Книжно-литературный тип языка в светской литературе
Книжно-литературный тип в этот период оказался господствующим даже в светской повествовательно-исторической и публицистической литературе. Так что это уже не церковно-книжный, а собственно книжно-литературный. Грамматические формы и орфография в большинстве случаев выбираются в соответствии с книжной традицией. А факты разговорного языка находят отражение в лексике, фразеологии, синтаксисе: это «конкретно-предметный» и «конкретно-действенный» характер лексики, простота синтаксических конструкций, некоторые фольклорные элементы и отсутствие нарочитой словесной изукрашенности.
Так, в «Повести о мунтьянском воеводе Дракуле» (Сказание написано на основе устных преданий о румынском князе Владе Цепеше (1456–1462 и 1477), бытовавших в Юго-Восточной Европе. Автор, возможно, дьяк Ивана Третьего Федор Курицын, возглавлявший русское посольство к венгерскому королю Матьяшу и молдавскому господарю Стефану Великому в 1482–1484 гг. В конце повести сказано, что один из сыновей Дракулы «при нас умре, а третьяго сына, старейшаго, Михаила, тут же на Будину видехом… еще не женився, прижил его Дракула с единою девкою».) архаичные грамматические формы, обилие старославянизмов сочетаются с простым синтаксисом, предметной лексикой, отсутствием риторических украшений. Например (подчеркнуты элементы книжного типа): Некогда же прииде купець гость некы от Угорскыя земли въ его град. И по егозаповеди остави воз свои на улици града пред полатою и товар свои на возе, а сам спяше вполате. И пришед некто, украде с воза 160 дукат злата. Купец же иде к Дракуле, поведа емуизгубление злата. Дракула же глагола ему: «Поиди, в сю нощь обрящеши злато». И повеле по всему граду искати татя, глаголя: «Аще не обрящется тать, то весь град погублю». И повелесвое злато, нес, положити на возе в нощи и приложи един златой. Купец же встав и обретезлато, и прочет единою и дващи, обреташесь един лишний златой. И шед к Дракуле, глагола: «Государю, обретох злато, и се есть един златой не мой, лишний». Тогда же приведоша и татяоного и съ златом. И глагола купцю: «Иди с миром; аще бы ми еси не поведал злато, готов бых и тебе с сим татем на кол посадити».
«Повесть о Петре и Февронии» (XVI в., автор священник Ермолай-Еразм) имеет определенную религиозную окраску, особенно в конце; грамматические формы традиционны: аорист и имперфект, перфект со связкой, союзы аще, яко, иже, старые падежные окончания. Но лексика «предметна» и «действенна», нет риторических фигур. Например (подчеркнуты элементы книжного типа, выделена цветом «предметная» лексика): Посла к ней с единым от слуг своих едино повесмо льну, рек, яко «Си девица хощет ми супруга быти мудрости ради. Ащемудра есть, да в сем льну учинит мне срачицу и порты и убрусец в ту годину, в ню же аз в банипребуду». Слуга же принесе к неи повесмо льну и даст еи и княже слово сказа. Она же речеслузе: «Взыди на пещь нашу и, снем з гряд поленце, снеси семо». Он же, послушав ея, снесеполенце. Она же, отмерив пядию, рече: «Отсеки сие от поленца сего». Он же отсече. Она жеглагола: «Возьми сеи утинок поленца сего и шед даждь князю своему от мене и рцы ему: «В кийчас се повесмо аз очешу, а князь твои да приготовит ми в сем утинце стан и все строение, киимсотчется полотно его»». Слуга же принесе ко князю своему утинок поленца и речь девичюсказа. Повесть была написана по заказу митрополита Макария для Великих Четьих Миней в связи с канонизационным собором 1547 г., но была отвергнута церковью.
