Переживание утраты как последовательное решение психологических задач
Человек, переживающий смерть близкого, сознательно или неосознанно пытается в этой ситуации прежде всего выжить, привыкнуть к ней, приспособиться к жизни без утраченного. Но для этого утратившему приходится сначала осознать реальность смерти близкого, затем принять как данность то, что вернуть близкого человека невозможно, и что жизнь теперь навсегда стала другой.
Это постепенное продвижение по пути переживания утраты похоже на прохождение через несколько последовательных комнат: пока не пройдешь одну – не сможешь войти в следующую. То есть, перед утратившим человеком стоит несколько последовательных психологических задач. Разрешение каждой из них является стадией адаптации человека к уходу близкого.
Исследования, объединенные в это направление, в основном проводились американскими психологами (Worden J.W., 1982, 1992; Hagman J., 1995; Neeld E.H., 2002). Общая идея заключается в следующем: переживание утраты рассматривается как процесс последовательного решения психологических задач, а их разрешение или трудности в решении зависят от ситуации утраты и особенностей утратившего.
Обратим внимание на две наиболее распространенные концепции утраты как процесса решения психологических задач. Процесс переживания описывается Дж. Ворденом как процесс решения утратившим четырех базовых психологических задач.
С точки зрения автора, эти задачи являются универсальными для всех, а формы и способы их решения – индивидуальными. Нечто подобное предлагает и Э. Нилд: решение психологических задач определяются ею как выбор человеком адаптивной стратегии поведения на каждой стадии. Обобщая эти две концепции, выделим следующие психологические задачи в переживании утраты:
«Принятие реальности и необратимости утраты» или «Первый выбор: перенесение удара». Выполнение или невыполнение задачи являются признаком наличия или отсутствия у человека внутренних ресурсов.
Если ресурсов достаточно, то человек в состоянии признать реальность произошедшего. Если нет – включаются психологические защиты, призванные оградить психику от сильных потрясений, и событие утраты тем или иным способом вытесняется из восприятия реальности человеком.
Невыполнение этой задачи будет выражаться в отрицании факта утраты, и проявления этого могут быть самыми разными.
Например, так называемая «мумификация» – это такое поведение утратившего, когда жизненный уклад от вещей в квартире до повседневных дел сохраняется неизменными – как при жизни ушедшего. Таким образом утративший живет в иллюзии, что близкий человек жив и ничто в окружающем мире не напоминает о его смерти.
Иногда встречается и противоположная стратегия поведения утратившего человека, выполняющая, однако, ту же защитную функцию «не напоминать об утрате». Проявляется она в целенаправленном и максимально ускоренном избавлении от вещей умершего, в смене места жительства, отъезде.
Еще одно возможное проявление того, что человек не принимает реальность утраты – отрицание ее значимости. Заключается это в том, что человек пытается уменьшить ценность утраченного, вспоминая и намеренно концентрируясь на его плохих поступках.
Наконец, нежелание осознать произошедшее может проявляться в отрицании необратимости утраты: человек не может смириться с тем, что никогда не увидит утраченного и может, например, пытаться вступить с ним в контакт посредством «медиумов».
Если же утратившему удается справиться с описанной задачей, он приходит к осознанию реальности утраты и выходит из шокового состояния. При этом человеку необходимо найти в себе силы принять произошедшее, перенести удар, сохранив физическое и психическое здоровье.
«Переживание боли» или «Второй выбор: переживание сильной боли и необходимость социальной поддержки». Это задача, наверное, самая неопределенная и самая трудная. Ее выполнение означает глубокое проживание случившегося, упорные попытки понять и принять тяжелые и болезненные переживания, научиться терпеливо относиться к ощущению внутреннего страдания, понимать, что оно необходимо для того, чтобы пережить полноту утраты. В этот период утративший особенно сильно нуждается к поддержке окружающих его людей.
Но для переживания боли нужны физические и психологические силы. И если их нет – остается попытаться избежать болезненных переживаний.
Каждый делает это по-своему, но, как правило, люди пытаются избегать воспоминаний о случившемся, заглушают чувства скорби и печали, пытаются заполнить время массой отвлекающих дел и событий. Результат такой стратегии – блокировка переживаний и затягивание всего процесса.
«Принятие окружающего мира без утраченного», или «Третий выбор: переоценивание» и «Четвертый выбор: поворот к жизни без утраченного». Выполнение этой психологической задачи означает осознание и принятие отсутствия утраченного во всех сферах жизнедеятельности.
Прежде всего это касается исчезновения взаимных уникальных и социальных ролей, которые присутствовали в отношениях с утраченным. Кроме того, с ушедшим были связаны определенные области жизнедеятельности, быта. И утративший теперь должен проживать все привычные жизненные ситуации и события без него.
Если эта задача не разрешается, человек чувствует нежелание жить полноценной жизнью, полностью отрицает возможность нормального существования без близкого, фиксируется на факте потери, не в состоянии найти новые смыслы в настоящей жизни.
«Создание новых отношений с утраченным и желание продолжать жить», или «Пятый и шестой выбор: реконструкция и проживание» и «Седьмой выбор: интеграция». Когда человек смирился с отсутствием ушедшего в повседневной жизни, осознал и принял необратимость этого, у него возникает внутренняя необходимость переосмыслить отношения с ушедшим и создать его новый образ в настоящем. Выполнение такой задачи состоит в переструктурировании отношений с утраченным, переводе их в сугубо психологический план и поиске в них нового смысла, помогающего в жизни.
Невозможность решить эту задачу выражается в фиксации на связи с ушедшим, избегании новых близких отношений и попытках разорвать имеющиеся отношения. Кроме того, у человека возникает неосознанное желание исключить травмирующее событие из жизненной картины, что приводит к ощущению разорванности жизни.
Завершающим периодом переживания утраты как решения психологических задач является включение события утраты в общую картину жизни, восстановление целостности жизненного опыта и осознание его ценности.
В качестве индикатора окончания переживания горя в данном направлении предпочитают не формальную временную границу, а наличие определенных психологических особенностей, свидетельствующих о выполнении всех психологических задач. Например, Д. Вейс выделяет следующие особенности:
- способность переживать эмоциональную умиротворенность, отсутствие «волн» острой боли;
- способность «вкладывать энергию» в жизненную активность;
- чувство правильно выбранной стратегии жизни после утраты;
- оптимистичный взгляд на будущее.
Несомненной ценностью описанных концепций является их четкость и применимость для психологической работы: хорошо обозначены конкретные задачи и результаты, которых должен достигнуть человек в итоге психологической работы на каждом этапе. Ясны критерии и описаны признаки выполнения и невыполнения каждой задачи.
И для самого утратившего понятие психологической задачи вполне приемлемо и понятно. Если использовать его в процесс психологической работы, человек получает полезную для себя информацию: уже не просто констатирует собственные переживания, а пытается понять и осознать их функцию.
Тем не менее, психологические задачи, предлагаемые в описанных концепциях, по большей части носят описательный характер. Функция их понятна, но остается неясным, что же все-таки должно произойти с человеком, чтобы та или иная психологическая задача была выполнена? И каковы причины ее невыполнения? Очевидно, что на это будут влиять и особенности ситуации, и индивидуальные особенности утратившего, и отношения с утраченным близким.
В направлении, к которому мы обратимся далее, именно динамика отношений с ушедшим человеком является основным содержанием стадий процесса переживания утраты.
Переживание утраты как процесс трансформации связи с ушедшим
Психологическая суть утраты состоит прежде всего в том, что потерян значимый, близкий человек, потерян Другой. И все тяжелые чувства и мысли, изменения в поведении, невозможность сохранить прежний стиль жизни – выражение того, как переживается эта потеря близкого, как изменяются отношения с ним, как происходит поиск нового смысла существования без него.
Рассмотрим несколько точек зрения на суть процесса переструктурирования отношений с ушедшим. Они хорошо иллюстрируют разные составляющие отношений утратившего и ушедшего (энергию либидо, модель привязанности, смысл отношений, взаимные роли), которые оказываются подверженными трансформации.
Эта последовательность стадий, предложенная еще в начале XX в. Зигмундом Фрейдом, демонстрирует некоторый универсальный для всех людей процесс отрыва психической энергии от любимого человека, недоступного для прежних форм отношений. Эту последовательность можно воспринимать только как попытку выявить некоторые общие закономерности энергетических процессов.
И вряд ли стоит рассматривать ее как исчерпывающее описание присущего всем утратившим процесса изменений отношений с ушедшим. Потому что в этом случае пришлось бы констатировать невероятную примитивизацию отношений между людьми и сведение их только к трансформации энергии либидо.
Другую концепцию утраты, также включающую некоторые общечеловеческие закономерности переживания, предложил в 1960-е годы американский детский психолог Джон Боулби. Утрату значимого близкого он рассматривал как утрату объекта привязанности. При этом привязанность является естественным поведением и не носит негативного оттенка, присущего зависимости.
Именно поведением привязанности – попытками вернуть утраченный объект – Джон Боулби объясняет чувство гнева, появляющееся в первое время у утративших. Во-первых, человек склонен обвинять кого-то из окружающих в произошедшем. Во-вторых, попытки других людей поговорить о случившемся препятствуют пребыванию в состоянии грез и воспоминаний о прошлом.
У взрослых людей печаль, с точки зрения Д. Боулби, проходит в несколько стадий, и вся симптоматика является отражением переживания человеком потери объекта привязанности – от попыток его вернуть до смирения с безвозвратностью потери.
О чем свидетельствуют эти теории? Прежде всего о том, что на отношения с ушедшим человеком большой отпечаток накладывает личностный и жизненный опыт утратившего. И характер вложенной в отношения энергии, и опыт обретения и потери привязанности, в особенности в раннем детстве, влияют на то, как человек будет проживать утрату прежних отношений с близким.
С точки зрения отечественного психолога Ф.Е. Василюка, психоаналитическое толкование утраты в большой степени представляет собой «парадигму забвения» – необходимость максимального отрыва, отторжения от образа утраченного. В качестве альтернативного варианта автор предлагает «парадигму памятования».
Ее суть состоит в том, что весь процесс переживания утраты концентрируется вокруг двух основных составляющих: переструктурирования отношений с утраченным и формирования нового образа «я» утратившего. Стадии, которые, по мнению автора, проходит человек, почти полностью совпадают со стадиями симптоматологического направления: шок и оцепенение; поиск; острое горе; остаточные толчки и реорганизация; завершение.
Но Ф. Е. Василюк не только констатирует некоторые эмоциональные реакции, характерные для каждой стадии, а объясняет их возникновение специфическими процессами. Эти процессы связаны с тем, что человек в переживании утраты как бы пытается осознать соотношение двух «миров»: мира, где ушедший был жив (это воспоминания о нем, в которых хочется находиться), и мира, где ушедшего нет (реальность, в которой ушедшему должно быть найдено место и роль).
То есть, общий смысл «работы горя», с точки зрения Ф. Е. Василюка, состоит в постепенном переходе утратившего из психологического «пребывания в прошлом вместе с ушедшим» в состояние настоящего времени. Это предполагает поиск новой символической роли для утраченного в настоящем времени и нового смысла отношений с его образом.
В том же направлении рассуждает и американский психолог Т. Уолтер, когда описывает возможные варианты новой роли ушедшего в мире живущего. С его точки зрения, ушедший может выступать для утратившего в качестве модели поведения, как «дающий советы» в отдельных ситуациях своим предполагаемым примером; как символизирующий базовые жизненные ценности; как значимая часть биографии утратившего.
В исследованиях Ф. Е. Василюка и Т. Уолтера определены два ракурса отношений с ушедшим: ролевой и смысловой. Человек переживает утрату своей роли (отца, зависимого, авторитета, ребенка и т. п.) по отношению к ушедшему и роли, которую ушедший занимал в его жизни. Кроме того, потерянным оказывается смысл определенных жизненных составляющих.
Например, смысл близких отношений. Естественно, что проживание утраты и трансформация отношений будут заключаться в поиске новых ролей (разумеется, уже на психологическом плане) и новых смыслов.
Ценность такого взгляда на переживание утраты состоит в том, что, помимо внимания к процессу адаптации к ситуации смерти близкого («его здесь нет и не будет»), важную роль начинает играть и процесс активной психологической проработки прошлых отношений с утраченным («кем этот человек был для меня и кто он для меня сейчас»).
И для профессионального психолога, и для того, кто в своей жизни столкнулся с утратой, такой взгляд на утрату необходим, так как касается именно тех проблем, которые являются базовыми: как жить без ушедшего, что для утратившего значил ушедший, как можно сохранить связь с его образом, какое место он может занимать в настоящей жизни. Поиск ответов на эти вопросы может стать основой для психологической работы с потерявшим близкого.
Попытку соединить в одной модели симптоматические характеристики переживания утраты и трансформацию отношений с ушедшим предпринял С.Рубин. Предложенная им «модель баланса: двунаправленная модель переживания утраты» сочетает в себе два блока. Один связан с функционированием человека (его жизнедеятельностью в процессе адаптации к утрате), другой – с тем, каким образом происходит перестройка отношений с ушедшим.
Автор выделяет следующие компоненты, составляющие блок «Функционирование»: соматика, депрессивность, тревожность, смысловая структура, психиатрические симптомы, работа, самооценка, семейные отношения, межличностные отношения. В состав блока «Отношения с утраченным» входят: привязанность, конфликт, идеализация, «стадии» утраты, отношение к себе, дистанция, негативные и позитивные аффекты.
Результат переживания утраты описывается соответственно в двух понятиях: «восстановление после утраты» как характеристика области функционирования и жизнедеятельности утратившего и «разрешение утраты» как характеристика переструктурирования отношений с утраченным.
Общие идеи этой модели сформулированы С.Рубиным следующим образом:
Изменения в результате утраты происходят во всех сферах жизни утратившего: в биологической, внутриличностной, поведенческой и межличностной. Основная цель внутренней работы состоит в возвращении к нормальному функционированию и к глубокому переструктурированию отношений с ушедшим.
Вне зависимости от наличия симптоматики посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) утрата может носить травмирующий характер.
Процесс переживания утраты проходит несколько стадий.
В процессе переживания утраты происходит переструктурирование отношений с утраченным, и особенности этого процесса сугубо индивидуальны.
После прохождения всех стадий (по времени длящихся до нескольких лет) жизнь утратившего реорганизуется. При этом происходят изменения в обеих областях – собственного функционирования и переструктурирования отношений с утраченным, чем и достигается сбалансированность.
Эта модель логически подытоживает проделанный анализ стадиальных концепций переживания утраты.
Теперь же обратимся к направлению, которое по-своему решает проблему закономерностей переживания утраты. Вместо того, чтобы утверждать универсальность проявлений переживания утраты в разных сферах и, соответственно, стадий переживания, в нем утверждается универсальность способа внутренней обработки события утраты.
Это направление несколько отличается от трех предыдущих: если в них мы объединяли исследования, руководствуясь собственной логикой, то здесь речь пойдет о давно существующем в американской науке направлении – конструктивистской психологии, в рамках которой сейчас активно разрабатывается проблематика горя и утраты.
