«Человек и его работа»
Изыскания в области социологии труда надолго определила книга «Человек и его работа». Язык марксистских абстракций включал человека в понятие производительных сил наряду с орудиями труда, инфраструктурой. Исследование «Человек и его работа» – серьезная попытка увидеть в рабочем личность, это прорыв в непознанный мир трудового человека. Первые открытия были связаны с двумя типами мотиваций – внутренней, стимулирующей саморазвитие и творчество, и внешней, которая побуждает видеть в работе (труде) средство для существования. Здесь не было новизны (по истматовским канонам, труд также являлся средством к существованию и первейшей жизненной потребностью), но, отталкиваясь от известного, авторы исследования обнаружили ранее неизведанное: да, труд есть источник внутреннего удовлетворения, но при условии достаточно богатого его содержания (по тогдашним понятиям, – совокупность функций и обязанностей на трудовом месте). И поэтому не всякий труд был «делом чести, доблести и геройства», как утверждала пропаганда. Что касается мотивации, то она теперь предстала зависящей от вида труда. Инструментальная мотивация доминировала в простом труде, и только сложный, квалифицированный труд мог опираться на творческие мотивы (интерес к самой работе, стремление к продвижению по службе).
Книга получила международное признание, была переведена на иностранные языки (США, Польша, ГДР). Американцы назвали ее «основной советской социологической работой». Кто-то встретил исследование в штыки, пытаясь доказать, что это «отход от марксизма», но после того как академик Константинов назвал его марксистской работой, необходимость в самооправдании отпала. Однако главное в этой работе – ее своеобычная методология, никак не родственная демагогии и абстрактному восприятию человека на базе идеологизированного до беспредельности марксизма.
Б.М.Фирсов обобщил современный взгляд на книгу «Человек и его работа», рекомендовал эту работу молодой социологической смене и выделил ряд ее очевидных достоинств.
Один из аспектов, заслуживающих внимания, – коллективный труд единомышленников, который привел к высокому научному результату в условиях репрессивного времени, что указывает на надежность источника социологической информации.
Другой, не менее важный аспект, – широкий взгляд на анализ эмпирических данных.
«Таганрогский проект»
«Таганрогский проект» (генератор идей этого проекта и научный руководитель Борис Грушин) смело можно назвать самым крупным в истории отечественной социологии уже хотя бы потому, что он опирался на программы 76 самостоятельных исследований, 72 из которых были полностью реализованы. Важно подчеркнуть, что идея проекта исходила от трех человек, занимавших в то время видные посты в Отделе пропаганды ЦК КПСС. Это А. Яковлев (которого впоследствии назовут «архитектором перестройки»), Г. Смирнов и «офицер по связи» – консультант Отдела Л. Оников, без которого эта махина никогда бы не сдвинулась с места и не дошла до цели. (В своих воспоминаниях Оников заметит, что, будучи человеком контактным и энтузиастом социологии, он втянулся в работу, но был «рискованно неприкрыт».) Ведь предстояло не только выявить настроения людей, но и заглянуть в святая святых – в повседневную деятельность партийного аппарата и увидеть безобразия, ставшие нормой тогдашней внутрипартийной жизни
Существует два представления о «Таганрогском проекте». Одно обобщающее, поскольку на примере типичного промышленного советского города, каким являлся Таганрог в то время, первоначально было задумано выявить уровень жизни населения и связать его с фактическим благосостоянием. Этим занялись Центральный экономико-математический институт АН СССР (ЦЭМИ) и Институт международного рабочего движения. Но аппетит приходит во время еды – Отдел пропаганды ЦК КПСС интересовала в необходимых деталях хозяйственная преступность, масштабы которой уже в то время были значительными. В результате появился еще один исполнитель – Институт по изучению преступности. Позже возник идеологический аспект – появилась потребность связать все эти явления (образ и уровень жизни, благосостояние, теневая и криминальная экономика) с решениями партии. Так выбор пал на Грушина и его коллег из Института конкретных социальных исследований, которым прежде всего пришлось выдержать нелегкую борьбу за расширительное понимание объекта исследования, – они считали, что нужно заниматься не узкой пропагандой, а собирать всю информацию, обращающуюся в общественном организме, во всех ее видах и во всех формах контактов населения (в том числе и с властью).
Объектом пристального внимания стали все типы общественных и государственных институтов – средства массовой коммуникации (СМК), средства массовой устной пропаганды, например общество «Знание» (СМУП), письма трудящихся в разные инстанции, собрания общественных организаций, контакты населения с депутатами Советов и органами управления, куда включались партия, комсомол, профсоюзы, органы правосудия, милиция и т. д. В 23 исследованиях применялся анкетный опрос, в 17 – интервью, в 18 – контент-анализ разных текстов. В ходе полевых работ было заполнено 8882 бланка самофотографии, проведено 451 наблюдение, 10 762 интервью, охвачено опросами 16 159 респондентов. Всего в проекте было использовано 85 полевых документов. Через проект прошло не менее полусотни штатных сотрудников, которые выступали в самых различных ролях – интервьюеров, контролеров, супервайзеров. Было защищено свыше 20 диссертаций, многие сотрудники проекта основательно продвинулись к высотам научного познания.
Хотя целью данного проекта было выявление истинного состояния дел и определение способов усиления информационной деятельности в обществе, объективная картина не устроила «заказчика» – власть. «Заказчик» нервничал по мере поступления «зарисовок действительности», выказывал раздражение, узнав, что депутаты не работают, а СМИ – не функциональны и проявляют активность лишь в период очередной кампании. «Огорчался» «заказчик» и оттого, что народ неграмотный (только треть населения понимала более или менее адекватно терминологию и язык массовой пропаганды). «Заказчик» хотел другого – получить оптимистические результаты, не требующие изменений. Любые перемены были для «заказчика» сопряжены с риском утраты стабильности в стране и незыблемости собственного существования. Отсюда – ощущение громадной социальной опасности, исходившей от профессиональной социологии. Социология разоблачала миф о совершенстве и гармонии советского общества. Она перечеркивала сервильную социологию, которая называлась «историческим материализмом».
Итоги оказались безрадостными. Не состоялось внедрение результатов проекта в практику. Грушин и его коллеги написали тогда 29 докладных записок, которые, похоже, в «верхах» не рассматривались. Вот названия некоторых из этих, актуальных и по сей день, документов: «Общая картина передачи информации населением в органы управления», «Гласность в работе местных органов управления», «Общественное мнение в процессе принятия решений местными органами управления», «Отражение проблем в сознании населения и деятельность органов управления».
Первый такой выпуск (программа проекта в целом) появился в 1969 г., затем – несколько позже – пятый (контент-анализ). К публикации были подготовлены и другие выпуски – со второго по четвертый, но вмешалась цензура, заявив, что эти материалы являются абсолютно секретными – не только их содержательная часть, но и методики. Четвертый выпуск (он был посвящен деятельности советов) напечатали, но тираж тут же уничтожили. Тираж второго выпуска арестовали и запретили к распространению. Таков был печальный итог «Таганрогского проекта».
Развитие эмпирических социологических исследований в СССР в 60-е годы.
В конце 50-х - начале 60-х гг. стали создаваться социологические институции. В 1961 г. появились научный сектор с «несоциологическим» названием «Сектор исследований новых форм труда и быта» (Г. Осипов) в Институте философии АН СССР и Лаборатория конкретных социальных исследований (В. Ядов и А. Здравомыслов) в ЛГУ, при факультете философии. То же происходило в Новосибирске (сектор по изучению проблем молодежи при Институте промышленной экономики и организации под руководством В. Шубкина), Свердловске, Тарту. Особенность этого процесса – существование сильнейших неформальных связей между лидерами начинаний. Первые социологические опыты так или иначе были сфокусированы на проблемах труда и экономики. Считалось, что эти проблемы удалены на безопасное расстояние от политики и идеологии и поэтому их изучение не станет взрывоопасным в социальном смысле. Кроме того, наиболее понятной представлялась практическая сторона дела.
Первые работы создавались с большим напряжением ума и способностей, их высокое качество можно объяснить тем, что войти в поле «ненадежного» занятия и добиться при этом успеха могли только талантливые люди.
В конце 1968 г. было принято партийное решение о создании Института конкретных социологических исследований (ИКСИ) АН СССР. Под крышей ИКСИ собралось блистательное, радикально настроенное сообщество. Между 1968 и 1970 гг. вышло около 50 бюллетеней ССА, стали появляться аспиранты, а Отдел пропаганды ЦК КПСС активно поддержал «Таганрогский проект». Популярность социологии в глазах власти и народа стала расти, усилились и легализовались постоянные научные контакты с Западом. Более того, вместе с профессиональными социологами в социологических конгрессах начали принимать участие работники партийного аппарата. Но одновременно уже тогда стали появляться первые «отказники». Профессиональное сообщество начало делиться на «выездных» и «невыездных», «послушных» и «непослушных», что создавало угрозу профессиональной изоляции для несогласных с линией партии.
Основные направления и результаты.
Научно-исследовательская работа в Институте конкретных социальных исследований была организована по "проектной" системе. "Проект" объединял группу специалистов для решения конкретной проблемы. "Проекты" объединялись в "направления". Направлений было три: I) социальная структура и социальное планирование; 2) управление социальными процессами; 3) история социологии. Первое направление возглавлялось Г.В. Осиповым, второе - Ф. М. Бурлацким, третье - И.С. Коном.
В 1972 г. ситуация осложнилась. Работу Института проверяла партийная комиссия. В ее заключении было указано отсутствие существенных научных результатов, выпуск идейно незрелых работ, некритическое отношение к буржуазной социологии. Кроме Левады обвинялись редакторы и авторы книги "Моделирование социальных процессов" (1970 г.), которые "пытались отгородить социологию от исторического материализма". Началась реорганизация института. Его директором был назначен М.Н. Руткевич, сторонник жестких, авторитарных методов руководства. С этого времени для социологической науки наступили тяжелые времена. Но нет худа без добра. "Революция" в социологии закончилась, начался период ее кумулятивного развития и медленного становления профессиональных структур. С 1974 г. выходит журнал "Социологические исследования", социологическая библиотека на русском языке насчитывает тысячи наименований, сформировались социологические школы.
