Развитие российской политической мысли Нового времени начинается с разработки различных вариантов учений о "просвещенной" абсолютной монархии, призванной наиболее эффективным образом провести модернизацию общества и обеспечить "общее благо" всех подданных. Первые истоки этих учений восходят, пожалуй, еще к сочинениям Симеона Полоцкого (1629 - 1680) блестящего выпускника Киевско-Могилянской академии и иезуитской Виленской коллегии, прибывшего в 1664 г. в Москву на должность наставника царских детей. В своих работах мыслитель последовательно обосновывал идеал просвещенного монарха, который, соединив веру с мудростью, правил бы "праведно, свято, щедро, божественно". Только такой правитель, в противоположность жестокому и несправедливому тирану, стойко "хранит правду" и "утверждает ее во всем царстве".
Непосредственное продолжение и развитие эти идеи получили в трудах Юрия Кршканича (ок. 1618 - 1683), родившегося в Хорватии видного деятеля западнославянской и русской общественной мысли, католикамиссионера, оказавшегося в 1659 г. на службе у русского царя Алексея Михайловича (1661 - 1676 - ссылка в Тобольске, 1678 - покидает пределы России). Среди его произведений выделяется сборник трактатов, известный под названием "Политика" (1663 - 1666), который может рассматриваться в качестве первой попытки специальной разработки науки о политике в России. Следуя аристотелевской традиции, Крижанич делит государства на три правильные - "совершенное самовладство" (монархия), боярское правление (аристократия) и посадское правление (республика), - и три неправильные формы - тиранию, "младовладство" (олигархия) и "общеводство" (анархия). Лучшей формой является "совершенное самовладство", то есть просвещенная абсолютная монархия, которая обеспечивает соблюдение всеобщей справедливости, спокойствие и согласие в народе с вытекающим отсюда безопасным развитием общества и государства. Политический идеал Крижанича выражает просвещенный король-философ,
который умело и грамотно управляет государством во имя "всеобщей пользы", заботясь в первую очередь о мире, благополучии и процветании своих подданных. Противоположностью такого правления является, по Крижаничу, "людодерство", то есть тираническое правление во имя личных интересов, а не блага народа. Главной и основной гарантией против превращения "совершенного самовладства" в "людодерскую" тиранию является, кроме короля-философа на троне, принятие и соблюдение хороших законов, которые обязательны не только для подданных, но и для правителей. Важным элементом этой системы законов должна, была быть нормативная регламентация всех сословий и чинов в государстве, - правовое закрепление как политикоэкономических прав каждого из сословий, так и их обязанностей по отношению к обществу. При этом "слободинам" (свободам) отдельных, преимущественно торгово-промышленных сословий и городов, по Крижаничу, предоставлялись определенная самостоятельность и права самоуправления в ведении всех своих дел. "Политика" Ю. Крижанича - выдающееся явление российской жизни XVII ст., первый обширный и подробный трактат по политической науке в России. По своему духу и развиваемым идеям "Политика" представляет собой своеобразную демократическую (по меркам тогдашней эпохи) версию абсолютистской государственности, намечающую пути "мягкой" модернизации общества на основе широкого социального консенсуса. В этом смысле "наука о политике" Крижанича продолжает соответствующую тенденцию развития русской средневековой политической мысли.
Радикальная и насильственная "европеизация" российского общества, осуществленная в конце XVII - в начале XVIII ст. в ходе преобразований Петра I, перевернув Россию, обозначила, однако, совершенно иную, более жесткую и конфликтную модель протекания модернизации: во-первых, главным и основным проводником модернизационных процессов выступило государство, что еще более закрепило уникальную роль государственного начала в жизни страны; во-вторых, доминирующей парадигмой модернизации стали преобразования "сверху", то есть реформационные преобразования, исходящие от правящей элиты, "господствующего клас-
са", роль же импульсов "снизу", со стороны различных подсистем гражданского общества оказалась минимальной; в-третьих, динамика модернизации (и общественной эволюции вообще) стала определяться прежде всего изменениями самой правительственной политики (борьбой реформаторов и консерваторов внутри правящей группы), но никак не динамикой социально-политической борьбы в самом обществе. Поэтому те пружины социально-экономической и политической модернизации общества, которые в Европе нового времени были связаны с постепенным вызреванием предпосылок гражданского общества и правового государства органичным путем "снизу", в России оказались закрепленными за машиной военно-бюрократического государства, которое лишь в духе времени рационализировала и осовременила исходный византийско-азиатский архетип развития, заложенный в эпоху Московского царства.
Поэтому совсем не случайно то, что в ходе петровских преобразований, нацеленных на установление в стране военно-деспотического варианта абсолютизма, были востребованы прежде всего патриархальнодеспотические варианты теории абсолютистского государства, развиваемые в трудах главы "ученой дружины" Петра I Феофана Прокоповича (1682 - 1736). Опираясь на классические теологические доводы о сакрально-божественном происхождении царской власти и на новейшую аргументацию теоретиков "естественного права" и "договорного" происхождения государства, Ф. Прокопович попытался как бы с двух сторон, комплексно обосновать неограниченность власти российского самодержца. Обосновывая концепцию абсолютного характера такой власти, Ф. Прокопович при этом также использует тезис о патриархальном происхождении монархического господства: как неограниченный характер имела в догосударственном состоянии власть отца в семье, так и в государстве - большой семье - власть государя абсолютна и не ограничена.
Передавая всю полноту власти своему "новому" отцу - монарху, подданные тем самым навсегда отказываются от каких-либо прав и свобод; как и дети, они должны "без прекословия и роптания все от самодержца повелеваемое творить". В патерналистской логике Ф. Прокоповича, собственно, в свободе подданных нет
и никакой нужды, ибо единственным легитимным носителем "общего блага", выразителем и гарантом общих интересов (а следовательно, и интересов каждого) является "царь-батюшка" (или, как звучала официальная титулатура Петра I, "Отец Отечества"). Именно такая абсолютная власть, по мнению Ф. Прокоповича, в наибольшей степени отвечает огромным размерам территории и характеру Российского государства: уникальные условия последнего делают невозможной эффективную реализацию любых других возможных "образов высочайшего правления" - например, аристократии, потому, что она превращается в узкокорыстный олигархический сговор немногих и раскалывается из-за столкновения разногласных интересов; демократии же "вредительное многоначалие" приводит к тому, что в ней "часто бывают мятежи и смуты народные", кроме того, она может существовать только в небольших государствах.Теория Ф. Прокоповича развивает патерналистско-бюрократический вариант неограниченной монархии на новом витке эволюции, логически продолжающей (уже с помощью доводов не только божественного, но и естественного права) авторитарно-деспотическую линию разработки сущности самодержавной парадигмы, начатую мыслителями русского средневековья.
Более мягкую версию абсолютистской государственности выдвигает видный государственный деятель и историк Василий Никитич Татищев (1686 - 1750). На основе использования теории естественного права им предложена оригинальная концепция происхождения государства и социального неравенства. По его мнению, естественный закон предполагает вольность человека, которая, однако, должна реализовываться с "разумом и рассуждением", то есть в социальном взаимодействии требует своего некоторого ограничения: "Воле человека, - отмечает Татищев, - положена узда неволи для его же пользы". По его мнению, эта "узда" бывает трех видов: "по природе", "по своей воле", "по принуждению". Первая узда означает подчинение своим родителям, ее разновидностью как раз и является монархическая власть. Вторая узда основывается на договоре, из которого проистекает, например, подчиненность холопа или слуги. "Договорный" тип подчинения носит двусторонний характер, его разновидностью являются "общенародия, или республики",
в которых "общее благополучие собственному предпочитается". Третий вид узды - это насильственное лишение воли в "рабстве или невольничестве", - является противоестественным. Следуя аристотелевской классификации государственных форм, Татищев, как и Прокопович, считает, что в России невозможна ни демократия, ни аристократия: первая эффективно осуществляется лишь в небольших городах-государствах или небольших общностях, вторая - в островных (или хорошо изолированных от вторжения извне) государствах с традицией соблюдения законов без принуждения и жесткого страха; Россия же, Франция или Испания, "как великие государства, не могут иначе правиться, как самовластием". При этом, по мнению Татищева, в силу "естественного закона", монархическая власть должна утверждаться "согласием всех подданных, некоторых персонально, других через поверенных", кроме того, вполне допустимо, что некоторые законодательные функции могут быть доверены "другим в законах довольно искусным и отечеству бескорыстно верным". Концепция В. Н. Татищева, по сути, намечает пути постепенной и осторожной адаптации военнодеспотической модели абсолютистской государственности к потребностям пробуржуазного развития страны: она создает теоретические предпосылки постепенного вызревания идей "дворянского конституционализма" второй половины XVIII - начала XIX в., в которых разрабатывался вопрос о "вспомогательных" органах управления, формирующихся на выборной основе и позволяющих дворянству через своих представителей как-то влиять на разработку и принятие монарших решений.
