Что такое местное самоуправление? Очевидно, это самоуправление, осуществляемое общностями людей на местах. Но какой смысл при этом вкладывается в термин "самоуправление"? Надо сказать, что его столь часто употребляют политики и ученые, публицисты и рядовые граждане, что он в какой-то мере разделил судьбу термина "социальный", который, как показал в свое время Ф. Хайек, превратился в слово-"ласку" с начисто вьжолощенным смыслом1. Даже в таком серьезном издании, как "Политический энциклопедический словарь" из трех приведенных определений "самоуправления" при внимательном рассмотрении оказывается, что ни одно строго не соответствует самому понятию [См.: ПЭС.- С. 346]. Известный американский политолог Дж. Сартори показал, что концептуально самоуправлению легко дать определение. Оно обозначает, что мы управляем сами собой2. Но в том-то и дело, что в эмпирической реальности, в условиях общественного разделения труда, такое встречается крайне редко, да и то не в полном смысловом объеме. Иначе говоря, самоуправление есть теоретическая абстракция и необходимо отдавать себе отчет о границах ее практического применения, то есть в какой степени и в каких пределах слово соответствует своему референту. Абстрактная идея самоуправления вообще хороша как лозунг, как нормативный идеал, однако не всегда, а лишь в условиях полного отсутствия самоуправленческих начал в обществе, в рамках тотальной централизации управления (хотя бы такую систему и прикрывала фиктивная ширма "самоуправления трудящихся", как это было в социалистических странах). Таким образом, как показал Дж. Сартори, понятие самоуправления (в том числе 1 Достаточно сказать, что в марксистско-ленинской, коммунистической и анархистской фразеологии это один из центральных терминов, отражающий специфику упраюгения, приходящую на смену и противостоящую государственности. 2 Здесь и далее при рассмотрении понятия самоуправления использован подход, предложенный Дж. Сартори в его "Пересмотренной демократии". и местного) приобретает конкретно-историческое содержательное наполнение, когда мы ставим вопрос о его интенсивности. Тогда оно варьируется в соответствии со своим пространственным и временным распространением.
Действительно, если принять гипотезу максимальной интенсивности, буквального значения термина, то мы вынуждены будем ее проиллюстрировать случаями либо внутреннего индивидуального самоуправления (самоуправления), либо совершенного деспота самоуправленца (единоуправленца). Но и в том, и в другом случае пространственная распространенность самоуправления равна нулю, поскольку речь идет об одном лице. Другой пример - самоуправление в античном лолисе, которое имеет все же меньшую интенсивность, подразумевает менее точное значение слова: в лучшем случае мы подразумеваем быстрое и всеобъемлющее чередование представителей власти и подчиняющихся этой власти. Наконец, если воспользоваться примером самоуправления в современном городе, то нельзя' не согласиться, что термин "самоуправление" здесь используется в значительной степени метафорически, образно. Момент самоуправления при этом означает "быть управляемым с близкого расстояния, а не издалека", и полное значение сохраняет только в противоположность централизации, "управлению сверху". Самоуправление в городе означает чаще всего автономные местные органы управления, самоуправляемые в смысле большей степени по сравнению с политической системой, для которой характерна централизация. Можно сказать так: "нулевая" интенсивность самоуправления соответствует его общемировому распространению. Это позволяет согласиться со следующей закономерностью: интенсивность достижимого самоуправления находится в обратной зависимости от пространственного распространения самоуправления. Если же иметь в виду не пространственно-территориальное, а временное распространение самоуправления, то данная закономерность принимает; такую форму: интенсивность возможного самоуправления находится в обратном отношении к продолжительности требуемого самоуправления. Это означает, что максимальная интенсивность самоуправления, которую можно наблюдать, например, в моменты героического и революционного напряжения людей, кратковременна, может соответствовать минимальной продолжительности.
Значит ли все это, что термин "самоуправление" напрочь лишается смысла в современном обществе? Нет, не значит. Ибо, во-первых, не следует оценивать как невероятное то, что является невозможным (тем более "не возможным в полном объеме"); а во-вторых, надо учитывать, что за термином "самоуправление" сегодня скрывается некая эмпирическая реальность. Разумеется, речь идет не о реальности мира коммунистического самоуправления как антипода государственного управления, утверждающегося по мере "отмирания" государства. Имеется в виду практическая реальность, представленная территориальными общностями людей и избираемыми ими органами управления, не отрицающими государственное управление, а дополняющими его на местах, выступающими не антиподом, а партнером государства.
