Роман «История одного города» (1869-1870) – произведение сложное и неоднозначное. Сразу же после его выхода в свет Салтыкова-Щедрина обвинили в оскорблении русского

народа и искажении отечественной истории. Сам же автор утверждал: «Я совсем не историю предаю осмеянию, а известный порядок вещей… Мне нет никакого дела до истории. Я

имею в виду лишь настоящее».

В центре романа «История одного города» лежит история города Глупова, на примере которого рассматривается развитие русского самодержавия. В произведении сопоставляются

различные эпохи: от Киевской Руси до начала 19 века.

Историческая форма рассказа была удобна писателю тем, что позволяла ему свободнее обращаться к современным явлениям жизни. «Те же самые основы жизни, которые

существовали в 18 веке, существуют и теперь», - писал Салтыков-Щедрин. Лишь под покровом исторической формы, а также с помощью гротеска и эзопова языка автор смог

высказать свои смелые суждения о существующем в стране строе. Ни русская, ни мировая художественная литература не знают другого произведения, в котором российское

самодержавие подвергалось бы столь же яростному обличению и беспощадному суду, как в «Истории одного города»

Уже первые строки этого произведения являются пародией на памятники древнерусской литературы: «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет». Но в нем высмеиваются

не эти памятники культуры, а установившееся мнение, согласно которому история творится не народными массами, а отдельными личностями. Салтыков-Щедрин указывает на

воззрения глуповских архивариусов, видевших в истории лишь биографии следовавших друг за другом градоначальников с описанием их «замечательных» деяний.

Связь сатирических иносказаний глуповской летописи с историческими личностями очевиднее всего в главе «Сказание о шести градоначальниках». Картина «глуповского

междоусобия» - пародия на знаменитые дворцовые перевороты после смерти Петра I. Салтыков-Щедрин создал гротескные фигуры российских императриц, их сподвижников и

любовников. При всем этом, ни об одной из этих фигур нельзя определенно сказать, что кто-то из них - Екатерина I, Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна или Екатерина II.

Это обобщенный образ всех русских цариц.

В «Истории одного города читатель встречается прежде всего с образами градоначальников (Фердыщенко, Двоекуров, Бородавкин, Негодяев, Прыщ, Угрюм-Бурчеев). Все они

являются своего рода элементами одного собирательного образа - глуповской власти. И этот образ ужасает. Так, во время «просветителя» Фердыщенко город охватил пожар и

голод. Двоекуров занимался развитием пивоварения, разведением горчицы и лаврового листа. В конце правления Негодяева Глупов представлял собой скопище почерневших изб.

Сюжеты и сатирические образы «Истории одного города» во многом похожи на реальные события прошлого. Например, в рассказе о фантастических путешествиях градоначальника

Фердыщенко по землям Глупова содержатся намеки на пышные путешествия царственных особ по городам и весям Российской державы. Достаточно вспомнить хотя бы устроенное

Потемкиным путешествие Екатерины II в Крым.

Вереница градоначальников в произведении завершается образом Угрюм-Бурчеева. Он превзошел всех своим идиотизмом. В лице этого градоначальника читатели узнали зловещий

облик Аракчеева и увидели портретное сходство с Николаем I.

Угрюм-Бурчеев задумал фантастический проект переустройства города Глупова. Для этого он стремился прекратить течение реки. Река здесь символизирует жизнь, неистребимую

силу народа. Сколько не измывался Угрюм-Бурчеев над народом, тот все равно остался жив.

Постепенно страх перед градоначальниками у народа начинает исчезать. Однажды глуповцы поняли, что перед ними просто бездушный идиот. Прошло полное гнева Оно,

символизирующее собой революцию, стихийный бунт. Великая сатира на «порядок вещей» глуповской жизни заканчивается гибелью этого ненавистного порядка и его последнего

правителя Угрюм-Бурчеева: «Оно прошло. История прекратила течение свое».

Салтыкову-Щедрину были совершенно чужды народнические идеи. Он не верил в способность подняться всем народом на революцию. Темнота и бледность народной жизни могли,

по его мнению, привести лишь к стихийной, страшной, «революции брюха». Ее писатель страшился больше всего.

Если говорить о финале "Истории..", то существуют несколько точек зрения. Бусилин считал, что в финале Щедрин показал народное восстание или подавление этого восстания.

Николаев видит оптимистичность данного финала.

Сергей Дмитренко: конец света-это закономерный результат чел-й жизни, полной бессмысленной суеты. Конец света наступает лишь для одного поколения, в целом же жизнь бесконечна.

Шопенгауэр: реализация его философской доктрины о будущем космическом самоубийстве всего человечества.

Таким образом, «История одного города» - это двусторонняя сатира: на самодержавие и на политическую пассивность народных масс. Если по отношению к самодержавию сатира

носила характер беспощадного и полного отрицания, то по отношению к народу целью ее было исправление нравов, политическое просветление.

 

*****

 

 Одно из самых известных произведений М.Е. Салтыкова-Щедрина – «История одного города». Несмотря на название, это произведение – не иносказательная историческая хроника,

а сатирический роман, в котором воплотилось состояние общества при самодержавии.

Это состояние возникло в России намного раньше 1731 года, обозначенного как начало повествования, и не прекратилось в 1825 году, хотя на нем и обрывается рассказ

летописца. Положение в стране ничуть не изменилось и в 60-ые годы 19 века, когда была написана книга. Данная ситуация характерна не только для царской России, но и

для любого общества, испытывающего на себе гнет самовластия.

 

Итак, власть и народ – вот та кардинальная проблема, которая является внутренним стержнем книги и делает ее цельной, несмотря на внешнюю самостоятельность глав.

Все главы, кроме первой - «О корени происхождения глуповцев» - посвящены жизни народа под гнетом самовластия. Причем каждая из них раскрывает какую-то новую грань

воплощения произвола и насилия над людьми. Какие бы мероприятия ни проводил самодержец, какими бы намерениями он при этом ни руководствовался, результат всегда был

один: бесконечный испуг жителей и свалившиеся на их головы новые бедствия и несчастья.

Глуповская власть представлена в книге целой галереей градоначальников. С многообразием лиц, «в разное время Глуповым правивших», сатирик знакомит читателя в главе

«Опись градоначальникам». Краткие характеристики перечисленных в ней правителей поистине впечатляющи. Кто только не распоряжался судьбами глуповцев! И Амадей

Мануйлович Клементий, вывезенный из Италии Бироном «за искусную стряпню макарон», и произведенный в надлежащий чин; и Ламврокакис – «беглый грек, без имени и отчества

и даже без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре»; и Петр Петрович Фердыщенко - бывший денщик князя Потемкина; и Онуфрий Иванович Негодяев –

бывший гатчинский истопник…

Биографии многих из градоправителей могут показаться неправдоподобными. Между тем, они отражают реальное положение вещей. При самодержавном строе у вершин власти

зачастую оказывались люди совершенно случайные. Но они чем-то «приглянулись» императору или его приближенным. Так, например, Бирон, который вывез из Италии Клементия,

сам был вывезен императрицей Анной Иоанновной из Курляндии и получил в ее царствование неограниченную власть. А Кирилла Разумовский, якобы поймавший Ламврокакиса, стал

графом и даже правителем всей Украины только благодаря своему брату Алексею – фавориту Елизаветы I. Что же касается Фердыщенко и Негодяева, то их взлет напоминает

некоторые действительные факты. Достаточно сказать, что Екатерина II даровала графский титул своему парикмахеру, а Павел I возвел в графы своего камердинера. Поэтому

писателю порой не нужно было даже прибегать к преувеличению: действительность давала ему большой материал.

И все же есть в «Истории одного города» немало такого, что носит откровенно фантастический характер. Градоначальник с органчиком вместо головы… Градоначальник с

фаршированной головой…Оловянные солдатики, наливающиеся кровью и остервенело ломающие избы…

 

Зачем же нужны писателю эти и другие аналогичные им образцы? Как понимать все эти «несообразности»? Сам сатирик говорил: «Бывают чудеса, в которых, по внимательному

рассмотрению, можно подметить довольно яркое реальное основание».

 

Действительно, с помощью образа градоначальника Брудастого, деятельность которого описана в главе «Органчик», сатирик показывает: для того, чтобы править Глуповым,

вовсе не обязательно иметь голову. Для этого вполне достаточно обладать простейшим механизмом, способным воспроизводить всего две фразы – «разорю!» и «не потерплю!».

Брудастый представляет собой как бы саму суть «правительства», «очищенную от всего постороннего». С помощью гротеска Щедрин делает предельно наглядным то, что

свойственно всем «градоначальникам» вообще, независимо от их личных склонностей, характера, убеждений.

 

Разные были в Глупове градоначальники: «деятельные» и «бездеятельные», либеральные и консервативные, вводившие просвещение и искоренявшие его. Однако все их

многообразнейшие «прожекты» и поползновения в конце концов сводились к одному: к выколачиванию «недоимок» и пресечению «крамолы».

 

Галерея градоначальников начинается с Брудастого, являющегося своего рода «общим знаменателем всех градоначальников», и завершается Угрюм-Бурчеевым, представляющим

собой величину более значительную, а потому и более зловещую. Прототипом Угрюм-Бурчеева послужил Аракчеев. Но неверно было бы ограничивать широкое обобщающее значение этой фигуры. В ней сконцентрированы и заострены черты, характерные для особого типа правителей. Для какого же типа?

Угрюм-Бурчеев превзошел всех своих предшественников безграничным идиотизмом и неиссякаемой энергией. Но эта энергия была направлена на то, чтобы превратить город, а

точнее, всю страну, в казарму и заставить с утра до вечера маршировать. Его идеалы – это «прямая линия, отсутствие пестроты, простота, доведенная до наготы».

Античеловеческая сущность самовластия показана здесь Щедриным с потрясающей силой.

 

Именно благодаря таким неординарным образам градоначальников «История одного города» живет и сейчас. Эта замечательная книга известна не только у нас в стране, но и

по всему миру и прочно стоит в ряду величайших достижений мировой сатиры.

Если в «Губернских очерках» основные стрелы сатири­ческого обличения попадали в провинциальных чиновни­ков, то в «Истории одного города» Щедрин поднялся до правительственных верхов: в центре этого произведения са­тирическое изображение народа и власти, глуповцев и их градоначальников. Писатель убежден, что бюрократиче­ская власть является следствием народного «несовершен­нолетия» — «глупости».

В книге сатирически освещается история вымышленно­го города Глупова, указываются даже точные даты ее: с 1731 по 1825 год. В фантастических героях и событиях есть отзвуки реальных исторических фактов названного ав­тором периода времени. Но в то же время сатирик посто­янно отвлекает внимание читателя от прямых параллелей. Речь идет не о какой-то конкретной эпохе русской исто­рии, а о таких явлениях, которые сопротивляются течению времени и остаются неизменными на разных ее этапах. Стремясь придать героям и событиям вневременной, обоб­щенный смысл, Щедрин использует прием анахронизма. Повествование идет от лица вымышленных глуповских ар­хивариусов XVIII — начала XIX века. Но в их рассказы не­редко вплетаются факты и события более позднего време­ни, о которых эти летописцы знать не могли (польская интрига, лондонские пропагандисты, русские историки се­редины и второй половины XIX века и т. п.). Да и в глу­повских градоначальниках обобщаются черты разных госу­дарственных деятелей различных исторических эпох.

Странен, причудлив и сам образ города Глупова. В од­ном месте мы узнаем, что племена головотяпов основали его на болоте, а в другом утверждается, что «родной наш город Глупов имеет три реки и, в согласность Древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается». Ясно, что этот город вби­рает в себя признаки двух русских столиц — Петербурга и Москвы. Парадоксальны и его социальные характеристи­ки. То он явится перед читателями в образе уездного горо­дишки, то примет облик губернского и даже столичного, а то вдруг обернется захудалым русским селом или деревень­кой, имеющей свой выгон для скота. Но при этом окажет-ря, что плетень глуповского выгона соседствует с граница­ми Византийской империи.

Фантастичны и характеристики глуповских обывателей: временами они походят на столичных или губернских го­рожан, но эти «горожане» пашут и сеют, пасут скот и живут в деревенских избах. Столь же несообразны и при­чудливы лики глуповских властей: градоначальники сов­мещают в себе повадки, типичные для русских царей и вельмож, с действиями и поступками, характерными для губернатора, уездного городничего или даже сельского ста­росты.

Для чего потребовалось Салтыкову-Щедрину сочетание несочетаемого, совмещение несовместимого? Исследователь его творчества Д. П. Николаев так отвечает на этот вопрос: «В «Истории одного города», как это уже видно из назва­ния книги, мы встречаемся с одним городом, одним обра­зом. Но это такой образ, который вобрал в себя признаки сразу всех городов. И не только городов, но и сел, и дере­вень. Мало того, в нем нашли воплощение характерные черты всего самодержавного государства, всей страны».