Сложность демократии (для многих, правда, это выражение стало общим местом) и в том, что она действует как прямая и представительная форма правления. Народовластие - это идеал, демократический принцип в чистом виде. Максимальное его требование: "Вся власть народу!" В идеале этот принцип должен реализовываться в виде прямой демократии, осуществляемой как непосредственное участие, без каких-либо посредников-представителей. "Участие" в этом контексте означает личное вмешательство по собственной воле, самопроизвольное движение, противоположное мобилизации. Оно не осуществляется насильно, по чьей-то воле.
В этой характеристике прямой демократии, как видим, существует элемент определения "от противного", то есть она предстает как демократия без посредников, без выборов и является в известной мере демократией самоуправления. "В известной мере" несет здесь конкретную смысловую нагрузку. Идентификация прямой демократии с самоуправлением обоснована только в относительно небольших группах, она в основном применима к микро-, а не макродемократиям.
Прямая демократия как форма непосредственного управления народа была и в античном мире, реализуется она и в современных демократиях. Однако способы ее осуществления раньше и теперь неодинаковы. В рамках города-полиса Древней Греции прямая демократия осуществлялась в группах с небольшим собранием (ekklesia). Она поддавалась прямому наблюдению и означала самоуправление. Здесь граждане (свободные) бьии не только управляемыми, но и управляющими. Аристотель, как известно, такую форму правления рассматривал как одну из трех форм, в отличие от монархии (единовластие) и аристократии (правление немногих) и характеризовал ее как неправильную форму. Платон в трактате "Республика" анализировал демократию как одну из пяти форм правления в отличие от аристократии (правление лучших), тимократии (правление худших, корыстных), олигархии (правление группы сильных и имущих) и тирании (единоличное абсолютистское правление). Демократию он считал результатом мятежа бедняков, уничтожающих и изгоняющих противников и делящих с оставшимися власть. В конечном счете Платон разделял власть на хорошие и плохие формы правления, демократию при этом признавал хуже хороших, но лучше плохих форм. В "Законах" эту типологию он свел к двум формам: монархии и демократии. Обе формы, с его точки зрения, плохи: первая из-за избытка власти, вторая - из-за избытка свободы. Демократия эта, таким образом, представляла эффектную, но отнюдь не эффективную часть греческой politia и явилась одной из причин ее разрушения. Демос современных демократий, в которых единицей их измерения является национальное государство, вовсе не похож на древнегреческий. Численно он представлен от нескольких десятков и сотен тысяч до сотен миллионов и даже более миллиарда граждан (Китай).Отличается он и качественно, будучи сложноорганизован в социальном плане. Политика теперь не только усложнилась в результате возросшей взаимозависимости, но и расширила свою сферу. В этих условиях прямая (управляющая) демократия, хотя и сохраняется, но приобретает иной характер и значение. Основной формой демократии становится представительная (управляемая) демократия. Эта динамика была зафиксирована и развита еще классиками политической философии Нового времени. Идея законодательной власти народа, делегируемой властелину (Марсилий Падуанский), была усовершенствована Дж. Локком. В его трактовке эта власть делегировалась народным представителям в парламенте. По существу эту же идею несколько позже в образной форме высказал Ж. Ж. Руссо, заявив: "Большому количеству людей править, а малому - подчиняться - противоречит законам природы".
Постепенно отражая новые реалии жизни, идея представительной демократии становится господствующей и получает дальнейшее обоснование и развитие. Был поставлен вопрос о политической организации демократий и ее соотношении с республиканским устройством государства. Из трех форм правления - республика, монархия, деспотия - Монтескье отдает предпочтение республиканской форме, а в ней самой приоритетной считает демократическую, а не аристо-
критическую форму правления. Новая республиканская концепция демократии после Великой Французской революции и Американской конституции четче разграничивает прямую и представительную демократии. В развитии демократического процесса прямая демократия преобразуется во всеобщие и технически осуществимые процедуры коллективного волеизъявления (референдумы, плебисциты) при сохранении свободы примкнуть к одному из вариантов коллективного мнения, а представительная демократия выступает как результат завоеванной индивидуальной свободы выбора.
Представительная демократия, при которой правит не сам народ, а его представители, вопреки прогнозам Маркса о том, что правительства (государства) будут заменены самоуправлением, превратилась в основную форму демократии. Это обусловлено многими обстоятельствами. Наиболее общим из них следует считать возросшую и усложнившуюся единицу измерения демократии, каковой сегодня является национальное государство. Возможность личного непосредственного участия здесь объективно ограничена. Если бы это было не так и существовала возможность общества без руководства, можно было бы праздновать победу абсолютной реализации основополагающего демократического принципа. Однако представительство не разрушает, а скорее видоизменяет систему демократии. Прежде всего оно снижает уровень власти: в представительных структурах никто не обладает абсолютной (безграничной) властью. Демократия исходит из той максимы, что "никто не может быть достаточно хорош настолько, чтобы ему можно было доверить абсолютную власть". Далее. При такой системе уровень власти народа хотя и ниже, демос остается основным источником власти. Он, можно сказать, сохраняет действительную власть, ибо граждане имеют право контролировать и менять людей, находящихся у власти. Первоначальный принцип (народовластие) здесь хотя и далек от осуществления, люди все еще проявляют власть в буквальном смысле. И, наконец, управление становится более компетентным, так как в результате выборов к нему приходят профессиональные политики, обладающие высоким авторитетом.
Это, с одной стороны, не противоречит идеалам демократии. Она изначально, по определению, должна стремиться к преобразованию власти в авторитет, ибо чем больше роль и степень авторитета, тем меньше властной власти. С другой стороны, политики-профессионалы способны развязывать сложные узелки демократического правления. Последнее - это, как правило, выбор альтернатив, осуществляемый посредством дискуссии, выявление противоречий и способов их разрешения, достижение консенсуса на основе баланса интересов различных социальных групп.
Вместе с тем представительная демократия довольно противоречива, ей присуще немало недостатков. Субъекты политического процесса должны учитывать это. В противном случае демократия может превратиться в авторитаризм или, того хуже, в охлократию, противоположные друг другу по существу, но одинаково губительные для цивилизованного общества. Речь прежде всего идет о главном механизме функционирования представительной демократии - методе большинства. Почему большинства, а не единодушия?! Потому, что это процедурное правило лучше всего предотвращает тупиковые ситуации. Этому правилу и особенно последствиям его применения пристальное внимание уделяли Дж. Ст. Милль, А. де Токвиль, Т. Джефферсон. Они больше опасались тирании большинства, чем тирании меньшинства.
Термины "большинство" и "меньшинство" употребляются в трех значениях: конституционном, избирательном и общественном. В конституционном (главном) контексте речь идет собственно о меньшинстве, а не о большинстве. Точнее о том, что меньшинство в случае победы большинства должно иметь право оппозиции. Если нарушается или уничтожается право оппозиции, то можно говорить о тирании большинства (термин впервые использовал Дж. Ст. Милль). Существует и второе конституционное значение тирании большинства, названное Дж. Медисоном и Т. Джефферсоном "выборным деспотизмом". Оно имеет место, когда выборный орган, парламент, например, приобретает неограниченную власть, стремится обладать не только законодательной, но в той или иной степени и исполнительной властью. Яркий пример такой ситуации - деятельность Верховного Совета России начала 90-х годов (чем это закончилось, общеизвестно).
В избирательном контексте проблемы внимание сосредоточивается собственно на принципе большинства, понимаемого как правило игры. Главное здесь заключается в следующем: кто бы ни проголосовал вместе с большинством, побеждает вместе с ним, выигрывает все, а тот, кто проголосовал вместе с меньшинством, проигрывает все: его голос не имеет никакого значения. "Меньшинство" - это те, которые должны подчиниться воле большинства. Суть заключается в том, что меньшинство не обладает никакими правами. В избирательном контексте само выражение "тирания большинства" становится бессмысленным.Иного, как говорится, здесь не дано...
Напротив, в третьем, общественном контексте "большинство" выражается именно словосочетанием "тирания большинства". Согласно А. де Токвилю и Дж. Ст. Миллю, "большинство" таит опасность духовной тирании. Имеется в виду то, как большинство влияет на отдельную личность. Возникает противопоставление большинства свободе личности, ее интеллектуальной независимости.Дж. Ст. Милль по этому поводу писал: "Когда общество само по себе является тираном по отношению к его отдельным личностям, оно применяет общественную тиранию с большей силой, чем многие другие политические давления, поскольку этой тирании сложно избежать, ведь она проникает очень глубоко во все стороны жизни и порабощает даже других людей. Таким образом, защита от тирании правителя недостаточна: необходима также защита от тирании преобладающего мнения и чувства, от тенденции общества к навязыванию своих идей, таких как правило поведения, тем, кто их не приемлет, и от принуждения членов общества подстраиваться под всеобщую модель".
Таким образом, при определенных условиях принцип большинства может стать безграничным и абсолютным, возникает его тирания. Здесь особенно наглядна противоречивая сущность демократии в представительной форме. Она реализуется так, что для определенной части общества (меньшинство) ограничивает собственные фундаментальные ценности, лишает свободы проигравших при голосовании.
И все-таки принцип большинства - это рабочий принцип демократии. С самого начала этот принцип порожден формулой "Люди всегда правы", что можно сформулировать иначе: "Люди имеют право на ошибку". Этот принцип - не истинное правило, он скорее означает основное правило игры, которое мы соглашаемся выполнять, потому что оно выражает pactum societatis (сосуществование граждан, равных граждан). Предпочтительность его становится более очевидной от сравнения с основным принципом автократии - "Правитель всегда прав". Рационально, правда, этот тезис недоказуем, он просто выражает отчаяние, сознание того, что pactum subjectionis - принимаемое повиновение, все же лучше, чем война всех против всех. Исходя из сказанного, общество должно стремиться к ограниченному принципу большинства. Это регулирование возможно конституционным способом - включением в конституцию определенных прав и гарантий "меньшинству".
Важной для представительной демократии является проблема "точного представительства", иными словами, речь идет о том, насколько правильно или точно голоса избирателей трансформируются в должности (посты). Избирательные системы должны создавать парламенты, представляющие своих избирателей в "нужной пропорции". Выборы в идеале должны исполнять зеркально отображающую функцию. Реалии, однако, другие: зеркало подчас оказывается кривым. Это подтверждается многими фактами, в частности, выборами в российскую Думу в декабре 1995 г. По пропорциональной системе пятипроцентный думский барьер преодолели только четыре партии и движения. Они разделили между собой все 225 мест. Остальные 39 партий и блоков оказались за пределами законодательного органа. Между тем КПРФ, ЛДПР, НДР и "Яблоко" получили немногим более 50% голосов избирателей. То же самое было в Украине на выборах 1998 года.Из 30 политических партий, участвовавших в выборах по пропорциональной системе, только восемь преодолели четырехпроцентный барьер. За них проголосовали 73 % избирателей. Остальные 27 % голосовали за кандидатов 22 партий, которые, однако, не преодолели установленный законом порог в 4 % голосов. Эти голоса для меньшинства пропали, их 54 мандата разделили между собой победители.
Здесь для наиболее полной реализации основополагающего демократического принципа решающим является качество, взвешенность положений закона о выборах, а также совершенствование партийной системы Украины, когда бы политические партии были "не под депутата, его супругу и собаку", а имели достаточно широкую поддержку электората.
Представительная демократия испытывает ощутимые затруднения вследствие давления снизу. Всегда находятся политические силы, стремящиеся к абсолютной реализации народовластного принципа. Вмешательство народа оказывается весьма противоречивым, особенно когда правительства оказываются излишне отзывчивыми. Вместо приближения к идеалам демократии обнаруживается неожиданный результат: верховная власть утрачивает способность принимать ответственные решения. Таким путем общество может прийти к демократии "по одобрению", к демократии толпы, управляющей верховной властью. К тому же зачастую оказывается, что толпа выполняет волю людей, манипулирующих ею. В таких условиях возможен "паралич власти", ибо меньше власти у управляющих вовсе не означает больше власти у управляемых. Сумма очков в игре (плюс минус) не обязательно дает нуль. Политическая логика оказывается подчас сложнее математической. Результат в указанном случае оказывается минусовый, так как власть, потерянная правителями, не приобретается управляемыми. К тому же, как сделал вывод социолог политики XIX в., "десять миллионов невежеств не могут слржиться в одно знание". Не такая ли складывается ситуация в постсоветских обществах на просторах СНГ?
Прямая демократия, ее еще называют управляющей и вертикальной демократией, намного ближе к демократическому идеалу, чем представительная форма. Само выражение "управляющая демократия" означает идеал, поскольку речь идет о непосредственном управлении народа.Любая прямая демократия в какой-то мере является демократией самоуправления. В соответствии с формальной логикой она и должна была бы стать основной формой. Однако при существующей единице измерения демократии прямая форма чаще порождается неудовлетворенностью существующими условиями и скорее выполняет вспомогательную роль. Принимающий решения демос только поддерживает сверхсложную конструкцию представительной (управляемой) демократии. Прямая демократия здесь вмонтирована в систему представительной демократии, которая, в отличие от своей "чистопородной визави", исключает концентрацию власти в одном месте, не допускает ее узурпирования. Для управляющей демократии предоставление "всей власти" - обычная норма. Власть же довольно своеобразный феномен, всевластие всегда чревато угнетением. Гамильтон говорил: дайте всю власть многим, и они будут угнетать нескольких, дайте власть нескольким, и они будут угнетать многих. Система представительства имеет против этого противоядие в виде контроля и возможности смены правящих элит, а вертикальная система - нет. По оценке современных политологов (Цж. Сартори, например) ограничения и контроль, которые обеспечивают западные демократии, являются не меньшим достижением, чем греческая прямая демократия. Дело здесь прежде всего в том, что решена проблема, которой не имели или с которой не сталкивались греки: обеспечена безопасная свобода для каждой отдельно взятой личности.
Прямая демократия как демократия без представителей и выборов включает в себя несколько подвидов, основным из которых является референдум. Демократия референдума - это демократия, при которой демос сам решает проблемы. Хотя и раздельно, не собираясь вместе, народ делает референдум инструментом своего решения. Некоторые исследователи считают референдум даже не подвидом, а самостоятельным видом прямой демократии (Дж. Сартори), поскольку здесь отсутствуют посредники. В определенных условиях референдум как вид макродемократии заменяет представительную демократию. Она реализуется вне непосредственного взаимодействия граждан. Референдум - это вид управляющей демократии, осуществляемой изолированными и разрозненными индивидами. Актор референдума подобен избирательному актору: он совершает все в одиночестве, без дискуссионного участия. Важные проблемы референдума, безусловно, обсуждаются в обществе, но основная масса людей остается пассивными слушателями, ничего не привносящими в это обсуждение. Кроме того, в массах существует неверие в возможность практического воздействия на власть и ход событий, поскольку каждый ощущает себя ничтожно малой, одной многомиллионной частицей, а потому практически не влияющей на исход голосования. Многие поэтому уклоняются от участия в референдумах. Как инструмент вертикальной демократии референдум является частью теории и практики представительной демократии, что тоже свидетельствует о специфичности его как вида управляющей демократии.
Попытки активизировать демократические процессы в обществе путем обращения к референдуму довольно часто разбиваются о низкий уровень образованности, политической культуры среднего гражданина, его информационно-познавательную некомпетентность. Последняя к тому же усиливается СМИ, некоторая часть которых преследует недемократические цели. Перечисленные препятствия невозможно устранить "по случаю". Это потребует немалого времени. Практика проведения референдумов на постсоветском пространстве хорошо иллюстрирует сказанное выше. Сначала граждане Советского Союза на референдуме вполне определенно высказались за сохранение СССР, а через годдва во многих республиках при проведении референдумов с неменьшим энтузиазмом проголосовали за независимость. И неизвестно, какой бы сегодня получился результат, если бы в бывших республиках СССР вновь стали проводиться референдумы по данной проблеме...
И еще одно обстоятельство здесь имеет большое значение: кто и как формулирует повестку и вопросы, подлежащие обсуждению референдума? Вряд ли это когда-либо будет определяться прямым демократическим путем, то есть самими участниками обсуждения. И в этом плане политические элиты могут ограничивать эффективность управляющей демократии.
Практическая реализация прямой и представительной демократии многообразна. Этому соответствует значительное число теорий демократии. У Б. Ходцена, например, их пять: радикально-демократическая, новая радикальная демократическая, плюралистическая демократическая, элитистская демократическая и либеральнодемократическая.?. Даль анализирует три типа демократии: мэдисоновскую, популистскую и полиархическую. Дж. Сартори различает четыре типа демократии: электоральную, участия, референдумную и конкурентную.
В настоящей главе не представилось возможным ознакомить читателя со всеми этими теориями. Даны лишь наиболее общие теоретические положения феномена демократии. В конце книги эта характеристика будет дополнена рассказом о работающей демократии в некоторых ведущих странах Запада.
