Сказанное, однако, всего лишь очерчивает границы употребления формулы "демократия-народовластие", но никак не является ее отрицанием. Поэтому продолжим рассуждения относительно определения демократии. Целесообразность этого, по нашему мнению, не должна вызывать сомнений, как у некоторых исследователей. Например, Бертран Жювенель высказал мысль (1945), что дискуссии о демократии интеллектуально бессмысленны, потому что мы не знаем, о чем говорим. Это утверждение по меньшей мере чересчур категорично. Современное знание о политике многое излагает е большой долей достоверности. К числу его наработок относится к положение о нормативной (идеальной) и эмпирической (реальной) демократии. Понятие демократии как народовластия нормативно, поскольку базируется на нормативном подходе к этому феномену, что предполагает построение категории, неходя из человеческих идеалов и пожеланий. В этом случае демократия характеризуется как идеал, основанный на таких ценностях, как свобода, равенство и справедливость, которые, к слову сказать, остаются такими же, как в ГУ в. до н.э.
Демократические идеалы, безусловно, сыграли и продолжают играть (при условии опоры их на факты) конструктивную роль. Привлекательность содержащихся в демократическом идеале ценностей подвигла многих людей на практические действия по осуществлению этого идеала. Можно смело утверждать, что без "идеализированной концепции демократии" не могло бы быть демократии реального мира. Вместе с тем нормативное понятие демократии имеет и слабую сторону, состоящую прежде всего в отрыве от действительности, ее идеализации. Реальная демократия нигде и никогда не была властью народа, что означало бы негосударственное самоуправление. С момента возникновения понятия "демократия" (c)ва связана с государством, а значит с принуждением и подчинением. В лучшем случае демократия является вяастью большинства, осуществляемой нри этом не иначе как хорошо организованным меньшинством.
Демократия обязана своим существованием собственным идеалам, но из этого не следует, что мир строился сознательно по этим идеалам вследствие сознательно разработанной конструкции. Демократия результат м продукт взашкщействия между идеалами и реальностью. Процесс демократизации общества можно в самом общем виде представить так: то, что должно быть, то есть проистекает из идеала, "тянет вперед, а действительность сопротивляется этому и тянет назад. На выходе - современная цивилизация.
Выявление элемента утопизма, несоответствия между идеалом и жизнью - следствие эмпирического (реального, описательного) подхода к анализу демокра\ тия.Этот подход требует исследовать демократию такой, какой она есть на деле (описание существующего), а не в идеальном представлении. Идеалы не должны занимать место фактов, они должны накладываться на них. Демократия нуждается как в реализме (знание фактов), так и в идеализме (влияние ценностей на факты).
Односторояний подход к демократии - нормативный либо эмпирический - способен привести к негативным поеледствит*. Так, абсолютизация реализма может породить неверие в демократию и даже отрицание ее, поскольку реальность противоречит идеалам. В соответствии с такой логикой вместе с водой выплескивается и ребенок. В свою очередь, демократии может быть нанесен ущерб игнорированием фактов жизни. По не менее странной логике, чем в предыдущем случае, некоторые демократы склонны считать: если факты противоречат демократическим идеалам, тем хуже для них, и с ними можно не считаться. В таком случае демократия способна превратиться в утопию и демагогию. Сартори в уже цитированной работе пишет: "Демократия, лишенная внутренних реалистических корректив, становится все более и более "нереальной" демократией, в которой краснобайство и деяния, идеалы и практика все более расходятся". В действительности между реалистическим познанием и демократическим кредо нет непреодолимого противоречия. Если реализм - это "оценка фактов", тогда возможен и демократический реализм (как существует недемократический реализм).
Анализ демократии в этом срезе полезен не для простой гимнастики ума. Из непонимания или вследствие игнорирования анализируемой двойственной природы демократии, например, видные итальянские социологи и политики второй половины XIX и начала XX в. Г. Моска, В. Парето и Р. Михельс по сути отрицали демократию как наиболее оптимальный способ социальной и политической организации жизни общества. Первый из них не бьи поклонником демократии, второй, восхищаясь швейцарской прямой демократией, абсолютно не верил в парламентскую демократию, а третий вовсе отказался от демократии. И это в то время, когда именно им принадлежат такие важные выводы современного политического, в том числе демократического дискурса, как закон "политического класса" (Г. Моска), закон "циркуляции политических элит" (В. Парето), "железный закон олигархии" (Р. Михельс). Дабы устранить неудобства, вытекающие из нормативного и эмпирического понятия демократии, некоторые исследователи (Роберт Даль) предложили ввести для обозначения реально существующих государств, называемых демократиями, специальный термин "полиархия". По Далю, полиархия не осмысливается буквально, то есть как система, характеризующаяся сложностью власти и ее распространением. У него это правление меньшинства, избираемого народом на конкурентных выборах. Она распространяется на античные полисы ^города-государства), и на средневековые республики, и на современные конституционные государства со всеобщим избирательным правом и соперничающими в борьбе за власть политическими партиями. И все же полиархия - это не просто электоральная демократия. Полиархии осмысливаются Р. Далем вне буквального значения термина (много властей) как системы, в которых власть над должностными лицами осуществляется посредством достаточно жесткого контроля над лидерами со стороны рядовых граждан. Видимо, можно утверждать, что конкурирующе-полиархиальная теория демократии является в основном описательной теорией, которая на самом деле объясняет, как работают демократии.
