Демократическая литература второй половины ХVII – начала ХVIII в.
XVII век в русской истории – время постепенного освобождения человеческой личности, осознания ценности человеческой индивидуальности, развивается интерес к внутренней жизни человека. С середины XVII в. «душеполезное чтение» оттесняется на второй план историческими и бытовыми повестями, демократической сатирой, переводными рыцарскими романами, сборниками шуточных рассказов и анекдотов. Читают уже не для спасения души, а для развлечения.
Повесть о Фроле Скобееве
Повесть о Фроле Скобееве – плутовская новелла о ловком проходимце, созданная, вероятнее всего, в Петровское время (конец XVII или первые годы XVIII в.), но еще тесносвязанная с предшествующей литературной традицией. В языковом отношении повестиинтересна тем, что книжно-славянские «украшения» уже не применяются, но новые художественные средства еще не разработаны. Используется сочетание делового стиля с экспрессивными средствами разговорной речи.
Автор ведет свой рассказ в бойком канцелярском стиле: В Новгородском уезде имелсядворенинъ Фролъ Скобеевъ. В том же Ноугородском уезде имелисъ вотчины столника Нардина-Нащокина, имеласъ дочъ Аннушка, которая жила в тех новгородских вотчинахъ (подчеркнуты канцеляризмы; выделен цветом лексический подхват, создающий цепное нанизывание, характерное для деловой письмености).
В повествовании множество новых слов и оборотов, преимущественно из делового языка:«Ну, плутъ, чем станешъ жить?» – «Изволишъ ты ведать обо мне: более нечим, что ходить за приказным деламъ». – «Перестанъ, плут, ходить за ябедою! И имения имеется, вотчина моя, вСинбирском уезде, которая по переписи состоит въ 300-х сот дворех. Справь, плут, за собою и живи постоянно».
Часто и привычно употребляются заимствования из западноевропейских языков: квартира (стал на квартире – приехал к себе на фатеру), реестр, персона (в значении «особа»), банкет,корета, кучер, лакейское платье, публикация и публика (в том же значении).
Стилистическая установка – отказ от словесной «красоты». Некие проблески книжно-славянского стиля можно найти только в эпизоде «покаяния» героя: «Милостивой государъ,столникъ первы! Отпусти виновнаго, яко раба, которой возымелъ пред вами дерзновение».
В синтаксисе много разговорных конструкций, особенно в репликах героев, причем автор индивидуализирует речь персонажей, отделяет их высказывания от авторских. Многие примеры свидетельствуют о нормализации разговорной речи, появлении речевого этикета. Например, обращения сестрица, братец, друг; использование глагола изволишь как проявление вежливости:
Потом столникъ Нардин-Нащокинъ поехал в манастырь к сестре своей, долгое время и не видит дочери своей, и спросил сестры своей: «Сестрица, что я не вижу Аннушки?» И сестра ему ответствовала: «Полно, братецъ, издиватся! Что мне делать, когда я бесчастна моим прошением к тебе? Просила ея прислать ко мне; знатно, что ты мне не изволишъ верить, а мне время таково нет, чтобъ послать по нея».
Фрол Скобеев – это типичная для XVII в. фигура. Его похождения датированы 1680 г., год спустя царь и бояре предали огню списки разрядных книг: отныне надлежало служить «без мест», путь к власти и богатству был открыт предприимчивым людям любого происхождения (таким, как Фрол Скобеев).
Сатира второй половины XVII в. – качественно новое явление в литературе Древней Руси. Ранее встречались лишь сатирические эпизоды (у летописцев, у Даниила Заточникаии др.). Но сатира как литературный жанр впервые появляется в посадской среде в период обострения ее недовольства властью, крепостническим гнетом и др. Борьба с традициями старого книжного языка ярче всего обнаруживается в пародии, которая была широко распространена в русской рукописной литературе конца XVII в. Пародировались литературные жанры, различные типы церковнославянского и делового языка. Так происходило семантическое обновление старых языковых форм и намечались пути демократической реформы литературной речи.
Повесть о Шемякином суде
Повесть о Шемякином суде – образец русской демократической сатиры (Подробнее). Соединение просторечной манеры с книжной создало индивидуальный стиль повести (разговорные элементы подчеркнуты, книжные выделены цветом).
В нѣкоихъ мѣстехъ живяше два брата, земледѣлцы, единъ богатъ, други убогъ. Богатый же ссужая много лѣтъ убогова и не може исполнити скудости его. По неколику времени приидеубоги к богатому просити лошеди, на чемъ ему себѣ дровъ привести… И егда даде ему лошадь, он же, вземь, нача у него хомута просити. И оскорбися на него братъ, нача поноситиубожество его, глаголя: «И того у тебя нѣтъ, что своего хомута».
Рассказ о судебной процедуре полон реалий, воспроизводящих обстановку городского суда второй половины XVII в., и соответствующих терминов (бить челомъ; будетъ на него из города посылка, а не ити, ино будетъ ѣздъ приставом платить, Принесе же братъ его челобитную на него исковую, Попъ ста искати смерти сына своего, изыдоша исцы со отвhтчиком ис приказу, по судейскому указу и т. д.).
Повесть о Ерше Ершове сыне
Повесть о Ерше Ершове сыне была очень популярна: сохранилось более 20 вариантов повести (рукописных, лубочных и устных). После «великой разрухи» начала XVII в.воеводскому суду пришлось особенно много вести земельных тяжб, вызванных насильственными захватами земель (отчасти земли были брошены владельцами, на некоторые владельцы утеряли документы). Сила часто оказывалась на стороне тех, кто мог более щедро оплатить решение суда.
В старшей редакции повесть имеет заглавие «Список с судного дела, как тягался лещ сершем о Ростовском озере и о реках». Действительно, автор имитирует судебные списки (протоколы заседаний суда), причем вся процедура суда точно выдерживается (Подробнее).
Хотя деловому стилю чужды тропы и другие словесные украшения, в пародии на судебные списки много экспрессивных элементов. Например, в челобитной приводится ряд оценочных слов: на щетинника на ябедника, на вора на разбойника, на ябедника на обманщика, на лихую, на раковые глаза, на вострые щетины, на худово недоброво человека.
Главный сатирический прием – ирония: Человек я доброй, знают меня на Москве князи ибояря и дети боярские, и головы стрелецкие, и дьяки и подьячие, и гости торговые, и земские люди (все сословия перечисляются), и весь мир во многих людях и городех, и едят меня в ухе сперцемь и шавфраномь и с уксусомь, и во всяких узорочиях, а поставляють меня перед собоючесно на блюдах, и многие люди с похмеля мною оправдиваютца.
Еще один пример, в котором ирония перерастает в небылицу (фольклорный жанр): И Ершьтак говорил: «Господа, скажу я вам, были у меня пути и даные и всякие крепости на то Ростовское озеро. И грех ради моих в прошлых, господа мои, годех то Ростовское озеро горело сЫльина дни да до Семеня дни летоначатьца, а гатить было в тое поры нечем, потому что старая солома придержалася, а новая солома в тое пору не поспела. Пути у меня и даныезгорели». В повести множество и других фольклорных элементов
