"Фауст" — философская драма, где основа конфликта определяется не просто столкновением различных человеческих характеров и мнений, а столкновением идей, борьбой принципов. И главное в произведении — даже не сюжет, а развитие мысли автора. Известные образы христианской легенды в изложении Гете приобретают совершенно иной смысл. Все в природе находится в постоянном движении, в борьбе. Но какое же место, какая роль отведена здесь человеку? В чем смысл его существования? Велик он или же ничтожен? Вот какие вопросы ставит перед нами поэт, хотя сам твердо уверен, что
...чистая душа в своем исканьи смутном
Сознаньем истины полна!
А потому он верит в высокое предназначение человеческой жизни.
На протяжении всего произведения автор утверждает стремление человека к познанию мира. И здесь возникает очередной конфликт — между подлинной наукой и мертвым знанием, носителем которого выступает Вагнер, который
...Без скуки безотрадной
Копается в вещах скучнейших и пустых...
Фауст же, наоборот, стремится вырваться из оков средневековой науки и познать жизнь во всей ее красоте и многообразии. А это познание невозможно без движения вперед. "Деяние — начало бытия", — эту мысль поэт развивает на протяжении всего действия трагедии, ведь только своей деятельностью, своим трудом человек может проложить себе дорогу в будущее и доказать величие человеческого рода.
Еще одним существенным фактом, в котором твердо уверен автор, является то, что любое познание невозможно без сомнения. Отсюда и вытекает основной мотив драмы — борьба противоположностей, возникновение постоянных противоречий. Потому и происходит в душе героя столкновение веры и сомнения, душевного порыва и холодного рассудка, что все это — неотъемлемые части сложного, порой трагического процесса постижения истины. Наиболее ярко этот мотив выражен в словах Фауста:
Ах две души живут в больной груди моей
Друг другу чуждые, — и жаждут разделенья!
Действительно, именно сомнение часто служит одним из элементов познания, — когда, пристально изучая факты и явления, проверяя и перепроверяя их, ничего не принимая на веру, человек постепенно достигает истины.
Таким образом, в "Фаусте" поэт отразил сложный и противоречивый путь героя к истине, к живому знанию. Ради овладения этим знанием, Фауст готов преодолевать любые препятствия, соблазны и сомнения. Потому что перед ним высокая цель — доказать высокое предназначение человека, опровергнуть утверждение Мефистофеля, что свой разум человек
...на одно лишь смог употребить — Чтоб из скотов скотиной быть!
Своим произведением Гете зовет нас к непрерывному подвигу во имя будущего, к непрерывному стремлению вперед, к постоянной борьбе с пассивностью, смирением и равнодушием.
БОНУС ОТ ЕГОРОВОЙ.
3.16. Композиционные особенности трагедии И.В. Гете «Фауст».
3.17. Религиозный аспект конфликта трагедии И.В. Гете «Фауст».
3.18. Философский аспект конфликта трагедии И.В. Гете «Фауст».
Трагедия «Фауст». В маленьком германском городке Книттлинген есть необычный музей, посвященный Фаусту. Здесь можно увидеть не только издания бессмертной трагедии Гете на разных языках, не только старинные и новые воплощения фаустовской темы вроде народной книги о Фаусте (1587) или романа Томаса Манна «Доктор Фаустус» (1947), но и фигуры кукольного спектакля, каким его мог видеть ребенком Гете на ярмарочной площади в родном Франкфурте.
Фауст – всемирно-историческая тема и вместе с тем немецкий миф: сделка дьявола ради обретения знания и могущества – драматичный мотив немецкой истории и культуры. Гете обратился к нему в годы своей юности. «Замысел уже очень стар», - признавался Гете и сравнивал свою работу над произведением с обменом мелких монет на более крупные: сумма остается прежней, но составляющие все ценнее. Первые сцены трагедии, т.н. «Пра-Фауст», относятся еще к 1773 году, к эпохе «штюрмерства», и Фауст здесь многими чертами близок к образам тогдашних бунтарей. В 1788г., когда Гете вернулся из Италии, написан «Фауст. Фрагмент». В конце 90-х годов, в период осмысления Французской революции, созданы «Прологи». В 1808 г., после крушения феодальных монархий, полностью опубликована первая часть трагедии. За несколько месяцев до смерти Гете сложил в папку и скрепил печатью последние сцены второй части.
Особое место в первой части занимают «Посвящение» и «Театральное вступление» (иначе: «Пролог в театре»), которыми открывается трагедия. «Посвящение» — проникновенное лирическое стихотворение, в котором звучит и скорбное воспоминание о молодости и ушедших друзьях, и раздумье о судьбе будущего творения, и тревожная настороженность по отношению к его новым читателям. В сознании поэта сплавлены прошлое и настоящее, лично пережитое и созданный им художественный мир. «Театральное вступление» — беседа Директора театра, Поэта и Комика о задачах театрального зрелища, миссии искусства и художника, которую каждый из них толкует по-своему: Директор — как коммерческое предприятие, рассчитанное на невзыскательную публику; Поэт — как высокое предназначение, устремленное к потомкам; Комик — как быструю и действенную реакцию на запросы современного зрителя, которому нужно в концентрированном виде показать и «объяснить» его собственную, не осознанную им жизнь. В афористически сжатых стихах Гете формулирует свои теоретические идеи об организующей и преобразующей роли искусства.
Основная мысль трагедии сформулирована в «Прологе на небесах» и тех строчках в финале второй части, на которые сам Гете ссылается как на «ключ» к пониманию «Фауста». В «Прологе на небе» Мефистофель предлагает господу сделку в уверенности, что ему удастся совратить Фауста: «У Вас я сумасброда отобью, /немного взявши в выучку свою». На это следует ответ: «Чутьем, по собственной охоте/ Он вырвется из тупика». В финале трагедии ангелы, унося бессмертную сущность Фауста, поют: «Чья жизнь в стремлениях прошла,/ Того спасти мы можем».
В первой части появляются двое ученых – Фауст и Вагнер. Вагнер – книжный червь, его интересует только наука, а Фауст глубоко страдает от ее бессилия познать мир. Его душе тесно в земных пределах, она устремляется за облака. Ради возможности исчерпать свои желания Фауст заключает сделку с дьяволом. Мефистофель вначале возникает в виде черного пуделя. После ряда заклинаний он превращается в щеголеватого беса и рекомендуется: «Я дух, всегда привыкший отрицать». Фауст и Мефистофель образуют в трагедии нерасторжимое единство: ведь и сам Фауст выступает как страстный отрицатель, от отвергает пропылившиеся книги, «скуку серую», «вялость в мыслях и разброд», «ложь без меры и изворотливость без дна», «самомненье ума», «обольщенья семьянина», «порывы любви», «Терпенье глупца» … Без мефистофелевского отрицания («творенье не годится никуда») не было бы созидания и творчества. Именно Мефистофель произносит очень важные для Гете слова: «Суха, мой друг, теория, / Но зеленеет древо жизни». Условием сделки становятся слова, которые должен произнести Фауст: «Остановись мгновенье, Ты прекрасно!».
Важная сюжетная линия – отношения Фауста и Маргариты. Тема любви вопреки сословным препятствиям встречается во многих произведениях штюрмеров. Но житейское содержание вытеснено в трагедии за сцену: это там герой соблазняет Маргариту, там она подсыпает сонный порошок в питье матери, «чтоб вольнее гулять», там несчастная и покинутая Маргарита убивает своего ребенка. А в тексте история отражается в форме лирических иносказаний: это и «баллада о Фульском короле», и песня Маргариты-Гретхен за прялкой, горячая молитва девушки перед изваянием Божьей Матери, и, наконец, песня безумной Маргариты. В конце первой части Фауст и Мефистофель спешат на помощь попавшей в беду Маргарите. Мефистофелю на какое-то время удалось увлечь Фауста карнавалом Вальпургиевой ночи. С тем большим гневом обрушивается теперь Фауст на своего спутника: «Одна, в несчастье, в отчаянии… И ты допустил, ты скрыл это от меня, ничтожество, предатель!». На что следует холодный ответ: «Она не первая». И Фауст взрывается: «Меня убивают страдания этой единственной, а его успокаивает, что это участь тысяч».
Вторую часть Гете разбил на пять актов, как было принято в классицизме. Здесь появляется множество аллегорических фигур, воплощающих культурный опыт человечества либо содержащих намеки на историю и современность.
Поэт выделяет три «сценических» пространства.
Первое – двор германского императора, отнесенный к концу XVI века, но имеющий сходство с современность. Страна «находится в падении глубоком», «везде усобицы и смуты», пуста казна. Фауст и Мефистофель предлагают провести реформы и действительно помогают императору (наполняют казну, введя бумажные деньги), но феодальное общество неизлечимо.
Другое «сценическое пространство» - замок средневековых рыцарей-крестоносцев. Здесь появляется Елена, виновница Троянской войны. Союз Фауста и Елены символизирует соединение современности и античности, и у них даже рождается сын. Однако союз оказывается недолговечен, а сын погибает. Исчезает и Елена, в руках у Фауста остаются лишь классические одежды, прекрасная форма, не наполненная содержанием.
Наконец, третье «пространство» - заболоченная местность на берегу моря. Ее Фауст получил за помощь императору в войне против узурпатора. Здесь он пытается воплотить в жизнь великие преобразовательские планы (нетрудно провести аналогию с Петром «на берегу пустынных волн»). Но, чтобы увидеть «народ свободный на земле свободной», Фауст вынужден прибегать к помощи темных сил, и жертвами его действий становятся обыкновенные люди, ради которых и затеяна его великая стройка. Так, гибнет чета безобидных стариков – Филемон и Бавкида, чей скромный домик уничтожен пожаром, потому что он «застил» горизонт преобразователя.
Фауст умирает глубоким старцем. Осуществление его планов – в далеком будущем. Он ошибался, но он действовал, мыслил, любил. Верой в человека и великой требовательностью к нему проникнуты строки последнего монолога Фауста: «Лишь тот достоин жизни и свободы,/ Кто каждый день за них идет на бой».
Фактически, вся последующая немецкая литература развивалась на путях, проложенных Гете. Гуманизм Гете интернационален. В его творчество входят темы и образы античность и Средневековья, Италии времен Ренессанса и Арабского Востока… Едва ли не первым он заговорил о проблемах всемирной литературы, подчеркивая, что в новых обстоятельствах народы вступают в тесный взаимный обмен и происходит взаимопроникновение культур, а время национальной замкнутости неизбежно уходит в прошлое.
Религиозный аспект конфликта трагедии И.В. Гете «Фауст» (Бог и Мефистофель).
Философский аспект конфликта трагедии И.В. Гете «Фауст» («фаустовский вопрос»)
Главная проблема книги сформулирована в прологе.
Это "вечные", философские вопросы: что такое человек? В чем его сущность? Спор между Господом и Мефистофелем призван разрешить Фауст - беспокойный, ищущий герой. Познав книжную мудрость, он ощущает, что еще не понял главного - "вселенной внутреннюю связь". Поиск истины Фауст осуществляет в непрестанном споре с Мефистофелем. Фаустовский человек - по О. Шпенглеру, характерная черта западного человека с его никогда не удовлетворяющимся стремлением к познанию истины, абсолютно значимого, последних вещей, в противоположность аполлоновскому человеку греческой античности. Фаустовский вопрос – вопрос поиска истины. Испытания-соблазны, которым подвергает Мефистофель Фауста в первой части трагедии, протекают в обстановке повседневности,
в реальном мире.
Ключевая сцена первой части — договор Фауста с Мефистофелем — ясно показывает, как далеко Гете ушел от первоисточника — легенды о грешнике, продавшем душу дьяволу за обычные земные блага и за необъятные знания. Фауст отвергает все, чем пытается соблазнить его Мефистофель, — богатство, славу, любовные утехи, он проклинает мнимые нравственные ценности, некогда внушенные ему религией, — веру, упование на волю Всевышнего и, главное, терпение, синоним бездеятельности. Условием договора он ставит не сумму сиюминутных наслаждений, а саму возможность исчерпать свои желания, «остановить мгновение», признав его прекрасным, и тем самым положить предел стремлениям своего духа. За такое отступничество он готов заплатить своей душой.
На короткое время Фауст и Мефистофель как бы меняются ролями: насмешливый черт с внезапной торжественностью требует ритуальной росписи кровью, а Фауст с истинно просветительским скепсисом отвергает самую мысль о загробном мире и возмездии за дьявольский пакт; его горести и радости связаны с земным миром, и последующее действие развивается как приобщение разочарованного в книжной премудрости ученого к этому земному миру, как познание человеческих радостей и страданий. Кульминация этого познания — трагедия погубленной им Маргариты. Тревожный и необъятный мир Фауста, пронизанный взлетами духа и низменными падениями плоти, лишь на короткое мгновенье пересекается с замкнутым, «домашним», трогательным миром наивной и самозабвенно любящей девушки, рушит этот мир и навлекает на нее позор и гибель.
Гете далек от однозначных обвинений или оправданий своих героев: осужденная за свой грех безумная Маргарита сама себя судит, отказываясь бежать с Фаустом из тюрьмы и скитаться по свету «с нечистой совестью», но высший суд — голос с неба произносит слово «Спасена!».
Фауст, терзаемый раскаянием, следует за Мефистофелем, и судьба его в конце первой части остается открытой.
В религиозно-философском смысле Фауст и Мефистофель у Гете весьма далеки от своих прототипов в народной легенде. Это особенно отчетливо звучит в сцене объяснения Фауста с Маргаритой, которая требует от него прямого ответа — верит ли он в Бога так, как велит священник. Эта сцена имелась уже в «Пра-Фаусте», и в уклончивом ответе Фауста слышится отзвук пантеистических настроений (предполагающих обожествление природы, преклонение перед ней) тех «штюрмерских» лет. Новый оттенок его религиозное свободомыслие получает в написанной позднее сцене толкования Евангелия: «Вначале было дело!» (вместо канонического «слово»).
Мефистофель, со своей стороны, — вполне просвещенный и современный черт, ироничный, беспощадно убедительный в «срывании масок», изобличающий Фауста в подспудных влечениях и инстинктах, которые тот сам от себя хотел бы скрыть. Это циник, наслаждающийся «пробуждением скотской натуры» в человеке, и одновременно — воплощение могучей силы отрицания, побуждающей человека к действию, к реализации своих духовных возможностей, «часть той силы, которая, желая зла, творит добро». Именно такая роль предназначена ему Господом в «Прологе на небе». В этом глубокая диалектика созданного Гете образа.
Намного сложнее для истолкования вторая часть трагедии, пронизанная символикой, аллегориями, мифологическими образами и ассоциациями. Фантастический элемент, присутствующий уже в первой части («Кухня ведьмы», «Вальпургиева ночь»), здесь резко усиливается и становится господствующим. «Малому миру» земных человеческих отношений первой части приходит на смену «большой мир», макрокосм: история (античность и средневековье) и космический охват природы. Тут и «научная фантастика» с сатирическим подтекстом (выведенный Вагнером в колбе человечек Гомункулус, ведущий научные споры с Мефистофелем), и проблемы синтеза художественной культуры разных эпох — аллегорический брак греческой Елены, символизирующей античное искусство, и Фауста — воплощения нового времени, рождение и гибель их сына — прекрасного юноши Эвфориона, в котором современники безошибочно узнавали Байрона.
После крушения этой эстетической утопии и исчезновения Елены (в III акте) Фауст — уже глубокий старик — обращается к практической деятельности: получив от императора в награду за победу прибрежную полоску бесплодной земли, он мечтает защитить, ее от наводнений и возделать на благо людям. В этом он видит цель и смысл своей жизни, предсмертное высшее удовлетворение достигнутым:
Вот мысль, которой весь я предан,
Итог всего, что ум скопил.
Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
Жизнь и свободу заслужил.
(Пер. Б. Пастернака)
Мефистофель пытается унести в ад «проигранную» душу умершего Фауста, но божественные силы возносят ее на небо, где ее ждет встреча с «вечно женственным» началом, воплощенным в Маргарите. Истинная победа Фауста над Мефистофелем, залог его финального «спасения» — в бесконечности этого «остановленного» мгновенья, на самом деле — движущегося, задуманного им дела, которое выходит за рамки единичной человеческой жизни, продолжается в труде и борьбе будущих поколений.
