Влияние М.В. Ломоносова, Д.И. Фонвизина и Г.Р. Державина отразилось на языкеАлександра Николаевича Радищева (1749–1802) (Портрет), выступавшего за создание в России просвещения «на языке народном, на языке общественном, на языке российском»(Подробнее). Вырабатывая революционный публицистический стиль, он широко пользовался риторикой и фразеологией славяно-русского языка, вместе с тем многое черпал из сокровищницы живого родного слова и народной поэзии, свободно смешивая народные элементы со славяно-русскими и западноевропейскими и не придерживаясь традиционного учения о трех стилях.
Показателен язык «Путешествия из Петербурга в Москву» (1790). В повествование о путешествии и размышления героя введены «чужие» рассказы, рассуждения, письма, теоретические «проекты», исторические и литературные трактаты, стихи, подслушанный комедийный диалог и т. д. В связи с этим необычайно широк диапазон языковых и стилистических средств – от крестьянского просторечия до публицистических «слов» и политической проповеди, насыщенных архаизмами и славянизмами (Подробнее).
В языке А.Н. Радищева постоянно наблюдаются и элементы западноевропейского типа, преимущественно из французского или немецкого языков (Подробнее).
Однако главным в стиле «Путешествия из Петербурга в Москву» следует считать смелое использование слов и форм народной русской речи (подчеркнуты, книжные элементы выделенцветом): Лошади были уже впряжены; я уже ногу занес, чтобы влезть в кибитку; как вдруг дождь пошел. «Беда невелика, – размышлял я, – закроюсь циновкою и буду сух». Но едва мысль сия в мозге моем пролетела, то как будто меня окунули в пролубь. Небо, не спросясь со мною,разверзло облако, и дождь лил ведром. С погодою не сладишь; по пословице: тише едешь, далебудешь – вылез я из кибитки и убежал в первую избу («Спасская Полесть»). Радищев смело ставит просторечное слово в одном ряду с высокими славянизмами и архаизмами: «сокровенныедоселе внутренние каждого движения, заклепанные, так сказать, ужасом, начали являться приисчезновении надежды»; «окончить не мог моея речи, плюнул почти ему в рожу и вышел вон» («Чудово»).
А.Н. Радищев использовал также жаргонизмы: «не уличи меня, любезный читатель, в воровстве; с таким условием я и тебе сообщу, что я подтибрил» («Подберезье»). Обращают на себя внимание и такие просторечные слова, как закалякался, крючок (чарка) сивухи, позариться, прилучаться, скосырь (щеголь, наглец) и мн. др.
Синтаксис тоже отчасти разговорный, особенно в диалогах: Да как же сказке верить?; Вот устерсы, теперь лишь с биржи; Не успел выговорить, как шасть курьер в двери; И ну-ну-ну, ну-ну-ну по всем по трем (лошадям) вплоть до Питера, к Корзинкину прямо на двор. Используются устойчивые выражения: Спит и видит, чтобы устерсы кушать; во что бы то ни стало; куда не вертись, а прогоны выдавай; Куды какой его высокопревосходительство затейник; то ли дело, как где все в порядке; полно пустяки-то молоть. За счет экспрессивных сказуемых, народных сравнений, эллиптических предложений создаются яркие, сочные описания: Карп Дементьич – седая борода в восемь вершков от нижней губы. Нос кляпом, глаза ввалились, брови как смоль, кланяется об руку, бороду гладит, всех величает: благодетель мой. Аксинья Парфентьевна, любезная его супруга. В шестьдесят лет бела как снег и красна как маков цвет, губки всегда сжимает кольцом; ренского не пьет, перед обедом полчарочки при гостях да в чулане стаканчик водки («Новгород»).
А.Н. Радищев применил в «Путешествии...» формы народнопоэтической речи: крестьянские вопли и причеты («Городня»), пословицы (Царь жалует, а псарь не жалует; На всякого мудреца довольно простоты), фольклорный духовный стих («Клин»).
Таким образом, Радищев смело синтезировал книжную и простонародную живую русскую речь в новых общественных условиях, используя новые стилистические возможности, и поэтому также может быть назван одним из непосредственных предшественников А. С. Пушкина в деле формирования современного русского литературного языка как языка национального.
