Исследования социальной структуры и стратификации. Проблематика этого направления всегда была полем идеологической борьбы. Идеологический контроль требовал не отступать от официальной формулы: два класса + прослойка. Однако усилиями социологов этот канон был основательно расшатан. В 60-е годы от изучения социальных классов перешли к изучению социальных слоёв и страт, вследствие чего предметом анализа стала внутриклассовая и внутригрупповая дифференциация.
Исследование «Показатели социального развития», проведённое в начале 60-х годов, верно отобразило структуру рабочих, но одновременно показало рост численности чиновников, деятелей теневой экономики, выполнение квалифицированными рабочими и инженерами работы ниже их уровня образования. Однако до проблем бюрократии, номенклатуры и властвующих элит по-настоящему добраться не удавалось, поскольку эти проблемы оставались под запретом.
Картину разлома социальной структуры может основательно дополнить социология образования. Начатые в Новосибирске исследования выпускников средних школ в итоге выявили громадные противоречия между миллионами юношей и девушек, стремившихся найти своё место в жизни, и обществом, которое было не способно удовлетворить их потребности в знаниях. В этих работах не было прямых выпадов против господствующей идеологии, однако результаты свидетельствовали о существовании совершенно иной системы и иного общества. Были выявлены не только «перевёрнутые пирамиды» профессиональных ожиданий, но и доказано наличие усиливающегося неравенства шансов различных социальных групп на получение современного образования.
Социология молодёжи. С помощью представительных исследований удалось вплотную подойти к анализу социальных различий между отдельными поколениями молодёжи и тем самым поставить под сомнение государственную идею преемственности поколений.
Социология города. Первые социологические опыты, сопровождавшие начавшееся массовое жилищное строительство в 60-х годах дали впечатляющие результаты. Платонов показал, что от момента вступления в брак и до глубокой старости семья 6-7 раз меняет требования к жилищу, его местоположению.
Исследования села подорвали официальный тезис о сближении города и деревни. Различия между рабочими и колхозниками не исчезали.
Исследования по социологии культуры показали, что «потребитель» культуры – субъект, а не пассивный «реципиент» культурной коммуникации. Было установлено явное несоответствие между официальной доктриной о культурном процветании в «самой читающей стране мире» и реальностью. Этот срез социокультурных исследований сами социологи называли «нетленным свидетельством реалий культурных практик того времени».
Социология быта и образа жизни населения. Серьёзно развившаяся к концу 60-х годов эта сфера социологического анализа стала источником надёжной информации об условиях и формах повседневной жизнедеятельности сначала в сфере досуга, затем и более широко – вне общественного производства – в быту. Данные фундаментального исследования (опрос рабочих нескольких промышленных предприятий в пяти городах европейской части СССР, 1965–1968 гг.) позволили глубоко осмыслить тенденции развития городского быта как целостной системы, получить картину бытовых занятий семейно-возрастных, доходно-имущественных, культурно-образовательных групп. Книга «Человек после работы», написанная по итогам исследования, стала одной из наиболее заметных социологических публикаций первой половины 70-х гг.
Исследования общественного мнения и процессов массовой коммуникации. Высокое научное качество работ этого направления во многом определяли теоретические разработки, осуществление которых с 50-х годов всё время опережало создание эмпирической базы. Информационно-коммуникативная концепция общества и теория массового сознания играли роль научных платформ на базе которых произошло объединение большого числа исследователей Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Тарту и многих других городов. В итоге возникли отрасли «национальной социологии» и началось накопление баз данных, отражавших динамику умонастроений советского общества послесталинского периода. Были сформированы различные исследовательские структуры, включая общесоюзные; положено начало проведению общесоюзных обследований и опросов, а вместе с этим – и развитию методической базы (разработка опросных анкет и интервью, расчеты различных типов общесоюзных и региональных выборок, создание систем обеспечения надежности первичной социологической информации).
В социологии труда и производства выделяют 4 этапа, каждый из которых имеет присущие ему особенности. Первый этап был связан с изучением социального положения рабочего класса, второй – с идеями НОТ; главные акценты четвертого, послеперестроечного этапа, – маркетинговые исследования, экономическая социология и социальная работа. Третий этап начался в 50–60-е гг.
В рамках коммунистической доктрины труду придавалось огромное значение – он выступал средой воспитания нового человека. И социологи стали выполнять роль связующего звена между философами и экономистами. Парадокс состоял в том, что зажатые между этими двумя полюсами (идеальные представления о социализме и реальные вопросы развития промышленности и сельского хозяйства) социологи обязаны были выполнять двойную задачу: доказывать преимущества социализма и средствами прикладных методов устранять его недостатки.
Многие социологи с энтузиазмом изучали процесс превращения труда в первую жизненную потребность. Те методы, которые при этом использовались, отражали стремление правдиво разобраться в ситуации и помочь людям.
Значение работ ведущих теоретиков социологии труда в том, что они рассматривали трудовые отношения в тесной связи с внутренним миров человека. Такой подход был обусловлен гуманистическим стремлением приспосабливать работу под человека (не наоборот). Сквозь эти результаты просматривалась идея – разнообразен не только мир людей, но и мир труда; труд социально неоднороден.
«Человек и его работа»
Язык марксистских абстракций включал человека в понятие производительных сил наряду с орудиями труда. Он становился если не придатком к машине, то деперсонифицированным элементом названных сил.
Исследование «Человек и его работа» - серьёзная попытка увидеть в рабочем личность. Первые открытия были связаны с двумя типами мотивации – внутренней, стимулирующей саморазвитие и творчество, и внешней – которая побуждает видеть в работе средство существования. Здесь не было новизны (по истматовским канонам, труд также является средством к существованию), но авторы обнаружили, что труд есть источник внутреннего удовлетворения при условии достаточно богатого его содержания (по тогдашним понятиям – совокупность функций и обязанностей на рабочем месте).
Книга получила международное признание и была переведена на иностранные языки. Американцы назвали её «основной советской социологической работой». Кто-то встретил исследование в штыки, пытаясь доказать, что это «отход от марксизма», но после того как академик Константинов назвал его марксистской работой, необходимость в самооправдании отпала. Однако главное в этой работе – ее своеобычная методология, никак не родственная демагогии и абстрактному восприятию человека.
Достоинства работы:
- Надёжность источника социологической информации;
- Широкий взгляд на анализ эмпирических данных;
- Высокая методолого-методическая культура исследования.
«Таганрогский проект»
«Таганрогский проект» (генератор идей этого проекта, и научный руководитель Борис Грушин) смело можно назвать самым крупным в истории отечественной социологии уже хотя бы потому, что он опирался на программы 76 самостоятельных исследований, 72 из которых были полностью реализованы.
Существует два представления о «Таганрогском проекте». Одно обобщающее, поскольку на примере типичного промышленного советского города, каким являлся Таганрог в то время, первоначально было задумано выявить уровень жизни населения и связать его с фактическим благосостоянием. Позже возник идеологический аспект – появилась потребность связать все эти явления (образ и уровень жизни, благосостояние, теневая и криминальная экономика) с решениями партии.
Объектом пристального внимания стали все типы общественных и государственных институтов – средства массовой коммуникации (СМК), средства массовой устной пропаганды, например общество «Знание» (СМУП), письма трудящихся в разные инстанции, собрания общественных организаций, контакты населения с депутатами Советов и органами управления, куда включались партия, комсомол, профсоюзы, органы правосудия, милиция и т. д. Подчеркну, что изучение этих процессов потребовало создания пионерных для страны методов сбора первичной информации. В 23 исследованиях применялся анкетный опрос, в 17 – интервью, в 18 – контент-анализ разных текстов. В ходе полевых работ было заполнено 8882 бланка самофотографии, проведено 451 наблюдение, 10 762 интервью, охвачено опросами 16 159 респондентов. Всего в проекте было использовано 85 полевых документов. Через проект прошло не менее полусотни штатных сотрудников, которые выступали в самых различных ролях – интервьюеров, контролеров, супервайзеров. Было защищено свыше 20 диссертаций, многие сотрудники проекта основательно продвинулись к высотам научного познания.
Хотя целью данного проекта было выявление истинного состояния дел и определение способов усиления информационной деятельности в обществе, объективная картина не устроила «заказчика» – власть. «Заказчик» нервничал по мере поступления «зарисовок действительности», выказывал раздражение, узнав, что депутаты не работают, а СМИ – не функциональны и проявляют активность лишь в период очередной кампании. «Огорчался» «заказчик» и оттого, что народ неграмотный (только треть населения понимала более или менее адекватно терминологию и язык массовой пропаганды). «Заказчик» хотел другого – получить оптимистические результаты, не требующие изменений. Любые перемены были для «заказчика» сопряжены с риском утраты стабильности в стране и незыблемости собственного существования. Отсюда – ощущение громадной социальной опасности, исходившей от профессиональной социологии. Социология разоблачала миф о совершенстве и гармонии советского общества. Она перечеркивала сервильную социологию, которая называлась «историческим материализмом».
Итоги оказались безрадостными. Не состоялось внедрение результатов проекта в практику.
В период разработки программы, начиная с 1967 г., социологи устраивали семинары по пятницам. Таких пятниц было 47. Отсюда и появилось предложение опубликовать 47 выпусков («47 пятниц»), посвященных этим семинарам. Идея состояла в том, чтобы дать начинающим социологам «know-how» – программы исследования, методики и инструкции к ним, а также подготовить курс лекций по теории и организации уникального проекта. Первый такой выпуск (программа проекта в целом) появился в 1969 г., затем – несколько позже – пятый (контент-анализ). К публикации были подготовлены и другие выпуски – со второго по четвертый, но вмешалась цензура, заявив, что эти материалы являются абсолютно секретными – не только их содержательная часть, но и методики. Четвертый выпуск (он был посвящен деятельности советов) напечатали, но тираж тут же уничтожили. Тираж второго выпуска арестовали и запретили к распространению. Таков был печальный итог «Таганрогского проекта».
