В начале 60-х годов, надеясь на бескровное разрешение общественных конфликтов эпохи, Толстой переживал период страстного увлечения «педагогией». Это была не только новая система образования народа: писатель надеялся таким путем воздвигнуть идеальный социальный строй.
В мировоззрении Толстого происходят очень важные и значительные перемены. Он признает за народом решающую роль в историческом процессе. В таком представлении о роли народа в движении истории Толстой оказался близок взглядам революционных демократов (в особенности взглядам Герцена этой поры) и решительно разошелся с «прогрессистами-либералами», спор с которыми начал в романе «Декабристы» и педагогических статьях и продолжил на страницах «Войны и мира». Убеждениям «эмансипаторов»-революционеров он противопоставил свою теорию народа как субстанции истории, как стихийной «роевой» силы, бессознательно направляющей ход исторического развития. И не согласен был из понятия народ, нация исключать лучших представителей всех сословий. Вместе с тем стремился опровергнуть либеральную идею, будто бы Россия обязана повторить путь развития западноевропейских народов.
Работа над «Войной и миром» длилась долго: семь лет «непрестанного и исключительного труда», как говорил сам Толстой. В эти годы почти не велся дневник, отправлялось немного писем — все уходило в книгу. Не правы те исследователи, которые полагали, что сначала создавалась семейная хроника, преобразившаяся потом в историческую эпопею. История с самого начала формировала замысел. Но исторические события в их всеохватности, в их универсальном общечеловеческом значении, в бесчисленных деталях и одновременно обобщениях — все это явилось результатом напряженного труда. И создатель, и потомки сравнивали «Войну и мир» с «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера. Пафос «Войны и мира» — в утверждении «мысли народной». Глубокий, хотя и своеобразный демократизм автора обусловил необходимый для эпопеи угол зрения в оценке всех лиц и событий — на основе «мнения народного».
Отечественная война 1812 г., когда усилия всей русской нации, всего, что было живого и здорового в ней, были напряжены для отпора наполеоновскому нашествию, представила благодарный материал для такого произведения. Раскрыть характер целого народа, характер, с одинаковой силой проявляющийся в мирной, повседневной жизни и в больших, этапных исторических событиях, во время военных неудач и поражений и в моменты наивысшей славы, — такова важнейшая художественная задача «Войны и мира».
«Война и мир» — одно из немногих в мировой литературе XIX в. произведений, к которому по праву прилагается наименование романа-эпопеи. События большого исторического масштаба, жизнь общая, а не частная составляют основу ее содержания; в ней раскрыт исторический процесс, достигнут необычайно широкий охват русской жизни во всех ее слоях, и вследствие этого так велико число действующих лиц, в частности персонажей из народной среды; в ней показан русский национальный быт, и, главное, идейно-художественным стержнем произведения является история народа и путь лучших представителей дворянского класса к основам всеобщего бытия. Толстой еще не требует от дворянских героев разрыва с тем классом, к которому они принадлежат по рождению и воспитанию, но полное нравственное единение с народом уже становится критерием их оценки.
Для исторического повествования Толстого одинаково важны и война, и мир, и грандиозные сражения, и такие бытовые картины, как именинный обед, ряженые, святочное катание. Охота Николая Ростова рассказана более подробно, чем атака павлоградских гусар под Островной, в которой он участвует. Пожалуй, изо всех двадцати сражений, изображенных в романе, лишь Бородинское показано столь же детально, как эта охота. И величественное сражение, и охота одинаково раскрывают исторические и национальные черты русского характера.
Мировые события и крупные явления общественной жизни наблюдает в «Войне и мире» как бы случайный свидетель, обыкновенный смертный, и эта простая, естественная, непредвзятая точка зрения обеспечивает нужный автору «человеческий» взгляд. Представляя события с человеческой, нравственной стороны, писатель проникал и в их подлинную историческую сущность. Само изображение правды, которое Толстой провозгласил своим художественным принципом еще в Севастопольских рассказах, исходит из народной точки зрения на сущность войны. Правителям народов — Наполеону и Александру, равно как и всему высшему обществу, мало дела до этих страданий. Они либо не видят в этих страданиях ничего ненормального, как Наполеон, либо с брезгливо-болезненной миной отворачиваются от них, как Александр от раненого солдата.
Рассказать правду о войне, замечает сам Толстой в «Войне и мире», очень трудно. Его новаторство связано не только с тем, что он показал человека на войне (это же сделал в европейской литературе Стендаль, чей опыт Толстой, по собственному признанию, учитывал), но главным образом с тем, что, развенчав ложную, он первый открыл подлинную героику войны, представил войну как будничное дело и одновременно как испытание всех душевных сил человека в момент их наивысшего напряжения.
Способность человека изменяться таит в себе потенциальную возможность нравственного роста, умение не замыкаться в узких рамках бытия, открывает пути к народу, миру. Мудрый, жизнеутверждающий пафос книги и вся ее поэтика основаны на знании этой диалектики.
Создатель книги убежден, что в каждом человеке заложены все возможности, способность любого развития, она мелькает и перед застывшими самодовольными людьми при мысли о смерти или при виде смертельной опасности, однако у этих людей «возможность» не превращается в «действительность». Они не способны сойти с «привычной дорожки», они так и уходят из романа духовно опустошенными, порочными, преступными. Внешняя неизменность, статичность оказываются вернейшим признаком внутренней холодности и черствости, духовной инертности, безразличия к жизни общей, выходящей за узкий круг личных и сословных интересов. Все эти холодные и лживые люди не способны осознать опасность и трудное положение, в каком находится русский народ, переживающий нашествие Наполеона, проникнуться «мыслью народной».
Заканчивая работу, Толстой напечатал в журнале «Русский архив» статью «Несколько слов по поводу книги "Война и мир"» — объяснение с читателями и возможными критиками. Этот автокомментарий во всех его пунктах имеет принципиальное значение.
Прежде всего — о жанре сочинения. «Что такое "Война и мир"? Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника. "Война и мир" есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось... История русской литературы со времени Пушкина не только представляет много примеров такого отступления от европейской формы, но не дает даже ни одного примера противного. Начиная от "Мертвых душ" Гоголя и до "Мертвого дома" Достоевского, в новом периоде русской литературы нет ни одного художественного прозаического произведения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести».
Второе — о характере времени («ужасы крепостного права»); привычные представления о нем автор статьи не находит верными. «В те времена так же любили, завидовали, искали истины, добродетели, увлекались страстями; та же была сложная умственно-нравственная жизнь, даже иногда более утонченная, чем теперь в высшем сословии. Ежели в понятии нашем составилось мнение о характере своевольства и грубой силы того времени, то только оттого, что в преданиях, записках, повестях и романах до нас наиболее доходили выступающие случаи насилия и буйства».
Третье — употребление французского языка в русском сочинении. Толстой настаивал на своей правоте, хотя и допускал невольное увлечение «формой выражения французского склада мысли».
Четвертое — фамилии действующих лиц, напоминающие известные русские фамилии. Здесь Толстым руководил закон стиля, и он для своих вымышленных лиц изменял одну-две буквы: Болконский — Волконский, Друбецкой — Трубецкой и др. «М.Д. Ахросимова и Денисов — вот исключительно лица, которым невольно и необдуманно я дал имена, близко подходящие к двум особенно характерным и милым действительным лицам тогдашнего общества».
Пятое — разногласие с историками. «Оно не случайное, а неизбежное. Историк и художник, описывая историческую эпоху, имеют два совершенно различные предмета... Для историка, в смысле содействия, оказанного лицом какой-нибудь одной цели, есть герои; для художника, в смысле соответственности этого лица всем сторонам жизни, не может и не должно быть героев, а должны быть люди».
Шестое — для Толстого «самое важное»: малое значение, которое «имеют так называемые великие люди в исторических событиях». Здесь Толстой развивал свои философские мысли — о свободе и необходимости в истории и частной жизни. «Рассматривая историю с общей точки зрения, мы несомненно убеждены в предвечном законе, по которому совершаются события. Глядя с точки зрения личной, мы убеждены в противном». «Так называемая власть над людьми... есть только наибольшая зависимость от них». Книга Толстого — о предопределенности в истории, но и о свободе личной, ограниченной лишь с одной стороны — нравственного идеала.
Известно, что в 1873 г., включая «Войну и мир» в собрание сочинений, Толстой разделил ее на четыре тома вместо шести первой публикации (так осталось во всех прижизненных изданиях), но одновременно устранил французский, заменив своими русскими переводами, а историко-философские отступления частично удалил, частично собрал в конце под названием «Статьи о кампании 1812 года» (эта перемена то принималась, то отвергалась в переизданиях). Очевидно, что эта перемена нанесла ущерб гениальному созданию. Французский язык нужен в тексте как отличительный признак времени и среды и как способ характеристики персонажей (это показано в глубокой и обстоятельной работе В.В.Виноградова «О языке Толстого (50—60-е годы)». Что касается отступлений, они необходимы в книге, которая является не только художественной, но и философской и по праву именуется эпопеей.
Лекция Макеева:
Возникает замысел остросатирического произведения, пьесы "Заражённое семейство", где выведены нигилисты. Начал писать пьесу, где резко критиковал современность, что в целом для него характерно. Его отговорили заканчивать - Островский не советовал это печатать, потому что может повредить репутации. Но сама идея атаковать современность не исчезает. Писатель решает подойти к ней из прошлого, зайти с тыла. И возникает замысел, в котором соединились бы две эпохи: современная и эпоха 10 - 20-ых годов, декабристская. Первоначальный замысел: произведение о возвращении декабриста с каторги. Образцом послужил декабрист Сергей Волконский, его дальний родственник по матери. Один из немногих, кто вернулся из Сибири. На окружающих производил впечатление чего-то очень неординарного, почти праведного человека, богатыря, живой легенды, при этом доброго, отзывчивого человека. Некрасов написал поэму "Дедушка" об этом же человеке. Толстой хотел изобразить, как на его фоне всё обмельчало и т.д.
Развитие этого замысла приводит к тому, что современность отпадает, и это становится романом о декабристах, и с этого момента мы подходим к развитию идеи "Войны и мира". Толстой сдвинулся далеко в историю, аж до 1805 года. Почему останавливается здесь? Традиционно формалисты считают, что просто нужно было с чего-то начать, логики особой нет. Толстой-то мог бы бесконечно двигаться вглубь истории, так что надо было волевым усилием где-то остановиться. Но может быть и другое объяснение. Макеев думает, что вот декабристы отпали и так и никогда не появились - это имеет смысл. Они не интересовали его как специфическое историческое явление, ему не были важны союзы, заговоры и прочие факты. Его интересовало само духовное явление, декабрист как тип личности, которое он показал в Пьере, Николеньке и Болконском. Идею свою он показал и без декабристов, так что тянуть дальше не было смысла.
Печатается "В и М" в 68 году в "Русском вестнике", а в 69 вышел отдельным изданием, откуда были выкинуты философские рассуждения об истории, и до сих пор ведутся споры об их статусе, значимости и т.д.
Важный вопрос в связи с романом - источники концепции - исторические и источники философской концепции. Первый остаётся дискуссионным в плане того, насколько глубоко Толстой знакомился с историческими источниками, и тут есть два направления. Первое - Толстой использовал множество источников. Второе - у Толстого было источников мало, и он их сознательно ограничивал. Главный представитель этой позиции - Шкловский. Считает, что число источников было ограничено, чтобы материал его не подавил. И что похоже на правду, поскольку это бич многих писателей, пишущих об истории - материал подавляет их задумку, концепцию, произведение превращается в свалку, беспорядок, всё об эпохе, сплошные факты. Ставился даже вопрос, является ли роман историческим? Эйхенбаум писал, что нет, а, напротив, роман антиисторический. Сознанию Толстого историзм попросту чужд. Толстой пишет с такой точки зрения, с которой истории не существовало и не могло существовать в принципе. Первое - характер самих описаний. Толстой не стремится к воспроизведению исторической специфики, изображению каждого сражения как особенного. В описании людей, характеров их, поведения нет специфики - мы не видим, что они сильно от нас отличаются, и что часто ставили в упрёк писателю. Не запоминаются какие-то факты сражений: на каком участке Андрей упал в Аустерлицком сражении? На Праценских высотах, и это, надо заметить, ключевой участок. Но главное, что никто этого не запоминает, на этом нет акцента.
Толстой делает ошибки. Есть даже такой своеобразный спорт нахождения их - цвет мундиров, путаница с орденами и т.д.
Но важно здесь именно антиисторическое сознание Толстого - презрение её, отрицание. В чём оно проявляется? Роман закончен в 68-69 годах. Важно это? Нет. Роман строится как вечный. Но, если пойти против Толстого и ввести в процесс чтения контекст, можно заметить, что роман написан так, будто между 1812 и 1863 ничего не было, никаких исторических событий - Севастополя, Крымской войны. Писать в то время роман, прославляющий патриархальный мир, во время, когда прошла Крымской война, проведена крестьянская реформа - это очень странно. С одной стороны, думаешь, как можно быть таким... человеком. Но, с другой, вызывает некоторое восхищение. Это отсутствие истории в его сознании, демонстративное игнорирование. И эта черта присуща ему на протяжении всей жизни, это определит и концепцию толстовства.
Что касается источников философской концепции, то нам он кажется таким немного наивным самородком, но у него есть источники, хорошо узнаваемые современниками. Прежде всего, это философия немецкого ныне забытого мыслителя Риля. "Естественная философия народов". В то время была модной эта концепция. Общество делится на 2 типа сословий: стабильные, оседлые и нестабильные, склонные к чрезмерной динамике и представляющие опасность для государства. Первые - поместные дворяне и крестьяне, 2 - буржуазия и пролетариат. В романе пролетариата нет, хотя в 68 году это было главным предметом обсуждения, но Толстому это неважно, показывает так отношение к современности, презрение к новым сословиям, призыв вернуться туда, к мирным купцам. Второй источник - английский историк Бокль. "История происхождения английского общества". Традиционно считается, что именно Бокль первым выдвинул требование к историкам не искать причин событий, а смотреть на них как на последствие универсальных процессов. Менее респектабельный источник - идеи князя Урусова, двойник Толстого, но без писательской гениальности. Его знакомец ещё с Севастополя. В частности, у него была идея применения к истории математических законов. Это, к сожалению, узнавалось современниками. Ещё одним источником называют Прудона, французского философа, очень популярного в своё время. В частности, его труд "Война и мир" (название, возможно, что-то напоминает...). Было общим местом сравнение Толстого и Прудона. Труд Прудона начинается с восхваления войны, а кончается идеями того, что человечество устало от войн, они не нужны и т.д.
Что же представляет собой описанный Толстым тип личности "декабриста"? Главная проблема с ними простая - почему они вышли на Сенатскую площадь и стали выдвигать требования? Понятно, когда восстают люди, которым есть чего требовать. А чего нужно этим людям с состоянием, карьерой, из хороших семей? Примерно об этом феномене Толстой и размышляет. Ответ его такой - это люди, отличающиеся от других тем, что они не могут удовлетвориться, когда о них говорят, что им жить хорошо. Они смотрят на себя глазами окружающих. Периодически спрашивают себя: "А правильно ли я живу?" Сами же на него отвечают. Отличный пример: когда Пьер порвал с Элен. Дуэль с Долоховым окончательно открывает ему глаза. Эта же способность переносится на окружающих. Если все вокруг считают, что крепостное право - это правильно, хорошо, это традиция и т.д., этих людей это не удовлетворяет, они не желают с этим мириться и хотят бороться с этим любым путём. Как к ним относится Толстой? С одной стороны, сочувственно. С другой стороны, есть Николай Ростов, который вполне может быть и хорошим офицером, и хорошим помещиком, но не рассуждать, достаточно ему этого или нет, а просто жить с этим. И он тоже хороший человек. И вот Пьер и Николай сходятся в первой части, Пьер явно умнее, Николай явно всегда сбивается. И в итоге он говорит, что не может спорить, но, если Аракчеев прикажет стрелять в бунтовщиков, он будет стрелять. Роман строится так, что этого не происходит в реальности, но теоретически такая возможность есть, и это большая проблема. Толстой эмоционально на стороне Николеньки, переживающего за Пьера как за отца. Исторически на этом моменте Толстой и останавливается, и это не просто так.
