Джордж Модельски "системная модель долгого цикла"

Джордж Модельски

Достаточно хорошо обоснована общая схема последовательной смены мировых держав начиная с Нового времени. Хотя вопрос о точном статусе Португалии и остается спорным, среди исследователей международной политической экономии существует полное взаимопонимание по поводу определения и позиции стран, являвшихся лидерами в более поздние периоды. Речь идет о Соединенных провинциях Нидерландов, Великобритании и Соединенных Штатах Америки. Аналогичным образом среди исследователей войн и <военной> стратегии достигается взаимопонимание по поводу перечня периодов наиболее важных войн, называемых иногда всеобщими войнами, которые мы в данной работе будем называть «глобальными войнами». В указанном списке фигурируют, как минимум, Первая и Вторая мировые войны, наполеоновские войны, войны Людовика XIV.

Теория долгих циклов объединяет упомянутые два вида явлений, причем данные, составляющие эмпирическое ядро и дескриптивное содержание этой теории, систематизируются в виде «периодической таблицы».

«Периодическая таблица» показывает, что «современный» период мировой политики (с 1494 г.) может быть разделен на пять циклов, каждый из которых начинается с глобальной войны, т. е. с соперничества между главным претендентом на лидерство и всеобщей коалицией; один из членов коалиции в дальнейшем становится мировой державой, а его лидерство формирует основу послевоенной фазы данного процесса. Это лидерство сохраняется, хотя и в меньшей степени, на протяжении двух фаз несколько меньшего порядка, пока ситуация в целом не подвергается испытанию глобальной войной. Таким образом, можно выделить следующие основные понятия теории: один долгий цикл (продолжительностью около 100 лет) состоит из четырех фаз — глобальная война, мировая держава, снижение легитимности мировой державы и деконцентрация (распад системы).

С этой точки зрения, глобальная политическая система последних пяти веков обладала двумя наборами характеристик. Прежде всего, документально зафиксированные датировки показывают повторяющийся паттерн глобальных войн и следующих за ними выбора и смены лидерства. Данная структура непосредственно связана с управлением всей системой под руководством мировой державы — государства, заинтересованного в создании и развитии глобальной системы, а также в разрешении важных проблем, возникающих в результате ее функционирования. В прошлом лидерство никогда не доставалось наиболее сильному участнику европейской системы. Скорее, возможность оставаться на периферии как Европы, так и Азии давала возможность мировой державе посвятить свои таланты, энергию и ресурсы деятельности на глобальном уровне. И наоборот, озабоченность получением контроля над европейской системой ставила в невыгодное положение самых сильных из неудачливых претендентов на эту <глобальную> роль, включая Испанию, Францию и Германию.

Однако факты, упорядоченные по датам, показывают не только повторение, как этого следовало ожидать в циклическом процессе, но также наличие эволюционных характеристик, тесно связанных с циклами. Каждая мировая держава не только политически управляет системой, но и проводит значительные политические инновации (в управлении, стратегическом устройстве, механизме дипломатии). Каждая последующая мировая держава была более крупной, более богатой, более сильной и более эффективной, чем предыдущая. Можно наблюдать последовательные изменения качества лидерства, а также масштаба и смертоносности глобальных войн, в результате которых возникали эти мировые державы.

Таким образом, в данной модели сочетались повторение и рост.

Системная модель долгого цикла

Обобщенный таким образом эмпирический и исторический материал, накопленный на протяжении пяти веков мировой политики, является достаточным основанием для того, чтобы задуматься и задать вопрос о смысле всего этого. Какие модели могли бы объяснить эти важные процессы и помочь в организации их анализа?

Источники

Для построения моделей, конечно же, существует совокупность знаний, на которые можно опереться. Первое направление возникло более трех столетий назад и связано с традиционным понятием баланса сил. К нему относится огромное количество литературы в области истории (Гвиччардини, Гулик, Тойнби), международного права (Ваттель), политических споров (Кобден), а также более современные работы в духе политического реализма (например, Моргентау). Баланс сил составляет центральное ядро в понимании определенного аспекта современных международных отношений, включая наиболее современную их часть — баланс взаимного устрашения.

Во втором направлении относящихся к данному вопросу работ внимание концентрируется на понятиях современности (modernity) и капитализма и задаются более глубокие вопросы о характере современного мира и направления его эволюции. Оно восходит к основоположникам социальных наук «долгого» XIX в., таким как Адам Смит, Огюст Конт, Джон Стюарт Милль, Карл Маркс и Макс Вебер, которые сформулировали основные вопросы, задаваемые в XX в., между прочим, макросоциологами, в частности Толкоттом Парсонсом, а позднее — исследователями международной политической экономии. Среди интересных находок исследователей современности и капитализма, а также связей экономики и политики, следует выделить документальное подтверждение ведущей роли, которую играли в этих процессах такие державы, как Нидерланды, Великобритания и Соединенные Штаты. Задачей сторонников модернизационного подхода было объяснение структуры нашего мира и определение направления его будущего развития, — многообещающий подход, возможно, в некоторых случаях содержавший долю утопизма.

Таким образом, для тех, кто интересуется данным вопросом, литература предлагает документально подтвержденные теории как повторения, так и роста. Исследовательская перспектива «долгого цикла» соединяет эти теории воедино, используя их в качестве оснований. Более четко данная перспектива воплощена в первую очередь в той части литературы по международным отношениям, которая начиная с 1945 г. традиционно относится к теории международных отношений и особенно к «международным системам». Но эта перспектива также относится к социальным наукам в целом и многим обязана, в частности, парсоновской традиции теоретического анализа социальных систем, что выразилось в попытках связать основные понятия этого анализа с процессами долгих циклов таким способом, который может получить гораздо более широкое применение. На этих основаниях и может быть применена системная модель долгого цикла.

Компоненты глобального политического устройства

Глобальное политическое устройство (global polity) является системой, испытывающей долгие циклы, рассматриваемые как некий политический процесс (причем одной из основных характеристик этого процесса являются глобальные войны и державы-лидеры). Один долгий цикл представляет собой движение глобального политического устройства по некоторой траектории на протяжении приблизительно ста лет. Таким образом, долгий цикл — это способ рассмотрения jглобальной политической системы в динамике. Что же тогда представляет собой глобальное политическое устройство?

В отличие от «международной системы», т. е. совокупности взаимоотношений между странами, глобальное политическое устройство может быть рассмотрено в рамках глобальной системы как специализированная структура управления для организации и регулирования глобальных проблем, созданная всеми глобальными державами, но сосредоточенная на отношениях между мировой державой и ее соперником. Данную структуру можно отличить от глобальной экономики (сети дальних и межконтинентальных экономических отношений, которые также сосредоточены в основном на экономике лидера), структур солидарности (таких как связи между элитами и альянсы внутри ядра), а также структур информации и образования (таких как география прошлых эпох, современные средства связи и университетские сети), которые помогают поддерживать и воспроизводить глобальную культуру и саму эту систему. Таким образом, глобальное политическое устройство является подсистемой более общей глобальной системы, которая, в свою очередь, является компонентом современной мировой системы (состоящей из локальной, национальной, региональной и глобальной систем).

В духе системного анализа глобальное политическое устройство (как и любая физическая, биологическая и социальная система) может быть представлено как состоящее из следующих четырех главных компонентов (перечень Ласло):

1. мировая держава и отношение между мировой державой и ее соперником, играющими главную роль для самоопределения системы и для ее внутренней связности;
2. регулирующий механизм, который управляет системой;
3. механизм развития, отвечающий за эволюцию системы;
4. отношения, поддерживаемые с подсистемами глобальной системы, находящимися на том же уровне (глобальная экономика, структуры глобальной солидарности и поддержки культуры), и с системами более высокого порядка (глобальная система, современная мировая система и мировая система).

Компоненты 1 и 4 отвечают за самоопределение и происхождение системы. Компоненты 2 и 3 являются механизмами обратной связи, включающими в себя кибернетическую иерархию управляющих факторов (Парсонс), в которой символические элементы, обладающие большей информацией, контролируют другие (грубые силовые факторы), обладающие относительно большей энергией. Последние, в свою очередь, обуславливают возникновение проблем в следующем цикле. Если все системы имеют указанные механизмы, то все системы цикличны.

Самоопределение: мировая держава и претендент

Роль мировой державы (эволюционировавшей от модели, впервые представленной португальским ядром, к таким успешным случаям лидерства, как Великобритания и Соединенные Штаты) является ключевой для функционирования глобальной политической системы. Как уже было замечено, эта держава обеспечивает лидерство и инструменты решения глобальных проблем, а также организует и координирует отношения между политической и другими подсистемами на глобальном уровне. Поэтому наиболее удобно обозначать циклы по имени соответствующей мировой державы.

Мировая держава также играет главную роль в отношениях, складывающихся с основным претендентом. Это наиболее напряженные отношения в рамках мировой системы, которые в прошлом в конечном счете достигали кульминации именно в период глобальной войны. Эти отношения хотя и сопряжены с опасностью, но также могут быть и созидательными; на высоком уровне обобщения утверждалось (в частности, Леви-Строссом), что сосуществование антагонистических политических и социальных режимов скорее способствует поддержанию разнообразия, без которого эволюционная система накапливаемых изменений была бы маловероятна. Отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами, которые являлись основными в мировой политике с 1945 г., вполне соответствуют данному принципу.

Мировая держава необходима для функционирования глобальной системы, но не является действительно существенной для всех взаимодействий, которые имеют место на национальном и региональном уровне. Периоды глобального лидерства мировых держав, таких как Нидерланды или Великобритания, частично совмещались с доминирующим влиянием, например, Франции в Европе приблизительно около 1685 г. или системой Бисмарка между 1870 и 1890 гг.

Проблема происхождения

Что объясняет происхождение глобальной политической системы при таком способе самоопределения? Давайте объясним этот процесс как продукт функционирования систем более высокого уровня по отношению к глобальному политическому устройству, а именно, глобальной системы и современной мировой системы.

Глобальная политическая система — это подсистема глобальной социальной системы. На сегодняшний день она все еще является относительно недифференцированной подсистемой глобального (межконтинентального) уровня взаимодействия. Иными словами, глобальные политические функции не сосредоточены в четко определенных структурах глобального уровня; ключевые функции (такие как глобальные военные силы и ядерные подразделения) находятся фактически в смешанных, национальных и глобальных структурах ведущих держав.

В этом отношении полезной может быть модель, предложенная Ильей Пригожиным для анализа диссипативных структур, т. е. таких структур, которые продолжают существовать, несмотря на энтропию. Пригожин стремится объяснить, как «порядок» может возникнуть из хаоса; он утверждает, что «диссипативные структуры формируются в результате процесса образования ядра (nucleation process)» при наличии каталитических веществ и критических колебаний, которые, преодолевая критический порог, становятся необходимым условием появления «хаотичной» нестабильности.

В 1500 г. глобальные политические структуры были еще более рудиментарными и еще менее дифференцированными. Можно только сказать, что существовало само ядро, вокруг которого начинала формироваться глобальная деятельность: суд Португалии, королевский военно-морской флот, а также постепенно возникавшие коммерческие и другие сети. Все, что требует объяснения, — это появление данного ядра.

В прямом смысле слова «критическими колебаниями» являлись события, произошедшие около 1500 г.: глобальная война, охватившая территорию от Италии до Индийского океана, и широкомасштабные действия португальской, а затем испанской короны. Более важными все же могли быть ударные волны, порожденные монгольскими «катаклизмами завоеваний» (по выражению Макнила) двумя или тремя веками ранее; монголы опустошили большую часть Азии и Европы, но пощадили Западную Европу и Японию и установили связи по всему Евроазиатскому континенту. Кроме того, данные «критические колебания» происходили при наличии таких катализаторов, как порох, компас и печатный станок. Именно так формируются новые структуры, становящиеся ядром института мировой власти, который придает единство глобальной системе несмотря на постоянную смену лидеров. Достаточно о рождении ядра глобальной системы. Это отвечает на наш вопрос «Как?», т. е. раскрывает механизм появления глобальной политической системы, но не отвечает на вопрос «Почему?», т. е. не указывает на причину. Объяснение можно найти на следующем, более высоком уровне — на уровне мировой системы.

Согласно общепринятой точке зрения, появление современной мировой системы датируется примерно 1500 г., что соответствует описанному ранее образованию ядра глобальной системы. Однако, даже если ее появление можно обозначить таким образом, остаются трудные вопросы об источниках ее развития. Важные изменения такого рода обычно не происходят без подготовки. Для объяснения возникновения современного мира около 1500 г. необходимо изучить вероятный значительный период созревания, уходящий своими корнями примерно в 1000 г. н. э. Энергичное и синхронное развитие на обеих окраинах евроазиатских земель, в Китае и в Европе, приблизительно удвоившее население в период между 900 и 1500 гг., создало предпосылки для изменения данной мировой системы и направило ее по современному руслу. Увеличение масштабов привело в движение процесс вертикальной дифференциации, так что по истечении известного промежутка времени то, что раньше было системой во многом изолированных двухуровневых имперских обществ, превратилось в сложную четырехуровневую систему, включающую локальные, национальные, региональные и глобальные взаимодействия. Таким образом, на следующей фазе развития современной мировой системы было создано национальное государство как стандартный политический и социальный институт, а затем получила распространение система национальных государств; на глобальном уровне эта система сформировала, как указано выше, ядро глобальной организации вокруг первого в мире успешного национального государства.

Имеются также свидетельства существования связей между долгим циклом и процессами координации, которые характеризуют функционирование других подсистем глобальной системы. Таковыми являются:

1. для глобальной экономической системы изученные Кондратьевым и Шумпетером процессы роста ведущих отраслей (таких как железнодорожная индустрия), а также сталелитейной, химической, электрической отраслей в XIX в. (два кондратьевских цикла могут служить объяснением каждого долгого цикла);
2. создание новых структур глобальной солидарности, которые, вероятно, связаны с формированием основных политических партий в мировых державах;
3. смена поколений, когда четыре поколения могут составлять один долгий цикл.

Все эти процессы могут быть объединены в структуре вложенных друг в друга механизмов. Продолжительность жизни одного поколения представляется хорошим объяснением для продолжительности одной фазы (четырехфазового) цикла, а также медленного течения периода этого цикла. Связь указанных процессов также могла бы помочь в объяснении их регулярного повторения.

Положительная и отрицательная обратная связь
в долгом цикле

Рассмотрев такие аспекты, как самоопределение и происхождение (пункты 1 и 4 в перечне Ласло), давайте обратимся к процессам обратной связи, составляющим оставшиеся два компонента из того же списка. При этом мы должны следует провести отчетливое различие между этим типом системного анализа и концепциями, которые сосредоточивают внимание на функциях, связывающих входы и выходы процессов. Последние модели могут в большей мере соответствовать таким типам производящих систем, как машины, или краткосрочных образований, в которых структура может рассматриваться как инвариант, а линейность оказывается подходящим приближением, т. е. можно считать, что значения выхода прямо пропорциональны значениям входа (как в системах, проанализированных Кортесом, Пржеворски и Спрагом). Однако в процессах с научением, когда сама система и ее структура изменяются в ходе долгосрочных процессов, для которых более продуктивно предполагать нелинейность (например, процессов с участием информации), на первый план выходят механизмы, управляющие данной конкретной системой, особенно ее формы саморегуляции и способы роста. Здесь мы обращаемся к понятию обратной связи.

В социальных и политических системах способность регулировать будущее поведение, опираясь на результаты прошлых действий, представляет собой нечто большее, чем логическую необходимость, и поэтому подобное свойство не осталось незамеченным в литературе по политическим наукам. В работе Карла Дойча «Нервы управления» значительное внимание уделено как положительной, так и отрицательной обратной связи. Дэвид Истон предлагает использовать четырехфазовую нелинейную петлю обратной связи как базовую для всех политических систем. Следует также сказать, что в более поздних работах эти концепции не нашли должного применения в рамках политического анализа. Тем не менее с учетом того факта, что в литературе, кратко рассмотренной в начале данной работы, и повторение, и рост представляются как важные характеристики глобальных политических механизмов, мы теперь поставим вопрос, как концептуализировать эти механизмы в терминах положительной и отрицательной обратной связи.

Регуляторная петля (или петля баланса сил)

Ключевым для понимания мировой политики является процесс установления баланса сил, в котором исследователи-политологи часто видят саму суть международной политики. Этот процесс может быть описан как регуляторный, потому что в действительности он представляет собой цикл отрицательной обратной связи: его работа чем-то напоминает термостат, в котором информация на входе о температуре позволяет на выходе контролировать подачу тепла. В глобальной политической системе информация о росте напряжения в результате изменений и трений <между элементами системы>, ведет к сокращению вызывающей их деятельности и сосредоточению внимания на вопросах порядка и стабильности.

Этот процесс, который может быть достаточно вольно представлен как петля баланса сил в долгом цикле, работает примерно таким образом: противник существующего положения (держава-претендент) создает постоянное чувство угроз (негативные проблемы), которые в конце концов дестабилизируют международную политику. По прошлому опыту известно, что подобные угрозы были тесно связаны как со стабильностью ключевого региона мировой системы (Италия, затем Нижние Земли*, позднее Западная Европа в целом, а в настоящее время, возможно, Западная Европа вместе с Японией), так и с выполнением главных системных задач, таких как сохранение плодов географических открытий, разрешение проблемы религиозных войн или осуществление промышленной революции. Державы-претенденты обычно занимали центральную позицию и являлись континентальными державами, способными оказывать давление в нескольких направлениях, а также стремились войти в состав обширных коалиций.

Эта информация на входе (восприятие угрозы) действует подобно цементу, связывая различные государства в форме альянсов ядра (альянсов между старыми и только появляющимися мировыми державами) или в форме общих коалиций, особенно участвовавших в крупных военных действиях. Именно опыт последних пяти веков показал, что общая коалиция, координируемая мировой державой и в основном океаническая по своей ориентации, неизменно одерживала верх над континентальными возмутителями спокойствия (Испанией, Францией, Германией) в ходе жестокого испытания глобальной войной. Континентальный претендент оказывался обычно изолированным на международном уровне и предъявлял свои права, будучи окруженным или блокированным. Океаническая коалиция становилась заметной как благодаря регулярности своих побед, так и вследствие того, что она в конце концов распадалась («коалиционные разрывы»): один из ключевых участников коалиции покидал победившую сторону и начинал играть роль претендента в следующем основном витке долгого цикла, в итоге становясь главным противником в будущей глобальной войне. Союз Бранденбурга и Пруссии, например, присоединился к коалиции, возглавляемой Голландией и направленной против Испании, и в двух последовавших за этим глобальных войнах был ключевым участником антифранцузских альянсов; но в XIX в. он стал ядром нового германского государства и, в результате, сражался в Первой и Второй мировых войнах по другую сторону великого разделения океанических и континентальных держав. Россия действовала в союзе с океанической коалицией в течение трех глобальных войн, но, позднее стала главным соперником Соединенных Штатов.

Здесь новизна заключается в том, что глобальные войны приводят к появлению новых претендентов; механизмом этого процесса является распад, переживаемый победившей коалицией. Два других утверждения — о том, что системные угрозы порождают коалиции и что общие коалиции начинают глобальные войны и выигрывают их, — больше соответствуют доктринам баланса сил в их традиционном понимании. Последнее положение о том, что претенденты угрожают стабильности системы, также подтверждает общепринятый взгляд, но толковать его следует осторожно — в свете потребностей системы относительно вышеуказанного напряжения.

Петля развития (эволюционная петля)

Другая петля — петля положительной обратной связи — направляет процессы роста и эволюции, столь же существенные для функционирования глобальной политической системы, как и регуляторная петля. Всякое «развитие» такого рода является экспоненциальным процессом, который не может продолжаться вечно и неограниченно, поэтому время от времени требуется его торможение, замедление или перевод в другое русло, иначе система пойдет вразнос. Поскольку этот процесс является самовоспроизводящимся, каждый завершенный цикл создает условия для еще более масштабных явлений в следующем цикле, по цепной реакции, способной привести к взрыву. Быстрый рост населения дает один, а экономический рост — другой типичный пример экспоненциального процесса в обществе. Ни один из этих процессов не может продолжаться бесконечно.

В точности так же, как глобальная война в регуляторной петле порождает с течением времени претендента на лидерство, она еще позволяет сделать более уверенный выбор среди кандидатов на место мирового лидера. Одна из наиболее интересных идей теории долгих циклов заключается в том, что, поскольку глобальные войны — это главный механизм отбора лидера, такой отбор далеко не случаен: он касается государств, которые в большей мере соответствуют некоторым четко определенным критериям. В пяти прошлых случаях эти критерии включали в себя:

1. островное или полуостровное географическое положение;
2. статус экономического лидера;
3. наличие открытых, способных к созданию коалиций и организованных по партийному принципу обществ;
4. способность вести политические действия в глобальном масштабе, которая в первых четырех циклах выражается в использовании военно-морских сил, а в пятом цикле включает также военно-воздушные (а возможно, еще и космические) силы.

Мировая держава выполняет основные глобальные задачи в период, следующий за глобальной войной. Это эпоха управления мировыми делами и стимулирования быстрого роста мировой экономики. Как только задачи выполнены, снова наступает фаза состязания за лидерство, но на этот раз направленного на новую группу проблем.

Глобальная политическая система регулярно порождает новые проблемы, как это делает и вся глобальная система. Еще одна немаловажная догадка, сделанная на основе исследований долгого цикла, заключается в том, что эти проблемы не являются случайными или неожиданными, но, фактически, появляются в соответствии с определенной структурой, которая связана с изменением функциональных требований в обеих системах. Это делает их, по крайней мере в принципе, предсказуемыми.

Можно сказать, что глобальная система Нового времени и современности в каждом длинном цикле удовлетворяла одно главное системное требование в некоторой последовательности, которая, следуя идеям Парсонса, Бэйлза и Шилза, может быть истолкована как процесс научения. Первый цикл, рассматриваемый как начальная фаза недавно возникшей глобальной системы, представляет Португалию, принявшую вызов новых открытий и завершавшую работу по расширению сознания и пространства в эпоху Возрождения. В следующем цикле Объединенные провинции Нидерландов успешно вышли из религиозных войн и заложили основу голландско-англо-американской сети, ставшей действующим ядром новой глобальной системы. Великобритания в своем первом цикле установила рабочие характеристики современного государства, а во втором — современной экономики. В качестве последовательности эти четыре цикла и эти четыре державы могут быть рассмотрены с точки зрения соответствия меняющимся потребностям глобальной системы по мере перехода, в терминах Парсонса, от «сохранения структуры» (создания и воспроизводства культуры) к «интеграции» (достижению солидарности), «обретению коллективной цели» (политике) и «адаптации» (экономике).

Поэтому в петле развития первая стадия — это стадия новой информации, уяснения ситуации и формулирования новых задач, стоящих на повестке дня, с активным участием средств информации. Как только проблема поставлена и определена, как в ходе открытий Португалии между 1430 и 1480 гг. или в случае промышленной революции в Англии между 1760 и 1780 гг., происходит научение и наступает очередь разработки и внедрения нововведений. Португальцы исследовали Атлантику, изобрели и построили корабли новых типов; в Великобритании была изобретена система машинного производства, которая поставила себе на службу мощь технических инноваций.

Во второй фазе при создании коалиций инициаторы инноваций развивают систему представительства и образуют группировки со стабильными социальными интересами. Для этого необходим прежде всего процесс принятия макрорешений, в ходе которого одобряются, принимаются и потом распространяются нововведения как легитимные во всей глобальной системе, а не только в какой-то определенной стране. В пяти прошлых случаях этот процесс системных решений представлял собой глобальную войну, поскольку именно в ее ходе выделялась и утверждалась система мирового лидерства и косвенным образом процесс научения, с помощью которого определялись исполнители соответствующей роли. В послевоенной фазе практика научения расширяется, широко распространяются нововведения, а их успешность закрепляется благодаря эффективному управлению. Такую же последовательность можно с большим успехом отнести к политическим инновациям, особенно к тем, что затрагивают глобальное политическое устройство. Так, в обеих мировых войнах США брали на себя утраченное Европой в переходных процессах лидерство, перенося управление глобальной политической системой на новую основу при изменении «веса» различных континентов, формируя новые международные организации и обращая внимание на глобальные проблемы более устойчивым и продолжительным образом.

Результатом (выходом) петли является решение глобальных проблем (стрелка от мирового лидерства к глобальным проблемам). Тем не менее догадка, полученная в результате проведенного анализа, заключается в том. что глобальное политическое устройство, как и глобальная система в целом, представляет собой «машину научения», которая не только прорабатывает рутинные проблемы, но также обладает способностью к изменениям для решения новых возникающих проблем. Новые проблемы — это не повод для состояния безысходности или катастрофы, но возможность научения, они порождают спрос на инновации. Преимущество будет у тех нововведений, которые соответствуют глобальным проблемам, т. е. отвечают наиболее актуальным функциональным потребностям системы.

Каждая инновация также служит призывом к принятию решения; она создает и предлагает схемы изменений существующего положения, вокруг которых неизбежно ведутся политические споры, а также должны формироваться новые и изменяться старые коалиции. Чем шире коалиция, выступающая за реформы, тем легче принимается окончательное решение. Но решение должно быть системным: только такое решение может вывести будущие инновации на глобальный уровень. Примерами таких решений служат войны против короля Испании Филиппа II, который пытался повернуть вспять Реформацию, или против Людовика XIV, пытавшегося перестроить Европу по образцу созданного им абсолютизма, или против Гитлера, политика которого была несовместима с резким скачком в развитии современного мира, особенно в области культуры, образования и информации. Системные решения, которые принимали форму глобальной войны, выявляли тип мирового лидерства, содействовавшего достижению актуальных системных целей; тем не менее, сущность этого процесса заключалась не в глобальной войне как таковой, но в содержащемся в ней элементе решения.

Двойная обратная связь и макрорешение

Два очерченных сейчас процесса — регуляторный процесс баланса сил и эволюционный процесс, или процесс развития, — связаны друг с другом различными способами. Следует заметить, что четырехэлементная структура каждой петли (положительной и отрицательной) отражает четырехфазное деление долгого цикла. Каждая такая фаза представляет определенное состояние равновесия между положительными и отрицательными стадиями процесса обратной связи. В более общем смысле, в каждый долгий цикл встроены два механизма: повторения и роста.

Теперь также должно быть понятно, что наиболее очевидная «стыковка» между ними, т. е. фаза, наиболее явно общая для двух указанных процессов, представляет собой глобальную войну, или макрорешение. Именно она связывает воедино два процесса.

Макрорешение, принимающее форму глобальной войны, несомненно, сыграло главную роль в долгих циклах современного мира <начиная с Нового времени> и в динамике глобальной политической системы. Оно представляет собой процесс, или механизм, который отбирал мирового лидера, порождал претендентов и согласовывал синхронность положительной и отрицательной петель обратной связи. Тем не менее следует отметить, что его функция не совпадает с функциями глобальной войны как таковой, скорее это более обобщенная функция принятия системного решения — возможность для политической системы сделать решающий выбор, который определяет глобальную систему в двух ключевых моментах:

1. характер ее политического лидерства и распределение ролей в его руководящих органах и
2. приоритетную программу публичной политики в отношении глобальных проблем, которой глобальная система (пусть и не весь мир в целом) будет следовать в течение следующих двух или трех поколений.

Данная концепция глобальной войны как центрального механизма принятия решения в глобальной политической системе напоминает принадлежащее Дэвиду Истону определение политической системы как «набора взаимодействий, посредством которого… создаются обязывающие (связывающие — binding) решения… и передаются обществу. Прошлые глобальные войны утвердили фундаментальные решения о направлении развития человеческого общества, причем результаты этих войн оказались обязывающими и долговременными, но не вечными. Их «свойство связывать» (“bindingness”) с течением времени, как правило, истощается и этим определяется окончание долгих циклов.

Следовательно, по существу глобальная война сыграла в глобальной системе ту же роль, что и регулярные выборы в хорошо развитых национальных и местных системах. Всем функционирующим политическим системам приходится обеспечивать политическую преемственность и замещение старого руководства новой командой, а также отбор среди конкурирующих политических систем. Некоторые делают это путем выборов, другие — путем переворота или гражданской войны, третьи — бюрократическими маневрами, тайной борьбой или кооптацией. Следует особенно сильно подчеркнуть и неустанно повторять следующее: в прошлых циклах глобальная война сыграла роль, аналогичную гражданской войне во внутренней политике, которая также восприимчива к аналогичным «лекарствам».

Измерения глобальной политической системы

Системная модель, только что представленная в схематическом виде, предполагает следующие основные измерения, или аспекты, глобального политического устройства:

1. поляризация, измеряющая распределение сил в глобальном политическом устройстве;
2. системное время, описывающее фазу в разворачивающемся долгом цикле;
3. коалицию, выражающую силу и прочность сотрудничества в сфере нововведений и приписываемую им ценность;
4. макрорешение, определяющее лидерство в глобальном политическом устройстве.

Аспект поляризации связан с распределением способности действовать в глобальном масштабе, т. е. в конечном счете, но не сразу, с распределением сил для организации (или предотвращения) макрорешения. Это позволяет оценить возможный результат такого решения или, иначе говоря, вероятность победы в глобальной войне (или в будущих ее альтернативах). Данный аспект говорит нам о выигравших и проигравших в мировой политике. Поляризация оценивает ресурсы и энергетическую структуру глобальной политической системы.

Аспект системного времени связан со временем, необходимым системе для собственного воспроизводства или необходимом циклу для его нового запуска. Данный аспект измеряет продолжительность долгого цикла от начала одного цикла до начала следующего и играет роль часов для всего этого процесса. Здесь отмечаются различные периоды времени глобальной политической системы как последовательность главных событий.

Аспект коалиций описывает распределение поддержки и противодействия разрешению глобальных проблем, принятию нововведений и научению, а также мощь сил, ориентированных на изменение существующего положения, и жизнеспособность тех, кто борется за сохранение status quo. Это измерение относится к распределению целей и предпочтений, в особенности позитивного и негативного характера. Оно свидетельствует об эмоциональном тоне мировой политики и итоговом балансе между мечтами и страхами, идеалами и реальностью. Оно также связано с прогрессом и консервативностью, независимо от того, куда движется система — «вперед» или «назад». Оно измеряет потенциал сообщества или коалиции в рамках глобальной политической системы.

Аспект макрорешений относится к разрешению <конфликтных> отношений между лидирующими силами и оппозицией, между теми, кто создает порядок, и теми, кто  противостоит ему. Это конфликтное измерение, потому что оно говорит нам о победителях и проигравших в глобальной политике: о тех, кто наверху или внизу, о тех, кто будет в ближайшим будущем проводить политику и о тех, кто будет ей следовать.

Любое из этих четырех измерений, по крайней мере в принципе, поддается эмпирической проверке. Мы уже видели на примере поляризации, что полученные оценки военно-морских сил оказались хорошим показателем распределения ресурсов для ведения глобальной войны в течение всего периода существования глобальной системы. Используя эти оценки, можно прекрасно предсказывать вероятность победы в ходе макрорешения, принявшего форму глобальной войны, потому что морское сражение всегда было необходимым, хотя и не достаточным условием такой победы. Показатель военно-морских сил хорошо работает в глобальном цикле современной эпохи, причем он может быть успешно дополнен показателем распределения экономической мощи.

В самой сердцевине изучения долгих циклов находится системное время. Если хорошо провести такие исследования, они могут нам сказать, «который сейчас час» в мировой политике. В настоящее время различные подходы в миросистемном анализе показывают нам разное время, но в конечном счете, <выяснение времени> должно стать доступно эмпирическим проверкам в рамках имеющихся методов. Периодическая таблица долгих циклов — это приспособление для измерения системного времени, причем наилучшим мерилом на текущий момент служит время, прошедшее между двумя глобальными войнами.

Оценки по аспекту коалиций вполне вообразимы, хотя систематические попытки пока не предпринимались. Макрорешение, в конце концов, — это дело высокой политики; оно является продуктом глобальной войны, а глобальная война служит его предельным измерением.

Почему именно эти аспекты глобальной политики являются основными? Прежде всего, они скрыты в самой модели двойной обратной связи. В более широком смысле, они соответствуют четырем функциональным требованиям глобального политического устройства, в самом широком смысле, требованиям мировой системы (о концепции социального пространства писал Хэйр, а о понятии мира как <силового> поля — Райт). В любой заданный момент времени глобальное политическое устройство занимает некоторую позицию в глобальном политическом пространстве, которая определяется этими четырьмя координатами. И, возможно, долгий цикл — это путь, пройденный системой в данном пространстве. Остается задача нанести его на карту.