечественной куль­туры за счет доминирования национальных ценностей, образцов, идеалов и традиций. Наиболее яркие представители первого (западнического) направ­ления — В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, второго (славяно­фильского) — КС. Аксаков, И.В. Киреевский, А.С. Хомяков.

Нас эти направления интересуют не столько в плане их роли в духовной жизни России, сколько с точки зрения выявления содержавшихся в них идей, имевших социологическое значение. Говоря о таких взглядах западников, от­метим среди них: рассмотрение в качестве основного субъекта социально-преобразовательных процессов народов и классов; акцент на революционном ха­рактере изменений в обществе (особенно со стороны революционного крыла западничества); подчеркивание роли социальных конфликтов в жизни общества: стремление выявить единство мировой истории и определить ее закономерность и др. Что касается славянофилов, то для социологической науки в России имели особое значение такие их идеи как; признание особой роли ду­ховной детерминации социального поведения людей; подчеркивание само­бытности культурных типов: характеристика общины как основной экономической, социальной и культурной формы жизни в обществе: рассмотрение социальной эволюции как наиболее органичного типа развития и  перехода общества от одного состояния к другому.

Различия в позициях западников и славянофилов попытался преодо­леть Константин Дмитриевич Кавелин (1818— 1885), и в  этом его главное значение на пути «собирания» социологии  России. Стремясь преодолеть недостатки и ограниченность каждого из двух основных направлений отече­ственной социальной мысли, он своими идеями по существу завершает предсоциологический  этап и создает необходимые предпосылки для непо­средственного перехода к конституированию социологической науки. Его    главная мысль состоит в необходимости нахождении таких форм и путей развития России, которые позволили  бы органически сочетать лучшие до­стижения человечества (они в работах ученого выступают как европейские) и национальный опыт. То и другое, взятое порознь, ведет к негативным ре­зультатам. В статье «Наш умственный строй» Кавелин писал: «Принимая из Европы без критической проверки выводы, сделанные ею для себя из своей жизни, наблюдений и опытов, мы соображаем, будто имеем перед со­бой чистую, беспримесную истину, всеобщую, объективную и неизменную, и тем парализуем собственную свою деятельность в самом корне, прежде чем она успела начаться». Чтобы этого не было, необходиморазвивать самобытное начало собственной жизни, придающее ему «отличную от всех других физиономию», стремиться к высокой нравственности народа. «Только когда у нас разовьется индивидуальное начало, когда народится и на Руси нравственная личность, может измениться и наша печальная ежедневная действительность|.

С личностью, прежде всего с ее внутренним саморазвитием, нравственностью и культурой, связывал общестненный прогресс Кавелин. Исследователи его творчества справедливо отмечают, что именно в трактовке прогресса  как внутреннего саморазвития личности (а не изменения внешних социальных форм) оказался заложен переход к субъективной социологии, которая стала одним из доминирующих направлений развития этой науки в России.