В начале 1800-х гг. Карамзин написал несколько статей, где утверждал, что русские не умеют изложить некоторые психологические и философские тонкости в разговоре, не могут точно и ясно выразить свои переживания, тогда как на французском языке те же самые переживания они передают легко. Тем самым Карамзин зафиксировал характерное противоречие в языковом обиходе дворянина того времени – явление двуязычия. Русским образованным людям было легче говорить и писать по-французски, чем по-русски. Язык литературы,говорил Карамзин, должен стать языком разговорным, языком «хорошего», т. е. просвещенного, образованного, общества. Нужно говорить, как пишут, и писать, как говорят. Здесь-то за образец и следует взять французский язык с его точным словоупотреблением и ясным синтаксисом. Карамзин и карамзинисты считали, что нужно сблизить язык книжный и язык разговорный, чтобы стереть различие между книжным и разговорным языком, чтобы «уничтожить язык книжной» и «образовать» «средний язык» на основе «среднего» стиля литературного языка.
Языковая реформа Карамзина породила в начале XIX века исторический спор о судьбах русского литературного языка. Это был спор «архаистов» и «новаторов» — «шишковистов» с «карамзинистами». В лице адмирала и русского патриота Александра Семеновича Шишкова Карамзин встретил противника. В 1803 году Шишков выступил с «Рассуждением о старом и новом слоге российского языка». Он ратовал за возвращение литературы к устному народному творчеству, к народному просторечию, к православной церковнославянской книжности. Он упрекал «карамзинистов» в том, что они поддались соблазну европейских революционных лжеучений. Стиль языка он считал приметой идеологической принадлежности автора. Шишкову казалось, что языковая реформа Карамзина непатриотична и даже антирелигиозна.
Шишков предложил свою реформу русского языка: он считал, что недостающие в нашем обиходе понятия и чувства нужно обозначать новыми словами, образованными из корней не французского, а русского и старославянского языков. Вместо карамзинского «влияние» он предлагал «наитие», вместо «развитие» — «прозябение».
Данное разногласие привело к формированию кружков по интересам (литературных обществ):
- «Беседа любителей русского слова» (их называли «литературными староверами») (центральная фигура – Шишков). Кружок консервативных, охранительно настроенных дворян;
- кружок «Арзамас», состоящий из прогрессивных литераторов (их называли «новаторами») (центральная фигура – Жуковский, идейный вдохновитель – Н. М. Карамзин).
С течением времени борьба между литературными обществами сходила на нет, потому как утверждался синтетический гений Пушкина.
Феномен Пушкина. И «карамзинисты», и «шишковисты» при всех их разногласиях в конечном счете стремились к одному – к преодолению двуязычия русского культурного сознания начала XIX века. Их спор вскоре разрешила сама история русской литературы, явившая Пушкина, диалектически снявшего в своем творчестве возникшие противоречия.
Не случайно в романе «Евгений Онегин» он уделяет большое внимание вопросам языка и литературы, достаточно иронично отзываясь при этом о давно минувших ко времени создания романа спорах «шишковистов» и «карамзинистов». Как писатель-реалист, великий русский поэт сознавал, что литературный язык не может не учитывать и того пласта лексики, которая была характерна для речи очень широкого круга русских людей, — просторечий. Суть его позиции в том, чтобы обогащать литературный русский язык всеми теми возможностями, которые появляются в живой речи.Именно эта позиция позволила Пушкину и его последователям создать тот литературный русский язык, которым мы пользуемся.
