Важной вехой в развитии либеральной концепции власти стало учение английского философа, социолога и юриста Иеремии Бентама (1748 - 1832). Ему принадлежит приоритет в разработке новой методологии либерального политического мышления - теории утилитаризма, которая пришла на смену "мифологическим анахронизмам" эпохи Просвещения, связанным с гипотезой "общественного договора".
По мнению философа, человек в своих поступках руководствуется принципами пользы и личной выгоды. Свободная реализация личных интересов есть высшее благо и задача деятельности государства. Неизбежное зло, связанное с особенностями жизни в государстве, должно быть неизмеримо меньше в сравнении со злом, которое такой жизнью предотвращается. Поэтому все неудобства для свободы индивидов, проистекающие из наличия государства, считает Бентам, необходимо минимизировать. Государственное вмешательство в экономические процессы следует по возможности свести на нет.
Бентам считал, что "общее благо" достигается наилучшим способом в условиях представительной демократии, где законодательная легислатура (парламент), с одной стороны, обладает высшей властью и контролирует правительство .и другие исполнительные органы, а с другой, - подотчетна избирателям и общественному мнению. Последнее обстоятельство гарантируется всеобщим избирательным правом, ежегодными перевыборами парламента, правом отзыва должностных лиц, их судебной подотчетностью и т. д.
Принципиальные дополнения в нормативные основы теории либерализма внес английский философ, экономист и общественный деятель Джон Стюарт Мшль (18061873). По его мнению, демократия, как и любая другая форма правления, нуждается в системе внутренних ограничений и противовесов, нейтрализующих опасность "тирании большинства" над инакомыслящим меньшинством. "Недостаточно иметь охрану только от правительственной тирании, - писал Милль, - но необходимо иметь охрану и от тирании господствующего в обществе мнения или чувства, от свойственного обществу тяготения, хотя и не уголовными мерами, насильно навязывать свои идеи и свои правила тем индивидам, которые с ним расходятся в понятиях".
Поэтому меньшинству необходимо гарантировать свободное выражение и представление своих взглядов, что позволило бы создать определенный противовес, способный корректировать действия и решения большинства. "При каждой форме правления, - отмечал философ, - должен существовать центр сопротивления преобладающему влиянию. Следовательно, и в демократическом строе должен существовать центр сопротивления демократии" [Там же.- С. 132]. Ибо демократическая власть также может "иметь побуждения угнетать часть народа, и поэтому против ее злоупотреблений также необходимы меры, как и против злоупотреблений всякой другой власти" [Там же. - С. 151]. Такими мерами могут быть особый способ представительства меньшинства, согласно которому один представитель обладает несколькими голосами, создание новой (верхней) палаты парламента из наиболее авторитетных бывших политических и государственных деятелей и т. д.
Смысл концепции "защиты меньшинства" Д. С. Милля состоит в создании на базе демократических институтов особого механизма согласования различных партикулярных интересов между собой, исключающего возможность произвола одной части общества по отношению к другой.
Классическое выражение новая парадигма либерализма получила в трудах французского историка, социолога и политического деятеля Алексиса де Токвим (1805 1859), который в своем основном произведении "О демократии в Америке" (1-й том вышел в 1835 г., 2-й - в 1840 г.) наметил основные теоретические контроверзы и проблемные границы политической теории XX столетия: исследование институциональных оснований стабильной демократии и проблем политической культуры, анализ сравнительной эффективности и многообразия форм демократии, изучение новых регулятивных функций современного государства и новых (тотальных) версий традиционного деспотизма. По выражению Р. Арона, ключевую проблему, интересовавшую Токвиля, можно сформулировать так: каким образом общество, в котором имеет место "тенденция к единообразию судеб индивидов, может не погрузиться в деспотизм"? Или, иными словами, "как совместить равенство и свободу"? [См.: Арон Р. Этапы развития социологической мысли,- М., 1993.- С.230 - 231]. Высшей ценностью для Токвиля является политическая свобода, которой он отдает предпочтение в сравнении с политическим равенством: последнее, по его мнению, в своей абсолютной реализации постоянно чревато угрозой свободе. Это определяет главное в методологическом подходе Токвиля - инструментальное отношение к демократии вообще и к принципу равенства в частности. Демократия для Токвиля есть благо лишь постольку, поскольку она оберегает и служит индивидуальной свободе, и демократический строй необходимо строить прежде всего исходя из этой перспективы. По мнению Токвиля, из модели демократии, основанной на тотальном равенстве и рационально-активном участии индивидов, невозможно вывести стабильно действующее демократическое устройство. Любой демократический строй утверждает постулат о том, что большинство право, поэтому демократии постоянно угрожает опасность охлократической трансформации в тиранию большинства. Отсюда главный практический вывод его анализа: идеальная демократическая модель для своей эффективной реализации нуждается в определенных исключениях и отступлениях от собственных норм. Более того, она требует наличия между государством и личностью целого слоя гражданских институтов и порядков, устроенных совсем иным (традиционным) образом. "Помимо народовластия, - отмечает Токвиль, -
должно существовать определенное число институтов власти, которые, не будучи полностью независимыми от воли народа, все же могли бы в своей области пользоваться довольно широкой свободой, с тем чтобы, неизменно повинуясь решениям большинства, все-таки противостоять его капризам и отвечать отказом на его самые опасные требования" [Токвиль А. де. Демократия в Америке. - М., 1992. - С. 119]. Стабильной демократия становится тогда, когда в промежуточной ткани гражданского общества господствуют такие традиционные институты, как церковь и семья, а демократический процесс пронизан такими его противоположностями, как религиозная вера, почтительное отношение к власти и компетентности и т. д. [См.: Салмин А. М. Современная полития под знаком Аристотеля // Полис.1992.- № 5 - 6.- С. 125 и ел.; Шапиро И. Демократия и гражданское общество // Полис.- 1992.- № 4. - С.24]. При этом, в отличие от многих своих предшественников, ключевое значение Токвиль придает не только и не столько специфике конституционно-правового устройства стабильно-демократического государства (то есть системе "сдержек и противовесов", разделению властей), сколько аспектам стабилизации, скажем так, общекультурного свойства - функционированию того, что 'политологи второй половины XX века назовут "политической системой" и "политической культурой". Это особенности, во-первых, политического и, вовторых, культурного поля устойчивой демократии. Первое определяется существованием: а) свободной конкуренции "неидеологических" партий, которые выступают не в качестве сторонников противоположных принципов правления, а представляют собой организации по интересам, склонные к прагматичному обсуждению задач, стоящих перед обществом; б) свободной и широкой сети "инициативных" ассоциаций и объединений граждан ("политические объединения, способные пресекать произвол партий или произвол правителя, особенно необходимы в странах с демократическим режимом" [Токвиль А. де.Указ.соч.- С. 157]); в) свободной и независимой прессы, которая становится высшей гарантией свободы и личной безопасности индивида; эту гарантию, по Токвилю, нельзя доверить "ни высоким политическим ассамблеям, ни власти парламента, ни провозглашенной власти народа ("печатный станок способствовал прогрессу равенства, он же остается лучшим средством исправления его недостатков" [Там же.- С.500]).
Состояние же второго, культурного поля ("нравов и верований") определяется фундаментальным соединением "религиозного духа" (в США, например, протестантизма) и свободы, которое порождает устойчивую комбинацию стержневых нравственных ценностей и норм. По мнению Токвиля, главным условием свободы (более важным, чем законы), в конечном счете, являются именно нравы и верования людей, которые определяют их политическое поведение. "Я убежден, - отмечает он, подводя итоги своего исследования, - что самое удачное географическое положение и самые хорошие законы не могут обеспечить существование конституции вопреки господствующим нравам, в то время как благодаря нравам можно извлечь пользу даже из самых неблагоприятных географических условий и самых скверных законов". По мысли ученого, "географическое положение менее важно, чем законы, а законы менее существенны, чем нравы". "Этот вывод, - заключает Токвиль, - представляется мне наиболее важным результатом моих наблюдений, все мои размышления приводят к нему" [Там же.- С.223 и 232].
Именно с А. де Токвиля начинает свое настоящее развитие и современный либерализм, и новое понимание теории демократии, рассматривающие последнюю не в качестве цели, а всего лишь средства достижения устойчивой общественной эволюции. В середине XX века в его работах усматривали чуть ли не первый набросок теории плюралистической демократии и концептуальное обоснование "дисперсии" и множественности центров власти в современном обществе. Сейчас Токвиля рассматривают, скорее, в качестве идеологического отца-основателя неоконсерватизма и как тонкого теоретика "элитистской демократии", который попытался увидеть в лоне традиционных институтов гражданского общества (семьи, церкви, ассоциациях) источник фундаментальных общественных норм и ценностей, необходимых для формирования культурной идентичности современного "разорванного" общества. "Элитаристская" интерпретация наследия Токвиля опирается на его тезис о необходимости формирования некой новой
формы аристократии (политической и культурной элиты общества), которая могла бы возникнуть в политических, промышленных, торговых, научных и литературных ассоциациях. Равный былым "аристократическим магнатам", такой слой людей, по мнению Токвиля, действовал бы "как образованный и могущественный подданный, которого нельзя ни согнуть по своему желанию, ни притеснять втихомолку и который, отстаивая свои собственные права перед лицом власти, спасет всеобщие свободы" [Там же.- С. 500]. В этом смысле Токвиль становится и прозорливым критиком современного (европейского социал-демократического) "государства всеобщего благоденствия", власть которого "охотно работает для общего блага, но при этом желает быть единственным уполномоченным и арбитром; она заботится о безопасности граждан, предусматривает и обеспечивает их потребности, облегчает им получение удовольствий, берет на себя руководство их административными делами, управляет их промышленностью, регулирует права наследования и занимается дележом их наследства" [Там же.- С.497].Ученый подверг сокрушительной и едкой критике тенденции к "административному деспотизму" государства, при котором оно, "как никогда прежде, проникает в частную жизнь граждан, по-своему регулируя все менее значительные виды деятельности, со всех сторон окружая граждан своими заботами, советами и принуждениями" [Там же.- С.490].Ныне Токвиль пользуется репутацией авторитетного теоретика неоконсервативной революции 80 - 90-х годов, его считают предтечей многих авторов современных концепций "минимального государства".
