Проблематика и особенности поэтики романа Маркес «Сто лет одиночества». Роман «Сто лет одиночества» – олицетворение литературного направления «магического реализма». Этот роман не только занимает центральное место в творчестве Маркеса, но и становится кульминацией так называемого бума латиноамериканского романа.
Столетняя история рода Буэндиа, изображенная на фоне огромного количества ярких второстепенных персонажей, – это цельное историческое полотно, отражающее историю Колумбии, Латинской Америки, человеческой цивилизации в целом.
Главное смыслообразующее начало романа заключается уже в самом его названии. «Сто лет» на уровне объективном – это действительно описании примерно ста лет истории Колумбии, на уровне же художественной образности это же словосочетание имеет уже метафорический смысл и обозначает замкнутость, вечность. Второй компонент названия – «одиночество». Сам Маркес обращал внимание на то, что жители Карибского бассейна – носители внутреннего одиночества. В романе же одиночество – это некая неполноценность, свойственная героям, неспособность к любви, невозможность гармоничного существования.
Мир «Ста лет одиночества» сложен и неоднороден, автор практически не дает оценки описываемым событиям, здесь нет безусловно положительных или безусловно отрицательных персонажей, герои – скорее, полу-архетипические образы.
Магия, магическое – одни из ключевых понятий для романа, но понятия эти ключевые для всей латиноамериканской действительности. В этом смысле «Сто лет одиночества» – не выдумка, а художественно переработанное отражение реальности. Маркес особенно подчеркивает, что верит в «магию реальной жизни».
Исследователи много писали о прототипах образов героев «Ста лет одиночества». Разумеется, действительность – это материал для создания романа, но только художественное осмысление ее могло привести к созданию романа. Показателен в этом смысле эпизод с желтыми бабочками Маурисио Бабилоньи – эпизод фантастичный: везде, где появляется этот герой, его окружают желтые бабочки. «Никакой фантастики, – отвечает на это автор, – я прекрасно помню, как в наш дом в Аракатаке приходил монтер, когда мне было 6 лет, и мне кажется, что я и теперь вижу мою бабушку в тот вечер, когда ее испугала белая бабочка». Маркес изменил только цвет той самой бабочки – белый на желтый, и это стало шагом к ее литературному воссозданию в книге, то есть произошло поэтическое переосмысление реально существующего факта. Это Габриэль Гарсиа Маркес и называет «магией реальности».
И все же, несмотря на слитность и даже реальность чудесного, в «Сто лет одиночества» можно выделить, пусть и несколько условно, четыре категории, четыре отдельных художественных мира. Эти категории: время, место действия, герои и непосредственно происходящие события.
Время в романе имеет сложную поступательно-возвратную природу, здесь совмещены два типа времени: линейное и циклическое. Цикличность художественного времени романа вполне очевидна, собственно, об этом напрямую говорится в тексте. «…история этой семьи представляет собой цепь неминуемых повторений, вращающееся колесо, которое продолжало бы крутиться до бесконечности, если бы не все увеличивающийся и необратимый износ оси». Движение времени по кругу подчеркивается и использованием одних и тех же имен в разных поколениях семьи Буэндиа, причем каждое имя обладает своим собственным набором гипертрофированных качеств, присущих его носителям, и каждый вояка Аурелиано не похож на каждого мечтателя Хосе Аркадио.
В романе совершенно очевидно представлена и такая черта мифологического времени, как деление времени на мифологические эпохи, которые могут завершаться грандиозными катастрофами, уничтожающими мир. Жизнь Макондо выстраивается как смена эпох (эпоха первотворения, исхода, эпоха дождя, засухи, владычества банановой компании и т.д.), а завершается космический цикл, как и положено в мифологии, катастрофой, стирающей Макондо с лица земли. Но время в «Сто лет одиночества» не только движется по кругу; у него есть еще одно свойство – замедляться и даже останавливаться. Маркес сознательно «убыстряет» время, рассказывая все более и более кратко о каждом следующем поколении Буэндиа. Но, что удивительно, даже в одну и ту же эпоху оно течет по-разному, оно может «застрять» в какой-нибудь комнате, как это произошло в комнате Мелькиадеса, где всегда март и всегда понедельник.
«Сто лет одиночества» – роман, густо населенный персонажами. Именно герои, их непредсказуемость, трагичность и одиночество и создают неповторимый колорит романа. С одной стороны, «перенаселение» романа персонажами, отражающимися друг в друге, наслаивающимися друг на друга эпизодами, драматическими событиями призвано создать образ искаженного мира, с другой стороны, именно эта зашкаливающая за любые пределы «ненормальность», напротив, заставляет читателя поверить в возможность происходящего. Итак, почти каждый персонаж «Ста лет одиночества» необычен, таинственен, фантастичен, он – носитель магических черт характера или, по крайней мере, с ним происходят чудесные события. Достаточно вспомнить, что Хосе Аркадио может предсказывать будущее и разговаривать с призраком убитого им в юности Пруденсио Агиляра, не говоря уже о том странном факте, что большую часть жизни он проводит привязанным к дереву в патио, и так до конца и не ясно, жив он или уже нет.
Урсула, его жена, – едва ли не ключевой персонаж романа, та самая ось, вокруг которой вращается и действие, и время. Она долгожительница, и это тоже более чем необычно. И, разумеется, ей, так же как и мужу, дано общаться с покойными. Именно Урсула становится свидетельницей чудесного вознесения Ремедьос Прекрасной.
Но, пожалуй, самый фантастический персонаж романа – цыган Мелькиадес, умерший в болотах Амазонии, но вернувшийся к жизни под тем совершенно естественным предлогом, что ему стало скучно. Вскоре он целиком отдается единственному занятию – предсказанию дальнейшей судьбы рода Буэндиа и городка Макондо. Чилийский литературовед Ариэль Дорфман назвал Мелькиадеса «цивилизатором Прометеем», и, очевидно, определенное сходство между функциями этих двух персонажей действительно наблюдается.
Особое место в определении структуры магического в «Ста лет одиночества» имеют мифы, причем как языческие, так и христианские. Сюжетную основу «Ста лет одиночества» составили обобщенные и пропущенные через призму фольклорных представлений библейские предания, вместе с тем здесь же мы найдем черты и древнегреческой трагедии, и романа-эпопеи.
Сама атмосфера романа магическая. Чрезмерность и излишества являются здесь нормой повседневности. Тут есть летающие ковры, на которых катаются дети, эпидемии бессонницы и беспамятства, бессмертные военачальники, несмываемые со лбов пепельные кресты, возносящиеся на небо женщины. И все же, какой был магической не была реальность, созданная воображением Габриэля Гарсиа Маркеса, – это все-таки именно реальность.
Как может фантастический роман быть таким точным отражением реальности? Дело в первую очередь в особом языке и взгляде, выбранном Маркесом, - сухом, слегка отстраненном и ничему на свете не удивляющемуся. О самых невероятных событиях он пишет едва ли не с подробностями газетного репортера. Он смешивает таинственное и каждодневное, благодаря чему невероятные события уже не кажутся совсем уж невозможными. Это смешение мы наблюдаем в наиболее показательном примере левитации – вознесении Ремедьос Прекрасной. Сам факт исчезновения в небе Ремедьос не кажется неправдоподобным благодаря очень «земной» детали – тем простыням, на которых она улетела.
Один из наиболее интересных и до сих пор не решенных вопросов, связанных с романом, – почему «Сто лет одиночества» заканчивается гибелью мира Макондо? Существует по меньшей мере три уровня понимания этого апокалипсиса. На бытовом, историческом уровне, появление банановой компании, проведенная железная дорога уничтожили город, как и многие реальные городки и селения Латинской Америки. На сказочном уровне Макондо гибнет под гнетом заклятья, и гибель эта предопределена с самого начала, подтверждена в манускриптах Мелькиадеса и неизбежна по природе своей. На уровне же поэтическом, гибель Макондо – это разрушение дома, символа одиночества. И действительно, ведь на самом деле эта гибель не стала внезапной трагедией, но логичным завершением процесса слияния дома с природой. Таким образом, по замыслу автора, финал означает гибель, но вместе с тем и торжество, начало, совмещенное с концом, то есть настоящее течение жизни.
В сущности, изображаемый Маркесом мир глубоко трагичен, в мировоззрении писателя доминирует присущее колумбийцам «смертоощущение», что подчеркивается основными темами романа – одиночеством, пустотой, неизбывностью насилия. Вместе с тем, основной идеей становится не осмеяние действительности, но огромная любовь и нежность автора к несовершенному миру, его уверенность в невозможности изменить течение жизни и вместе с тем вера в то, что спасти человечество от одиночества может только солидарность.
+Используя необыкновенно пестрый, локальный, чувственный материал латиноамериканской действительности, писатель показывает универсальные реалии человеческого существования. Магия в романе служит средством изображения реальной действительности, в основе же магического реализма лежит тот духовный процесс, который сами латиноамериканцы называют поиском своей самобытности и который с такой яркостью проявился в романе «Сто лет одиночества».
Некоторые формулы построения романа берут свое начало в традиции устного повествования. Так, Маркес делает из своего рассказчика бога-деми-урга, владеющего знанием о начале и конце описываемого им мира, но показывающего нам всегда лишь часть этого знания, непрерывно наращивает количество персонажей и мотивов, обладающих бесконечной способностью к возвращению, хотя и скрывающих свое индикативное значение. Подобная техника (части > мозаика > картинка) характерна для жанра детектива (и была применена Маркесом как основная в повести «Убийство, о котором знали заранее»). Важно, что народный рассказчик, повествующий в традиционной манере или сочиняющий новую легенду, обладает «коллективной памятью» творимого мира. Чтец (декламатор) в обычной литературной традиции (основанной на устном рассказе, романсе или песне) был способен спасти историческое героическое прошлое от забвения. Так, например, большая часть устной («примитивной») африканской литературы до сих пор обращается именно к этой проблематике. Исчезновение подобных фигур из «развитых» литератур приводит к замещению их письменными средствами. Одна из трагедий Ма-кондо состоит именно в потере памяти, и появление Мелькиадеса (устного рассказчика) и его пергаментов (написанное слово) символизирует собой возможность победы над забвением с помощью воспоминания. Борьба против забвения — это не только восстановление памяти, но и борьба с самой смертью. Так, Шехерезада каждую ночь продолжает плести нескончаемую нить рассказа. Некоторые элементы романа Маркеса опираются на эту устную восточную традицию непрерывного повествования. Рассказчиком используются фольклорные элементы, среди которых мы, например, можем встретить «сказку про белого бычка» и фигуру Франсиско Человека, устного повествователя, разносчика новостей (аналогия с песнями аргентинских гаучо). Именование отдельных персонажей восходит к традиции испанского романсеро, столь распространенной в Латинской Америке. Таковы, например, Геринельдо
Маркес и Фернанда дель Карпио, чье имя, похоже, было взято из цикла романсов о Бернардо дель Карпио, герое каролингского цикла.
К народной традиции восходит и «формула утрирования», гротеска: богатство Аурелиано Второго, обклеивающего купюрами весь дом; плодовитость полковника Аурелиано (17 сыновей); «утяжеление» Хосе Аркадио Буэндиа, привязанного к дереву («потребовалось 7 человек, чтобы перенести его на кровать»); абсурдный потенциал насилия (32 войны, развязанные полковником Аурелиано); неземная красота Ремедиос Прекрасной. Частое употребление эпитетов в превосходной степени берет свое начало в эпической традиции («Илиада»). Большая часть мотивов, использованных в романе, берет начало из литературных текстов. И первым из этих источников становится Библия. В «Сто лет одиночества» мы видим не только Сотворение (Генезис), Исход, но и воплощение в Макондо мифа о рае на земле, где еще не известна смерть. Хосе Аркадио Буэндиа, наклеивающий на вещи имена (названия) во время эпидемии потери памяти, — это демиург и библейский патриарх; народ Макондо — «избранный народ». Из Библии заимствованы и такие эпизоды, как левитация падре Никанора (для демонстрации беспредельности Божественной силы), католическая церемония Пепельной Среды, положение в плетеную корзинку сына Меме (как Моисея), многочисленные пророчества и предсказания о смерти. Но сама история вырастает из природы, здесь можно встретить отголоски исторических хроник и средневековых сказок, здесь отражена религиозность народная, воспринимающая чудесное и трансцендентное как акции глубоко человечные и сугубо житейские (вознесение Ремедиос Прекрасной на простынях, как некая аналогия с Вознесением Богородицы). Отчетливо ощутимы и апокалиптические мотивы, вводимые рассказчиком ближе к концу романа (дождь, длившийся 4 года, 11 месяцев и 2 дня; фигура Вечного Жида, принесшего в город адскую жару, от которой птицы умирали прямо налету; появление странного существа — полуангела-полудемона).
