Постмодернизм охватывает период с середины 1950-х годов и вплоть до нашего времени. Впервые, как считает немецкий исследователь В. Вельш, термин постмодернизм встречается в 1917 г. в книге Рудольфа Паннвица «Кризис европейской культуры».
Возникнув сначала как феномен искусства, к 70-м годам ХХ в. постмодернизм проник во все сферы человеческой деятельности и стал мировоззренческой концепцией, отражающей интеллектуальное и эмоциональное восприятие эпохи. Это восприятие основывается на ощущении кризиса познавательных возможностей человека. В своей объяснительной концепции постмодернизм содержит понимание мира как хаоса. В нем все подчиняется игре слепого случая, а существующие законы не поддаются объяснению.
Голландский ученый Д. Фоккема связывает постмодернистский взгляд на мир с осознанием невозможности и бесполезности установления какого-либо иерархического порядка, определения жизненных приоритетов. Постмодернизм «бежит от всех форм монизма, унификации и тоталитаризации, не приемлет единой общеобязательной утопии и многих скрытых видов деспотизма, а вместо этого переходит к провозглашению множественности и диверсивности, многообразия и конкуренции парадигм и сосуществования гетерогенных элементов».
Произведения постмодерна во всех видах художественного творчества обращаются к современности, переживая ее как политическое шоу, как грандиозную рекламную кампанию, как театральное действо, где нет ни гениев, ни злодеев, есть фантомы – симулякры, кажимости, не обладающие никакими референтами.
Современное общество, «общество спектакля», как называет его французский социолог Ги Дебор, — это симуляция, где стирается различие между реальным и воображаемым, отсутствие выдается за присутствие. Режиссером этого спектакля (или сценаристом, или продюсером, или шоуменом) являются средства массовой коммуникации, масштаб воздействия которых на общую социокультурную ситуацию не сравним ни с чем. Продукция массовой коммуникации и особенно массовая литература с ее ставкой на развлекательность формируют стереотипы массового сознания, штампуют взгляды и вкусы с установкой на псевдореальность, на воспроизведение примитивной одномерной картины действительности, внедряя в массовое сознание ценности, соответствующие представлению обывателя.
Основным методом изображения в масскульте является «„иллюзионизм“ — создание примитивизированной „одномерной“ картины действительности, соответствующей представлению обывателя. Тогда как для постмодернистских писателей неприемлемо все то, что кажется им закостеневшим и превратившимся в стереотип сознания, все то, что порождает стандартную, заранее ожидаемую реакцию. Довольно оригинально о специфике метода постмодернизма пишет в статье «От модернизма к постмодернизму: диалектика „гипер“ в культуре ХХ века» М. Эпштейн. При господстве средств массовой коммуникации и массовой культуры, отмечает он, реальность исчезает, появляется гиперреальность. «Гиперреальность — это иллюзия, создаваемая средствами массовой коммуникации и массовой культурой и выступающая как более достоверная, точная, „реальная“ реальность, чем та, которую мы воспринимаем в окружающей жизни. „Гипер“ — это такой „супер“, который самим избытком некоего качества переступает границу реальности и оказывается в зоне „псевдо“. В иной системе координат эта разница определяется от модернизма к постмодернизму. Модернизм — это „супер“, поиск абсолютной и чистой реальности. Постмодернизм — это „псевдо“, осознание условного, знакового, симулятивного характера этой реальности… <…> Этот переход от „супер“ к „псевдо“, от экстатических иллюзий чистой реальности к ироническому осознанию этой реальности как чистой иллюзии составляет историческое движение западной и российской культуры ХХ века».
Важным для понимания постмодернизма становится понятие «деконструкция». Согласно французскому культурологу Ж. Деррида, деконструкция — это событие. Оно не может произойти само по себе. Чтобы оно состоялось, нужны усилия, стратегии, средства. Это событие осуществляется в отношении бинарных систем и состоит в том, что оппозиция «разбирается», деконструируется. В результате антиномия между понятиями снимается и предстает как цепочка взаимозамещающих понятий.
Смена типов художественного сознания закрепляется в исторически обусловленной трансформации категорий поэтики. Поэтому отчетливее всего мировоззренческая концепция постмодернизма просматривается в его литературной практике, которая преодолевает традиционную оппозицию между реальным и виртуальным, массовым и элитарным, разными жанровыми решениями текста.
В постмодернистской парадигме художественности доминантными признаются следующие составляющие:
— фрагментарность, нелинейность изложения, нарушение причинно-следственных связей, проявляющиеся в композиционной и синтаксической разорванности, незаконченности изложения и воплощающие состояние «хаосмоса» (компромисс между порядком и беспорядком);
— интертекстуальность — полилог культурных языков, «текст строится из анонимных, неуловимых и вместе с тем уже читаных перечитаных цитат, цитат без кавычек», когда автор, по словам Р. Барта, «умирает», в его власти лишь сталкивать различные манеры письма, разные стилистические регистры;
— игровая, карнавальная стихия, все подвергается озорным превращениям: бытие и его дом — язык, в реальное причудливо вплетается виртуальное, традиционные способы номинации взрываются и вторгаются в не свое понятийно-тематическое поле, поражая свежестью и оригинальностью формы и содержания;
— пастиш как организующая форма для текстов разных жанров с его пронзительным колоритом ироничности и даже циничности (к себе, к миру, к идеям, к власти); ПАСТИШ [фр. pastiche, от итал. pasticcio — стилизованная опера-попурри] — понятие философии постмодернизма, содержание которого фиксирует: 1) способ соотношения между собою текстов (жанров, стилей и т. п.) в условиях тотального отсутствия семантических либо аксиологических приоритетов и 2) метод организации текста как программно-эклектичной конструкции семантически, жанрово-стилистически и аксиологически разнородных фрагментов, отношения между которыми (в силу отсутствия оценочных ориентиров) не могут быть заданы как определенные.
— совмещение голосов автора, повествователя, персонажей и обнажение приемов создания текста, имитация спонтанности процесса письма, его сиюминутности.
Для журналистики макет постмодернистского текста оказался вполне удобным в ситуации, когда отсутствует какая-либо одна официальная идеология и очевидно сосуществование разных, взаимоисключающих идеологических направлений, когда отношение к прошлому пересматривается, настоящее стихийно, конфликтно, алогично, будущее (особенно ближайшее) непредсказуемо. Здесь мир можно объяснить посредством мифов, утопий, фантазий и Божьего замысла. Социальную разобщенность можно преодолеть «переключением» текста с одного языкового регистра на другой: от низкого к высокому, от архаического к стильному и наоборот. Чистое искусство и ангажированное, элитарную культуру и массовую можно объединить в универсальном контексте, играя самому и разыгрывая читателя. Такой текст — своеобразная материализация духовно раскрепощенного, адогматического сознания. Авторская позиция, авторские оценки, на которых традиционно базировалось журналистское произведение, растворяются теперь в многоуровневом диалоге точек зрения разных культурных языков — цитат из других текстов культуры. Это порождает интеллектуальное беспокойство читателя: познание мира происходит через распознание интертекста, новое «добывается» в ходе селекции реального и карнавального, а смысл высказывания доступен лишь постигшим правила языковой игры.
Самое основное, что отличает поэтику нового публицистического текста, — это смешение документального и художественного дискурса: реальное подвергается различным трансформациям, включается в условный контекст, который намного интереснее собственно информации, особенно если она уже известна из более оперативных каналов СМИ (радио, телевидения, Интернета). Текст не столько рассказывает о реальном, сколько творит новую реальность. Действительность является лишь материалом, из которого конструируется необходимый сюжет. Меняется и способ моделирования картины мира, и сам мир, представленный в журналистском тексте.
Событие, проблема, благодаря вторжению элементов другого (художественного) письма, которые вступают в своеобразную игру с оригинальным журналистским изложением, включаются в новую систему отношений.
Перемещение акцента с того, о чем говорится, на то, как об этом говорится, вполне понятно в ситуации рынка: газета не может в полной мере конкурировать с аудиовизуальными СМИ в быстроте передачи информации. Поэтому она вынуждена «упаковывать» уже известное читателю из вчерашних радио- и теленовостей в более привлекательную (поражающую, удивляющую, иногда шокирующую) форму. Подобная концентрация внимания на форме подачи материала связана с решением не только коммерческой задачи. Сообщение о социально значимом факте, о событии большой политики в непринужденной манере, безусловно, знак демократического общества и одновременно средство снятия общественной напряженности.
