История закономерно трансформирует сказку, и самая резкая трансформация связана с зарождением литературной, авторской сказки, основой которой была сказка фольклорная (каноническая).
Литературная сказка — целое направление в художественной литературе. За долгие годы своего становления и развития этот жанр стал универсальным жанром, охватывающим все явления окружающей жизни и природы, достижения науки и техники.
Подобно тому, как народная сказка, постоянно изменяясь, впитывала в себя черты новой реальности, литературная сказка всегда была и есть неразрывно связана с социально-историческими событиями и литературно-эстетическими направлениями. Литературная сказка выросла не на пустом месте. Фундаментом ей послужила сказка народная, ставшая известной благодаря записям ученых-фольклористов.
Эпоха романтизма создала промежуточную стадию между народной и литературной сказкой. Тогда-то и возникла сказка, которую определяют как "фольклористическую" (в отличие от фольклорной, народной), имея в виду литературную запись сказки народной, зафиксированной учеными-фольклористами и по-своему трансформированной ими.
Интерес к сказке пробудился в эпоху романтизма и выразился в собирании и литературной обработке народных сказок, в отличие от устной формы их бытования, получивших название фольклористических.
Первым на поприще литературной сказки выступил французский писатель Ш. Перро. В конце XVII в., в период господства классицизма, когда сказка почиталась "низким жанром", он издал сборник "Сказки моей матушки Гусыни" (1697 г.). Благодаря Перро читающая публика узнала Спящую красавицу, Кота в сапогах, Красную Шапочку, Мальчика-с-пальчик, Ослиную шкуру и других чудесных героев.
Из восьми сказок, включенных в сборник, семь было явно народных с ярко выраженным национальным колоритом. Тем не менее они являлись уже прообразом сказки литературной, поскольку Перро придал им придворно-куртуазную окраску, воспроизвел стиль своего времени.
Поворотным моментом в истории литературной сказки стала деятельность братьев Гримм, собирателей народных сказок и творцов сказок литературных. Кто из нас в детстве не слышал сказку о смешной "умной Эльзе", такой дальновидной и такой нескладной? Или о бременских музыкантах? Кто не боялся за судьбу бедных, оставленных в лесу ребятишек, ищущих дорогу по рассыпанным по земле белым камешкам? Кто не радовался лихим проделкам храброго портняжки?
Возникает вопрос: сказки братьев Гримм — это оригинальные произведения или записи народных преданий? Ответ на него сложен, неоднозначен. Гриммы, особенно Якоб, — чрезвычайно строго относились к тому, чтобы сказки оставались подлинными, народными, чтобы в их пересказ не вкрались никакое искажение, никакая переделка на современный лад, на собственный вкус. Строгий до педантизма Якоб настаивал на полнейшей фольклорной достоверности. Вильгельм, более поэт, чем ученый, считал, что нужна художественная обработка материала. Впрочем, разногласия эти были даже полезны: благодаря им тексты гриммовских сказок совмещают в себе добросовестнейшую научную достоверность с авторским поэтическим стилем. Записывая сказки со слов разных людей, Гриммы не могли, да и не хотели, дословно воспроизводить манеру рассказчиков. Они оставляли в неприкосновенности строй языка, композицию, самый дух сказки, но пересказывали ее по-своему, не рабски, но творчески. Братья нашли свой единый стиль — живой, простодушный, степенный, иногда лукавый. Благодаря этому стилю их сказочные сборники стали не просто этнографическим научным трудом, но великим явлением немецкой романтической литературы.
Романтики видели в произведениях устного народного творчества свои эстетические образцы, источники современной литературы и основу ее национального характера.
Литературным сказкам романтиков свойственно сочетание волшебного, фантастического, призрачного и мистического с современной действительностью.
"Немецкие предания" братьев Гримм, как и "Детские и семейные сказки", вызвали к жизни оживленную собирательскую деятельность во многих странах. Понятие "сказка" закрепилось за сказкой народной, но вместе с тем обозначало и литературную сказку. В то же время предпринимались попытки дать определение литературной сказке. Приоритет принадлежит Я. Гримму, видевшему отличие литературной сказки от народной в осознанном авторстве и в свойственном первой юмористическом начале.
Братья Гримм стремились к сохранению фольклорных сказок в их неприкосновенной подлинности, но сам способ устного существования способствует вариативности рассказывания - единство стиля собранных Гриммами сказок свидетельствует о неизбежности проявление авторского начала при переводе устного произведения в письменную форму. Именно в превалировании авторского начала, сознательно и целенаправленно интерпретирующего фольклорный сюжет и воссоздающего его зачастую в ироническом или юмористическом ключе, Я. Гримм видел отличие литературной сказки от сказки народной (101, 102). Ирония была, в определенной степени, данью времени, ее ценили романтики, в творчестве которых складывался канон литературной сказки, сочетающей фантастику и волшебство с современным им бытом.
Сказка, особенно в специфических формах рождественской и святочной, продолжала существовать во второй половине XIX века (Ч. Диккенс); новая волна ее расцвета приходится на рубеж XIX-XX веков — эпоху в значительной степени неоромантическую.
Возрождением своей популярности жанр обязан X. К. Андерсену, снова выведшему сказку из «детской» в сферу большой литературы. «Взрослые» сказки писали А. Франс, О. Уайлд, Р. Киплинг, Л. Кэрролл, Д. Р. Р. Толкин, К. Льюис, Дж. Макдональд - перечисление можно продолжить. Сказка вступала во взаимодействие с новеллой (Андерсен пересказывал новеллы в сказочном ключе), сказочные мотивы включались в романный сюжет (Х.К. Андерсен, Г. и Т. Манны), драматизировались (М. Метерлинк, Д. Барри), разрастались в сказочный эпос (Д. Р. Р. Толкин, К. Льюис).
В русскую литературу литературная сказка пришла в 60-х годах XVIII века. Становление литературной сказки здесь шло тем же путем, но вслед за западноевропейской литературой, и потому начиналось с подражаний и перелицовок. Самостоятельная жизнь литературной сказки как жанра в России связана, очевидно, с именем А.С. Пушкина, который «ввел сказку в литературу на правах полноправной хозяйки» (10).
Бурный расцвет жанра приходится на 30-е годы XIX века, когда к сказке обратились О.М. Сомов, В.А. Жуковский, В.И. Даль, Н.А. Полевой, А. Погорельский, П.П. Ершов, разрабатывавшие собственные сюжеты. Росту интереса к жанру сказки в 50-60-е годы способствовали дискуссии о взаимоотношениях фольклора и литературы, статьи и выступления А.Н. Пыпина, Н.И. Надеждина, Ф.И. Буслаева, А.Н. Афанасьева, Н.С. Тихонравова, Л.Н. Майкова, А.Н. Веселовского.
Хотя в русской литературе сказка никогда не являлась «главным жанром», без неё невозможно представить творчество Пушкина, Гоголя, Даля, Ершова, Салтыкова-Щедрина и многих других писателей.
К концу XIX века М.Е. Салтыков-Щедрин, Л.Н. Толстой, СМ. Степняк-Кравчинский, К.Д. Ушинский подвергли литературной обработке не только народные сказки и песни, но и пословицы, поговорки, загадки. Парафраз фольклорных сюжетов пополнился пересказами литературных вариантов, принадлежавших зарубежным авторам, таковы контаминации В. Желиховской и Е. Тур.
О популярности сказочного жанра в России рубежа веков может свидетельствовать количество публикаций в периодических изданиях предназначенных для детей, в журналах «Тропинка», «Светлячок», «Задушевное слово», «Галчонок». Наряду с переводами фольклорных сказок (малорусских, английских, японских, эскимосских, эстонских, норвежских), там печатались литературные сказки Л. Чарской, Б. Верхоустинского, Л. Арманд, Г. Ландау, Е. Шведер, В. Вальверан, С. Либрович, В. Русакова, М. Климова, О. Белявской, В. Домбровского, В. Алешина, В. Брусянина, Г. Галиной, кн. Е. Львова Т. Львова, А. Ишимова, Кл. Лукашевич, М. Коваленской, Н. Орлова, Ткача Основы, Инны К-вой, Н. Познякова. К этим именам можно добавить таких авторов как Д.Я. Айзман («Светлый бог»), Г.А. Эйнерлинг (Галина) («Сахарный принц и пряничная принцесса»), С.Я. Басов-Верхоянцев («Конек-скакунок»), Н.А. Крашенинников («Две жизни», «Сказка любви»), ALLEGRO (П.С. Соловьева) («Жизнь Хитролиса», «Крупеничка», «Чудесное кольцо»), Д.М. Цензор («Сказки северного города») и т.д. Ориентация детских изданий на сказку вполне понятна, но сказка стала и признанным жанров «взрослой литературы». Обработкам, пересказам, стилизациям отдали дань представители разных литературных направлений и течений
Проблема осмысления литературной сказки как особого жанра стала актуальной в связи с появлением «Руслана и Людмилы», которое, по свидетельству П. Анненкова, «встречено было с восторгом публикой и с недоумением теми людьми, которые видели в ней унижение поэзии и вообще достоинства литературы...». «Недоумение» было вызвано тем, что русская сказка использовалась «как предмет для эпопеи» и значительно отличалась от народной сказки «по духу, выражению и облику самих героев».
Современной Пушкину критикой поэма расценивалась как пародия на Киршу Данилова; сочувствующий П. Анненков отмечал в ней не пародийный (за исключением пародии на «Двенадцать спящих дев» В. Жуковского), но иронический элемент: «Сам автор как бы шутит над сказочными мотивами, над собственными приемами и образами» (11:82). Кроме того, он обратил внимание на специфику повествования: «Она отличалась беспрестанными отступлениями, неожиданными обращениями к разным посторонним предметам, свободным течением рассказа и насмешливостью» (11: 83).
Так Анненковым были определены основные отличия литературной сказки от фольклорной: открытость авторской позиции, проявляющаяся в свободе обращения со сказочными мотивами, неканонической последовательности их изложения и отстраненном к ним отношении, а также в синтезе разных жанровых форм. По мнению современного исследователя (109), В. Жуковский тоже был склонен сближать сказку с героическим эпосом - «даже Гомер виделся ему чем-то вроде вдохновенного и простодушного поэта-сказочника». С течением времени, постоянно модифицирующего жанр, восприятие меняется: «Каждая сказка Пушкина - как бы действующая модель, созданная по фольклорной системе и из фольклорных материалов... Специфически национальное у Жуковского лишь окраска...».
Пути жанрового синтеза могли быть различны, но сам синтез неизбежен, и литературная сказка, соединяющая фольклорное и авторское начало, превращается в «симфоническую структуру» (109: 5-39, 35-36). Литературная сказка сохранила триединую схему развития сюжета, основные мотивы (в понимании А. Веселовского) и образы. Но значимость индивидуального художественного сознания, акцентированная романтизмом, изменила сказочную эстетику, авторская сказка освобождалась от жанрово-стилевых предписаний и обретала индивидуальный стиль.
Индивидуализация исторически сложившегося сказочного канона проявлялась в несвойственном ему наполнении устойчивых жанровых характеристик: условность времени и пространства окрашивалась соответствующими времени пристрастиями (например, экзотический «восток» романтизма) или историческими и социальными реалиями; поступки героев получали психологическую мотивировку; отдельные сказочные мотивы сплетались в новое неожиданное целое. Но главное отличие состояло в отходе от эпической бесстрастности, новой интонации повествователя, берущего на себя функции комментатора и не скрывающего личного отношения к рассказанным историям.
В творчестве символистов и постсимволистов возрождается жанр стихотворной сказки (Вяч. Иванов, К. Бальмонт, С. Городецкий, В. Хлебников, А. Ахматова, М. Цветаева), но зачастую жанровое обозначение «сказка» используется в названиях произведений, не имеющих соответствующей жанровой формы (от «Старой сказки» С. Надсона и «Конца осенней сказки» И. Анненского до «Сказки о королях», «Неоромантической сказки» Н. Гумилева и многочисленных сатирических «сказок» В. Маяковского).
Сказочные мотивы, особенно те, что характерны для рождественской сказки и святочного рассказа, приживаются в рассказах (А. Чехов, Л. Андреев), поэмах («Симфонии» А. Белого), драмах («Роза и крест» А. Блока), романах («Москва» А. Белого) Сказка символистов втягивает в себя различные жанровые тенденции — аллегории, притчи, басни, новеллы, повести, романа.
Сказка символистов не только совмещает, но обыгрывает совмещение различных типов фольклорной сказки — волшебной, бытовой, сатирической. У многих авторов (начиная от Д. Мамина-Сибиряка, В. Гаршина, В. Короленко, Н. Вагнера, П. Засодимского, В. Самойлович, М. Горького и завершая К. Чуковским, М. Пришвиным) фантастические сюжеты фольклорных волшебных сказок насыщаются несвойственными им реалистическими подробностями и социальной сатирой; сентиментальная назидательность или ярко выраженный философско-политический подтекст придают им подчеркнуто аллегорический характер (Вс. Гаршин).
Сказка может быть ориентирована на зарубежную экзотику («Корейские сказки» Н. Гарина-Михайловского) или на национальный фольклор (сказки А. Ремизова, «Волжские сказки» Е. Чирикова). Сказка может быть стилизована под фольклор или может использовать его в пародийных целях - общей характеристикой остается свободная контаминация мотивов и образов, принадлежащих различным национальным культурам и религиозным конфессиям. Так М. Кузмин мечтал создать «детское», «наивное и сильное искусство, подобное творчеству народному или древнему», одновременно, хотел чего-то «яркого, роскошного, полувосточного» и античного, чтобы «уподобиться Апулею» (65, 66).
Начиная с 17 в. лит. ск. была адресована взрослому читателю. В 20 в. она признана жанром специфически детским.
2.Изучение литературной сказки. До сих пор не существует четкого понимания ее жанрового разнообразия (сказка без автора + литература - есть автор). Отсутствие четкого разграничения жанров литературной и народной сказки, а также общепринятого определения л. ск.—одно из проявлений теоретической не разработанности данной проблемы.
Народная сказка—один из наиболее изученных жанров УНТ. Существует огромная литература по сказковедению (Пропп, Померанцева, Мелетинский, Неклюдов, Аникин, Новиков, Медриш, Разумова и мн. др.). Работы по народной сказке—основа для изучения литературной сказки.
Лит. ск. до последнего времени не пользовалась вниманием исследователей. Более или менее серьезные работы появились в 70-е гг. ХХ в. (Лупанова, Брауде, Неёлов, Липовецкий, Колесова, Бахтина, Смирнова и др.).
Исследование жанра литературной сказки имеет многолетнюю традицию в отечественной и германской филологии (Е. А. Анатольева, Л. Ю. Брауде, О. Ю. Кириллова, Т. Г. Леонова, М. Н. Липовецкий, И. П. Лупанова, Л. В. Овчинникова, Л. П. Прохорова, F. Apel, G. Haas, V. Klotz, M. Luthi, B. Rank и др.).
Литературная сказка является одним из самых трудно поддающихся определению и классификации жанром. Причина этому – его парадоксальность. Тяготея к народному образцу, авторская сказка противоречит ему и отталкивается от него. Это противоречие заложено в самом термине «литературная сказка». С одной стороны, он заставляет нас вспомнить о латинском «littera» – буква, письмо. Слово же «сказка» происходит от «сказывать», «говорить» и напоминает о фольклорных истоках жанра, о его «устности». Эта амбивалентность представляет определенную сложность исследования жанра, что приводит к существованию различных точек зрения на природу литературной сказки.
Часть исследователей рассматривает этот жанр как результат прямого использования автором жанровой системы народной сказки (Е. А. Анатольева, Л. Ю. Брауде, G. Haas, M. Luthi и др.).
Другие ученые, признавая за народной сказкой роль жанровой первоосновы, говорят о постепенном удалении литературной сказки от своего фольклорного источника (Н. М. Демурова, М.Н. Липовецкий, Л. В. Овчинникова и др.).
