В России научная фантастика с XX века стала популярным и широко развитым жанром. Среди самых известных авторов — Александр Беляев, Иван Ефремов, братья Стругацкие, Кир Булычёв и другие.
К. Э. Циолковский несколько раз излагал свои воззрения на науку и технику в виде художественных рассказов. Но до революции НФ не была сложившимся жанром со своими постоянными писателями и поклонниками.
В развитии НФ различимы три периода: до начала 30-х гг., до первых послевоенных лет, наконец, последний – до 1956 г.
В первый период, как я старался показать, НФ была приёмом, связанным с утопией, с революционной утопией, с детективно-приключенческим «красным Пинкертоном», с сатирой, с антиутопией, с пародией, – со многими важными литературными жанрами. Она была связана с литературой социальных и философских проблем, а также – и это не менее важно – с литературными экспериментами, направленными на поиски новых форм.
Второй период, в котором преобладал детективно-памфлетный сюжетный стереотип и тематика «социалистического строительства», можно назвать производственно-приключенческим.
Третий же период – время «фантастики на грани возможного», когда и сюжет, и тематика, и стиль, и герои были родом из самого штампованного производственного романа.
Советская НФ созрела в теле литературы, на некоторое время отделилась от неё в третьестепенный жанр, и вернулась в главное русло на другом уровне.
В СССР научная фантастика была одним из самых популярных жанров. Существовали семинары молодых фантастов, клубы любителей фантастики. Выходили альманахи с рассказами начинающих авторов — например, «Искатель», «Мир приключений». Фантастические произведения публиковались в научно-популярных журналах — таких как «Наука и жизнь», «Вокруг света», «Техника — молодёжи», «Знание — сила», «Химия и жизнь», «Юный техник», «Уральский следопыт».
В то же время, советская фантастика подвергалась жёстким цензурным ограничениям. От неё требовалось поддерживать позитивный взгляд на будущее, веру в коммунистическое развитие. Приветствовалась техническая достоверность, осуждалась мистика, сатира. В 1934 году на съезде Союза писателей Самуил Яковлевич Маршак определил жанру фантастики место в одном ряду с детской литературой.
Одним из первых в СССР научную фантастику начал писать Алексей Николаевич Толстой («Гиперболоид инженера Гарина», «Аэлита»). Экранизация романа Толстого «Аэлита» была первым советским фантастическим фильмом. В 1920—1930-е годы были опубликованы десятки книг Александра Беляева («Борьба в эфире», «Ариэль», «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля» и др.), «альтернативно-географические» романы В. А. Обручева («Плутония» и «Земля Санникова»), сатирико-фантастические повести М. А. Булгакова («Собачье сердце», «Роковые яйца»). Их отличала техническая достоверность и интерес к науке и технике.
Советская фантастика пережила кризис в 1930-е и 1940-е годы, когда усилилось давление цензуры на писателей. В этот период преобладала «фантастика ближнего прицела» — твёрдая НФ, посвящённая популяризации науки и техники и рассматривающая лишь события ближайшего будущего.
В начале 50-х гг. был создан специальный термин: «фантастика ближнего прицела» или «фантастика на грани возможного». Была создана специальная теория, которая лишала НФ право на мысль о невозможном, на «дальний прицел». Эту теорию наиболее полно выразил С. Иванов в большой статье «Фантастика и действительность», напечатанной в журнале «Октябрь» в 1950 г. Иванов отграничивает никчемную западную фантастику от советской, основанной «на предвидениях гениальных русских людей», в том числе Ломоносова, говорившего о стекольной промышленности (речь, конечно, идёт о послании Шувалову «О пользе стекла»). Попутно делается донос на нескольких писателей, оказавшихся в плену «американской фантастической стряпни», в частности на Л. Успенского, доказывавшего на одном из заседаний необходимость писать о том, «что будет через сто и даже двести лет», и тем самым доказавшего порочность своего мышления и своё низкопоклонство перед Западом.
В 1950-е годы бурное развитие космонавтики приводит к расцвету фантастики об освоении Солнечной системы, подвигах космонавтов, колонизации планет. К ведущим авторам этого периода относятся Г. Гуревич, А. Казанцев, Г. Мартынов.
В 1960-е годы и позднее советская фантастика начинает уходить от твёрдых рамок научности, несмотря на давление цензуры. Многие произведения выдающихся фантастов позднесоветского периода относятся к социальной фантастике. В этот период появляются книги братьев Стругацких, Кира Булычёва, Ивана Ефремова, которые поднимают социальные и этические вопросы, содержат воззрения авторов на человечество и государство. Нередко фантастические произведения содержали скрытую сатиру. Эта же тенденция нашла отражение и в кинофантастике, в частности, в работах Андрея Тарковского («Солярис» и «Сталкер»). Параллельно с этим в позднем СССР снималось много приключенческой фантастики для детей, в которой часто содержался прогноз научно-технических достижений будущего.
Можно еще сказать:
Началась кампания, пик которой приходится на 1929-30 гг., против традиционной детской литературы, против сказок и фантазий, якобы разрывающих связь между мыслью и действительностью. Удар части критики направился и против научной фантастики. НФ ставится на службу пропаганды новейших достижений науки и техники. Об уходе в другие миры ей запрещено и думать.
Ещё один фактор – следствие той же первопричины – играл огромную роль в падении НФ. На ней не мог не отразиться сокрушительный удар, нанесённый советской науке. Стёрлась разница между научной правдой и мистификацией, научной экстраполяцией и мистицизмом. Вымысел, даже научно-технический, требовалось приводить в соответствие с нуждами идеологического момента. Большинство научно-фантастических романов 30-40-х гг. обносилось глухой стеной научных комментариев во избежание возможных недоразумений. Бывало, что в «учёном» предисловии или послесловии к роману доказывалась бессмысленность идей этого же романа. Так случилось, например, с «Человеком-амфибией» А. Беляева в издании 1938 г. Ликвидация целых областей науки, как правило, наиболее интересных с точки зрения прогнозирования – как генетика, молекулярная биология, структуральная лингвистика, теория относительности, ядерная физика, социология, психоанализ, – повела за собой запрет на множество научно-фантастических тем. Требование близости к жизни и навязанная функция «агитации и пропаганды науки и техники» ещё более сужали возможности выбора.
В советской официальной терминологии 30-60-х гг. человек и природа диалектические противоположности, преодоление которых состоит в том, что человек заставляет природу служить себе. Самостоятельной ценности она не имеет.
Взаимоотношения человека и природы основной элемент диамата, частая коллизия советской литературы и главная тема научно-фантастического романа, который к концу 30-х гг. окончательно растерял свои идеи.
книги Адамова прекрасный образец НФ того времени.
Ситуации, описанные Адамовым, будут повторять почти все писатели. Покорение природы в подземном, подводном, арктическом и энергетическом вариантах, с частым их сочетанием, триумфально проходит через 40-е прямо в 50-е годы.
По пути несколько меняется построение романов. В книгах об Арктике Адамова, Казанцева («Арктический мост», 1946) и др. героем начинает выступать трудовой коллектив. В 1940 г. появляется в журнале роман Ю. Долгушина «Генератор чудес». В нём описана история научного открытия. «Генератор чудес» – первый роман, возвещающий ещё одну метаморфозу НФ, которую ей придётся претерпеть в период ждановщины.
Ждановщина свела к одному знаменателю все виды и жанры искусства и литературы. НФ уныло плелась в самом хвосте литературы, повторяя все требуемые от неё телодвижения.
Всю её – и всю литературу той поры – можно замкнуть в трёх клише: борьба с гнилым Западом и космополитами, борьба с природой и борьба лучшего с хорошим на производственном фронте.
Время от времени выходят памфлеты, построенные вокруг старых ситуаций с изобретением пищи богов, лучей смерти или морозных бомб, но направленные против Запада с яростью, которой не знала довоенная литература. Большинство же научно-фантастических книг прилежно поставляет родине энергию подземной теплоты, вулканическую, атмосферическую, ветряную, атомную, шаровые молнии, нефть и минералы.
НФ стала тенью производственного жанра.
Первым профессиональным писателем-фантастом стал французский литератор Жюль Верн. Именно время выхода его первых книг из серии Необыкновенные путешествия, насквозь проникнутых верой во всесилие науки, можно считать официальной датой возникновения НФ. Его книги пользовались популярностью во всех европейских странах, поэтому элементы «жюль-верновского» подхода к реальности, основанного на идее «наука всесильна», использовали многочисленные авторы. Первый переворот в развитии научной фантастики произвел в конце 90-х годов 19 в., когда английский писатель Герберт Уэллс внес в «жюль-верновскую», ранее в целом оптимистичную, научную фантастику элементы пессимизма, гротесковости и социальной критики. После выхода важнейших романов Уэллса первого периода его творчества («Машина времени», «Остров доктора Моро», «Человек-невидимка», «Война миров», «Первые люди на Луне», «Когда спящий проснется») «тематическое поле» научной фантастики в значительной части оказалось заполнено.
Научная фантастика в этот период стремилась «предсказать», предвосхитить развитие науки и техники, в особенности исследования космоса. Действие книг часто помещалось в будущее, а герои имели дело с новейшими открытиями, изобретениями, неизведанными явлениями. Больше половины научно-фантастических книг советского периода описывали космические приключения и разработки (поэтому дальше будет больше всего про это, но и немного про другие сюжеты) – этот сюжет был основным и в науке, и в фантастике, которая в советский период очень активно брала основу из жизни общества.
С этого времени и по сей день «пространство научной фантастики» по сути дела ограничено следующими темами:
Космическое путешествие – тексты о полетах землян сначала к ближайшим планетам Солнечной системы, затем – к ближайшим звездам, и, наконец – к иным Галактикам. В этот же раздел попадают многочисленные произведения о колонизации землянами иных планет и приключениях, с этим связанных.
Контакт с нечеловеческим разумом – описания встреч землян с представителями таинственных рас, обитающих в потаенных регионах на нашей Земле, с марсианами, селенитами, венерианцами или обитателями дальних звезд. Разновидностью этой тематики является фантастика о вторжении инопланетных существ на Землю.
Путешествие во времени – рассказ о посещении изобретателем машины времени прошлого или будущего, о попытках воздействия на историю человечества или, напротив, стремление этим попыткам воспротивиться.
Параллельные миры – описание планет, почти таких же, как Земля, но отличающихся от нее тем, что они находятся в некоем параллельном пространстве или параллельной Вселенной. В качестве разновидности истории о параллельных мирах может восприниматься направление «альтернативная история» – попытки поразмышлять о том, что было бы, если бы какого-нибудь события или героя в мировой истории вовсе бы не существовало.
Эволюция или мутация человека – рассказ о будущем эволюционном развитии человечества или о внезапном возникновении у людей сверхъестественных сил и способностей (чаще всего психических), а также о реакции (обычно – негативной) немутировавших людей на эту новую разновидность «хомо сапиенс».
Моделирование общества – описание различных проектов идеального (утопия) или кошмарного (дистопия) общественного устройства. Сюда же относятся рассказы об истории различных обществ, существующих в современности, но в изолированных областях Земли: в заброшенных тибетских долинах, на островах и даже в перевернутом танкере на дне Тихого океана. К такого рода литературе можно отнести и «криптоисторические произведения», согласно которым современный мир развивается под влиянием тайных сил (чаще всего – секретных орденов). Авторы подобных текстов обычно не стремятся раскрыть загадки истории, а пытаются нарисовать некое общество, управляющееся «незримой властью» (криптократию).
Судьба научных изобретений – рассказ о самых невероятных научно-фантастических изобретениях. Наиболее разработанное направление здесь – это создание произведений об искусственных разумных существах (роботах, андроидах и др.).
Войны грядущего – произведения, которые могут содержать как вполне реалистичные прогнозы возможного хода столкновений между современных земными державами в недалеком будущем, так и описание глобальной ядерной войны, межпланетных конфликтов и даже войн между обитателями разных Галактик.
Катаклизм – сочинения о глобальных бедствиях, вроде всемирного потопа или столкновения Земли с кометой. Однако могут создаваться произведения, связанные и с катастрофами локальными.
Переломным моментом в истории научной фантастики оказался выход в 1926 первого специализированного журнала научной фантастики «Эмейзинг сториз», главным редактором которого был писатель и журналист Хьюго Гернсбек. На долгое время именно «Эмейзинг» стал настоящим флагманом мировой фантастики, на его страницах впервые были опубликованы, например, тексты Азимова.
Особое положение занимала научно-фантастическая литература в СССР. Несмотря на разницу в идеологической обстановке и идейное давление, которое оказывалось на писателей в СССР, в развитии советской фантастики 1920–1930-х прослеживаются тенденции, сходные с американскими. Научная фантастика хоть и не одобрялась, но разрешалась как литература, «проповедующая научные знания». С начала 30-х советские писатели от развлекательной научной фантастики переходят к фантастике строго научной, основанной на научной идее и часто даже служащей прямой ее популяризации.
Можно выделить четыре ключевых направления-темы советской научной фантастики: космос, подводное пространство, экологическая тематика (в т.ч. всевозможные катаклизмы) и антитоталитарные утопии и антиутопии. В СССР жанр научной фантастики на волне борьбы с безграмотностью и активной научной деятельностью стал очень популярным, книги фантастов были почти в каждой домашней библиотеке.
Последователями Уэллса считают Михаила Булгакова («Роковые яйца», «Собачье сердце»), Александра Беляева («Человек-амфибия», «Борьба в эфире», «Голова профессора Доуэля»), Алексея Толстого («Гиперболоид инженера Гарина», «Аэлита»), Владимира Обручева («Земля Санникова», «Плутония») и др. – подробнее ниже, но вот начать можно с Булгакова.
В романе Михаила Булгакова («Мастер и Маргарита») предвосхищаются основные черты магического реализма, фантастика смешивается с вроде бы повседневностью, однако в полном смысле считать это произведение научной фантастикой многие исследователи не решаются.
Основоположником советской научной фантастики о космосе можно назвать «отца» теоретической космонавтики Константина Эдуардовича Циолковского, который действительно понимал, о чем он пишет, мог дать истинное представление об устройстве аппаратов. Фрагменты его повести «Вне Земли» с описанием реактивной ракеты были опубликованы журналом «Природа и люди» еще в 1918 году.
Однако главной «космической» книгой раннего периода советской научно фантастики традиционно считается роман Алексея Толстого «Аэлита», впервые напечатанный журналом «Красная новь» под названием «Закат Марса» (1922-23). Писал «Аэлиту» Толстой еще в эмиграции, вдохновляясь «марсианским» циклом Берроуза. По сюжету Толстого, гениальный энтузиаст инженер-изобретатель Лось строит ракету и, взяв в попутчики красноармейца Гусева, отправляется на Марс. Там герои обнаруживают загнивающую цивилизацию атлантов и начинаются приключения: Лось завоевывает сердце принцессы Аэлиты, а Гусев, как и положено истинному коммунару, организовывает революцию. Правда, в итоге герои особых успехов не добились и еле-еле унесли ноги на Землю.
Роман одного из столпов советской фантастики Александра Беляева «Прыжок в ничто» заслужил одобрительный отзыв самого Циолковского. Это авантюрная история о группе буржуев, которые отправляются в путешествие на космическом лайнере «Ковчег», чтобы переждать революционные события, происходящие на Земле. Однако «Ковчег» попадает на Венеру во время разборки между хозяевами и обслугой. В итоге победившие трудящиеся, члены экипажа и некоторые «перековавшиеся» буржуины возвращаются на Землю, где к тому времени наступила коммунистическая утопия.
В целом работы Беляева достаточно необычны для советской фантастики того периода. Во многих книгах («Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Прыжок в ничто» и др.) действие происходит на «загнивающем, капиталистическом Западе», а их герои – иностранцы. Кроме того, в книгах прослеживается идеалистическая составляющая, но практически отсутствует прямая пропаганда. Да, буржуазный класс чаще всего выставляется врагом простого народа, героями становятся простые работяги, которые хотят идти вперед и развиваться.
Позже, в тридцатых годах, когда фантастика стала подвергаться критике властей, как легкомысленный жанр, Беляев написал ряд романов в жанре «производственная фантастика»: книга «Подводные земледельцы» рассказывала об освоении океанского дна, «Под небом Арктики» – о преобразовании Севера, растоплении льдов и покорении Арктики и Антарктики, в «Звезде КЭЦ» Беляев впервые в мировой фантастике создал и заселил искусственную космическую станцию на околоземной орбите.
В 1920-х в Советской России появляются книги о космических путешествиях, где именно путешествие становится важной частью повествования. Это, например, Виктор Гончаров и его дилогия «Межпланетный путешественник» и «Психмашина» (герои – комсомолец Андрей и ученый Никодим – помогают аборигенам совершить революцию на Луне. На Марс летят герои романа Александра Ярославского «Аргонавты Вселенной». Ближний космос осваивают персонажи рассказа Андрея Платонова «Лунная бомба» и повести Валерия Язвицкого «Путешествие на Луну и Марс». Встречам с иным разумом посвящены сборник рассказов Грааля Арельского «Повести о Марсе» и повесть Горбатова «Последний рейс «Лунного Колумба». А в романе Николая Муханова «Пылающие бездны» впервые в отечественной научной фантастике описана межпланетная война, где земляне сражаются с марсианами (с применением лучевого оружия).
В 1920-х также в советском литературоведении начинает пропагандироваться концепция «фантастики ближнего прицела», которая была призвана «воспевать» непосредственные достижения современной науки. Некоторые оригинальные произведения отечественной научной фантастики конца 1930-х – начала 40-х были связаны с описанием будущей войны коммунистического СССР с соседними капиталистическими государствами (книги Павленко, Казанцева, Адамова, «футуристические главы» романа «Дорога на океан» Леонова). Однако проявиться возможным новым тенденциям в развитии советской научной фантастики (как и европейской вообще) помешала Вторая мировая война.
В 1934 году состоялся первый Всесоюзный съезд советских писателей, негативно сказавшийся на развитии этого жанра. Во-первых, фантастику четко определили по ведомству литературы для подрастающего поколения. А во-вторых, указали путь – заниматься научно-техническим просвещением советской молодежи в духе соцреализма. К тому же 1930-е вошли в историю страны как время серьезных политических потрясений, одним из проявлений которых стал повальный поиск врагов, поэтому типичная НФ выглядела примерно так: где-нибудь на заводе или в научном институте прогрессивный инженер (ученый) с друзьями-комсомольцами и при поддержке мудрого партийного организатора пытается внедрить передовой метод в работу социалистического народного хозяйства. А рядом мешает какой-то коварный шпион иностранной разведки, но его в итоге выводят на чистую воду и продолжают свое движение вперед.
Лучший образец такой фантастики – «Тайна двух океанов» Григория Адамова, рассказывающая о плавании новейшей советской подводной лодки «Пионер» из Ленинграда во Владивосток. Стоит отметить, что для написания романа Адамов прочел сотни трудов по биологии моря, химии, физике, техническим дисциплинам. Оснащение подводной лодки, принцип работы новейших двигателей, ее вооружение, экипировка экипажа – все описано достоверно и обоснованно с научной точки зрения. Несмотря на «производственность» и ярко выраженную идеологическую составляющую, «Тайна двух океанов» все же приключенческий роман, с интересным сюжетом, отлично прописанными экшен-сценами, неожиданными поворотами. В 1965 году по книге был снят одноименный фильм.
Впрочем, некоторым писателям было тесно в навязанной схеме, поэтому произведения, герои которых стремились летать, а не ползать, нет-нет да и появлялись. Роман Александра Беляева «Звезда КЭЦ» посвящен орбитальной космической станции, его же «Небесный гость» рассказывает о путешествии к звездам. В романе Владимира Владко «Аргонавты Вселенной» описан космический полет на Венеру, Борис Анибал в повести «Моряки Вселенной» отправляет персонажей на Марс, а Тарасов в рассказе «Над лунными кратерами» – соответственно, на Луну.
Затем началась война, и после победы космические истории уже появлялись нечасто. В 1945-м вышел военно-приключенческий роман Сергея Беляева «Десятая планета». В повести тогда еще начинающего писателя Ивана Ефремова «Звездные корабли» продвигалась идея множественности разумной жизни во Вселенной. Однако государственная политика стремилась научную фантастику также приручить себе и использовать для своих целей. В СССР в послевоенные годы окончательно восторжествовала «фантастика ближнего прицела», призванная проповедовать технические изобретения. В подобной литературе фантазия писателей была ограничена. Положение несколько изменилось в середине 1950-х, после относительной демократизации во внутренней политике Советского Союза.
По мнению французского литературоведа Ж. Садуля 1957 год стал годом начала кризиса в американской научной фантастики и годом подъема фантастики советской. Именно с года запуска первого искусственного спутника Земли, резко падают тиражи американских научно-фантастических журналов, многие из них прекращают свое существование (если в 1953 выходило 40 подобных журналов, то в начале 1960-х их осталось только 7). Некоторые фантасты уходят из литературы, другие не перестают заниматься литературной деятельностью, однако их интерес к этому жанру заметно падает. После запуска искусственного спутника Земли фантастика в стиле Хайнлайна стала казаться «слишком реалистичной», слишком похожей на существующую действительность.
В СССР, напротив, выдающийся успех советской науки и техники способствовал прорыву и в области научной фантастики. Прорыв этот осуществил писатель и ученый-палеонтолог Иван Ефремов, издавший в 1957 роман «Туманность Андромеды», ознаменовавший второе рождение советской научной фантастики. В этот период в обществе – всплеск народного энтузиазма, вызванный общественной перестройкой, которую окрестили «оттепелью», к тому же колоссальный научно-технический прорыв, ярче всего отразившийся в запуске первого в истории искусственного спутника Земли. И книга Ефремова отменно накладывалась на всеобщий оптимизм. Действие происходило в далеком коммунистическом будущем на объединенной Земле, населенной принципиально новыми людьми. Тяжкий труд здесь превратился в радостное созидание, людям открылся секрет долголетия, они отправились к звездам, образовав с иными цивилизациями «Великое Кольцо». Роман Ефремова приобрел огромную популярность как в СССР, так и за его пределами, открыв путь и другим советским научно-фантастическим произведениям об отдаленном будущем. Публикация Ефремова фактически похоронила «фантастику ближнего прицела» и способствовала бурному взлету научной фантастики в СССР в 1960-е. Советские фантасты вновь стали активно учиться у зарубежных (в первую очередь – у американских) собратьев по перу. В это же время начинают издаваться и первые произведения зарубежных писателей-фантастов на русском языке, а с 1965 в издательстве «Мир» возникает специальная серия «Зарубежная фантастика». Вместе с тем идеологическая цензура по-прежнему ограничивала свободное развитие советской научной фантастики.
В 1959-м Ефремов вернулся к своей истории будущего в повести «Сердце Змеи», посвященной контакту землян с расой «чужих».
Еще одна этапная книга отечественной НФ того времени – дебютный роман Аркадия и Бориса Стругацких «Страна багровых туч» (1959), сюжет которого связан с событиями первой экспедиции на Венеру. Главное достижение книги – стремление еще начинающих тогда писателей переориентировать традиционную авантюрную и научно-технологическую НФ на показ становления человеческих характеров. Расцветом творчества Стругацкий считают 60-е. В таких своих произведениях, как «Хищные вещи века», «Трудно быть богом», «Улитка на склоне» Стругацкие поднимали сложные морально-этические и социальные проблемы, пытались изобразить реальных людей в фантастических ситуациях. Именно в книгах Стругацких совершился окончательный переход от фантастики – «средства пропаганды научных идей» к фантастике как литературе. Стругацкие первыми среди писателей-фантастов нашей страны стали трактовать фантастическую идею не как цель, а лишь как способ для лучшего выявления чувств, характеров и мыслей героев произведения. Главное для Стругацких – проблема нравственного выбора. Особенно четко эта мысль прослеживается в одном из лучших романов ранних АБС «Далекая радуга» (1963). Известные некосмические «Пикник на обочине» и «Сталкер» также рассказывают о в некотором смысле дополненной реальности и нравственном выборе героя или героев.
Также в 1962 году дебютировал в фантастике (в журнале «Наука и жизнь») новый писатель-фантаст Илья Варшавский со своим рассказом «Роби». История его вхождения в литературу весьма забавная: он, Ленинградский инженер-конструктор, застав своего сына инженера-кибернетика за чтением научной фантастики возмутился, что тот читает какую-то ерунду. Сын предложил ему написать такую же – так появился короткий научно-фантастический рассказ, после чего появился рассказ в журнале «Наука и жизнь», подписанный Варшавским. Опытный инженер, работавший на одном из ленинградских заводов, он писал свои короткие фантастические новеллы лишь для «семейного употребления» и рассматривал свое сочинительство как своеобразный «активный отдых» после напряженного рабочего дня.
В то время как другие писатели брали тему, он, прежде всего, брал сюжет. Наполняя повествование неким внутренним потоком под видной всем поверхностью, он приводил его к совершенно неожиданному завершению, которое, однако, никогда не было надуманным, а органично вытекало из скрытого смысла событий. Почти в каждом рассказе И. Варшавского эффект достигается неожиданной развязкой или заключительной ударной фразой, на которой, собственно, и держится весь замысел. Талант Варшавского был признан сразу — один из его первых опубликованных рассказов «Индекс Е-81» получил премию на международном конкурсе, проведенном журналом «Техника — молодежи». Его первая книга «Молекулярное кафе» привлекла внимание и «физиков», и «лириков», поскольку писатель стремился, используя научно-фантастическую проблематику, решить общечеловеческие философско-нравственные вопросы.
Самое ценное в рассказах И. Варшавского — парадоксальные научные идеи и смелые фантастические гипотезы в сочетании с афористичностью и зачастую ироничностью изложения. Мы сталкиваемся у него с фантастическими предположениями, вытекающими из новейших гипотез в области биохимии и кибернетики («Красные бусы», «Молекулярное кафе»), с парадоксальными представлениями о разных формах жизни и биологической приспособленности во Вселенной, с сюжетами, основанными на представлениях о «кривизне пространства» и эйнштейновском «парадоксе времени» («Путешествие в Ничто», «Ловушка», «Возвращение»). Варшавский не ставит своей целью поучать и популяризировать, он лаконичен, скуп в выборе изобразительных средств, избегает стилистических украшений и длиннот. Точный, изящный юмор ситуаций и характеристик, когда мягкий, когда переходящий в сарказм или убийственную иронию, пронизывает всю прозу Варшавского.
Следующий этап – вновь спад и подъем жанра научной фантастики. Полет в космос Гагарина привел к затуханию космической темы в отечественной фантастике, в это время на передний план выходят производственные тексты (однако выделить что-то выдающееся, пожалуй, нельзя). Космос перестал быть великой мечтой, стал делом ученых и их работой, а о чем фантазировать еще пока было непонятно.
Нельзя, однако, не сказать о самом «плодовитом» фантасте советского времени и любимом авторе многих детей и целых семей – Кире Булычове. Его перу принадлежат 19 романов, 103 повести и несколько сотен рассказов и микрорассказов. Первая повесть Булычева увидела свет в 1965 году, последняя – в 2004. Самый известный цикл автора – цикл об Алисе Селезневой, девочке из будущего, с которой постоянно что-то случается. Массовому читателю Алиса знакома, в первую очередь по фильмам «Гостья из будущего», «Остров ржавого генерала», «Лиловый шар» и полнометражному мультипликационному фильму «Тайна третьей планеты». Между тем, именно об Алисе и ее друзьях Кир Булычев написал несколько десятков повестей, действие которых происходит на Земле, в космосе, под водой, на других планетах и в других временах. При этом нельзя сказать, что автор повторялся – сюжеты и приключения были разнообразны, постоянные неожиданные повороты и приключения персонажей. Однако Булычев писал не только развлекательные детские истории о пионерке из будущего. Его повесть «Поселок» – вполне взрослая фантастика, как и «Подземелье ведьм». Кроме того, Булычев писал юмористические фантастические рассказы (цикл «Великий Гусляр»), романы о «попаданцах» (цикл «Река Хроноса») и даже детективные романы («Таких не убивают»).
В СССР, да и в других странах «социалистического лагеря», период 1970-х – начала 80-х оказался временем новой изоляции от западных литературных влияний. В критике появились теории об «особом пути развития» отечественной научной фантастики, резко усилилась цензура. Трудности с публикацией произведений переживали даже самые известные отечественные фантасты – братья Стругацкие, особенно после того, как выпуск научно-фантастических книг в нашей стране почти полностью монополизировало издательство «Молодая гвардия». В то же время в 70-х – начале 80-х возник феномен так называемой «Четвертой волны» советской фантастики, когда многие талантливые молодые писатели-фантасты, как и их коллеги за океаном десятилетием раньше, призвали обращать внимание, прежде всего, на литературное качество произведений, а не на идеи, в них заложенные. Однако это движение вызвало противодействие со стороны руководства, считавшего, что научная фантастика должна являться пропагандистской или, в лучшем случае, научно-популярной литературой. В итоге поколение «Четвертой волны» (Геворкян, Покровский, Рыбаков, Столяров и др.) оказалось практически отлучено от печатного станка до 1990-х. Писателям удавалось публиковать в лучшем случае отдельные рассказы и повести в периодических изданиях или альманахах. Развитие научной фантастики в СССР вновь резко затормозилось.
Для научной фантастики социалистических стран период конца 1980-х–начала 90-х (после падения коммунизма в центрально-европейских государствах и распада СССР) оказался довольно сложным. Так, после краткого всплеска интереса к отечественной научной фантастике, вызванного резким увеличением научно-фантастических произведений в период «перестройки», внимание читателей и издателей оказалось обращено к зарубежной (в первую очередь, англо-американской) научно-фантастической литературе. Практически всю первую половину 1990-х отечественная научная фантастика в России не издавалась. Ситуация изменилась только в середине десятилетия, когда попытки отдельных издательств («Локид», АСТ) выпустить новые книги российских фантастов показали – современный читатель вновь обращается к книгами отечественных авторов. Вторая половина 1990-х позволила раскрыть свой талант многим научным фантастам, начинавшим еще в начале десятилетия, но потом вынужденных на несколько лет замолчать (Лукьяненко, Громов, Васильев, Тырин и др.).
На Западе в научно-фантастических произведениях 90-х – начала 21 в. в основном эксплуатируются старые приемы, формы и достижения. В современной американской фантастике идет «пережевывание» открытий, сделанных гораздо раньше. Словно модернизируются литературные «изобретения», сделанные в «Золотом веке», а то и вообще в двадцатые годы. Например, 90-е стали временем ренессанса «космической оперы» – возникшего еще в самом начале ХХ в. направления научной фантастики, в котором сочетаются тема «Космического путешествия» и «Войн грядущего». Новый вариант «космической оперы» получил даже особое и несколько ироничное название: «космоопера в стиле барокко». Для обновленной «космической оперы» характерны тщательная проработка персонажей, исключительное внимание авторов к подробностям и деталям, запутанная интрига произведения, часто нетривиальная космологическая идея. Однако ясно, что «космическая опера» осталась «космической оперой» – историей авантюрных приключений главных героев, развертывающейся на широком галактическом фоне без каких-либо качественных скачков вперёд.
