Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе

1.      Основные параметры региона

В последние годы становится очевид­ным, что Восточная Азия и АТР начинают играть все более значимую роль в мировой экономике и политике. Именно сюда все активнее пе­ремещается центр мирового экономического развития.

В каче­стве еще одной значимой тенденции регионального развития, которой стало уделяться особое внимание, следует отметить развитие новых региональных процессов, включая собственно интеграционные (АСЕАН + ...), которые, возможно, становятся стимулом региональных трансформаций и стягивания «старых» регионов и субрегионов в макрорегиональный комплекс Большой Восточной Азии, превращающий ее в третий мировой центр развития наряду с США и ЕС. Такое направление региональных процессов, несомненно, ока­жет существенное влияние на форматирование мировой политики и глобаль­ный уровень международных отношений.

Считается, что АТР охватывает географическое пространство от Японии на се­вере до Новой Зеландии на юге и включает в себя три основных субрегиона:Северо-Восточную Азию (Япония, Северная и Южная Кореи, Китай, Тайвань, Монголия), Юго-Восточную Азию (Малайзия, Сингапур, Филиппины, Индонезия, Таиланд, Бру­ней, Вьетнам, Камбоджа, Лаос, Бирма) и Южную часть Тихого океана (Австралия, Новая Зеландия и островные государства Океании).

«Расширительное» толкование АТР включает весь регион, ограничиваемый западным побережьем обеих Америк, восточным побережьем Азии и зоной Австралии.

Несмотря на сохранение дезинтегрирующих факторов, есть перспективы формирования общерегиональной зоны свободной торговли в АТР, чему спо­собствуют такие факторы, как:

-          ведущая и признанная роль АТЭС как единствен­ной многосторонней межправительственной структуры в регионе;

-          неуклонное повышение роли азиатских государств в мировой экономике благодаря дина­мичным темпам роста (по оценкам, их доля возрастает на 2—3% в среднем еже­годно благодаря прежде всего Китаю и Индии);

-          более динамичные темпы роста среднедушевого ВВП в регионе АТЭС, когда ВВП на душу населения возрос с 5314 до 14 169 долл. в странах АТЭС, или в 2,7 раза, тогда как в других странах мира — с 4149 до 7822 долл., или в 1,9 раза за 1989—2008 гг.;

-          стремление на кол­лективной основе защитить национальные экономики от финансовых потрясе­ний;

-          высокая плотность зон свободной торговли в расчете на каждое государ­ство Восточной Азии;

-          позиции ведущих держав — США, Японии и Китая — по укреплению своей экономической и политической роли в регионе.

11 ноября 2014 г. по итогам саммита в Китае лидеры АТЭС приняли Пекинскую дорожную карту по содействию продвижению к Азиатско-Тихоокеанской зоне свободной торговли.

Дискуссии о принципах формирования зоны свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе продолжаются до настоящего времени.

В целом хотя АТР и уступает Европе и Северной Америке по глубине ин­теграционных процессов, но по динамике их проведения — опережает. В ре­гионе продолжается активное формирование интеграционных объединений как зон свободной торговли или соглашений об экономическом партнерстве. Среди многосторонних соглашений, охватывающих наибольшее число стран региона, особое внимание в конце 2000-х — начале 2010-х годов привлекает к себе Транстихоокеанское партнерство (ТТП) с участием девяти стран: США, Австралии, Перу, Вьетнама, Малайзии, Сингапура, Брунея, Новой Зеландии и Чили. Соглашение может стать хорошим примером либерализации для других стран АТЭС в случае присоеди­нения Японии и Китая, поскольку в нынешнем своем составе ТТП имеет огра­ниченные возможности с точки зрения влияния и роли в транстихоокеанских интеграционных процессах.

По объему ВВП одно из ведущих мест в АТР будет занимать китайская эко­номика. Если в 1950 г. КНР давала 3,3% мирового ВВП, то к 1992 г. эта цифра увеличилась до 10% и продолжает расти, хотя и не так стремительно, как рань­ше. Сегодня она достигает 16-18-20% мирового ВВП в зависимости от методик подсчета. Однако в китайском ВВП львиную долю играют инвестиции и экс­порт, что делает его рост сильно зависимым от внешнего фактора и конъюнкту­ры мировых рынков. Общий объем ВВП Китая в 2003 г. превысил 11 трлн юаней (1,4 трлн долл.), и, таким образом, китайская экономика вышла на 3-е место по своим размерам после США и Японии, по одним данным, и на 4-е (пропу­стив Германию) — по другим. В 2010 г. по объему экономики Китай вышел на 2-е место в мире. Эксперты сходятся во мнении, что темпы роста Китая продолжат снижаться. При этом экономика страны сможет нагнать США не ранее, чем в 2024 году. В то же время в следующем десятилетии ожидается замедление темпов роста китайской экономики, которые для стран АСЕАН, по-видимому, не уменьшатся, и регион в целом будет развиваться достаточно динамично.

Другой проблемой является структурирование региона Восточной Азии «вокруг» КНР или же формирова­ние макрорегиона с полицентричной структурой.

Если в следующем десятилетии более 50% мирового экономического ро­ста, скорее всего, будет наблюдаться в странах АТР, то появление КНР в рядах экономических супердержав действительно может поставить под вопрос суще­ствующий мировой и региональный экономический порядок, хотя бы потому, что Китай всегда был стороной, страдавшей от структурно-экономического лидерства Запада и никогда не скрывавшей своего недовольства прошлым и настоящим положением дел. В то же время выход из недавнего мирового фи­нансового и экономического кризиса произошел мирным путем, что доказало достаточную эластичность существующей мировой системы и превалирующе­го мирового порядка. Похоже, что формирование новых мировых политико- экономических правил и трансформация мирового порядка в рамках G20 будет происходить эволюционным путем и станет важнейшей частью глобаль­ной повестки дня, в которой от характера и уровня отношений России с США и ЕС, а также крупнейшими азиатскими странами — Японией, Китаем, Юж­ной Кореей, членами АСЕАН зависит его место в постбиполярном мире.

Кон­кретные параметры эволюционной трансформации мирового порядка — одна из самых важных и самых обсуждаемых сегодня проблем. Именно поэтому за­падное аналитическое сообщество обсуждает проблему «мирного вхождения» Китая в систему мировых отношений, а китайские аналитики, соответствен­но, задаются вопросами: как должен вести себя Китай, приобретя статус «даго» («великой державы»), должен ли он становиться «фуцзэго» («ответственным государством») и что последний термин означает в терминологии китайской, в отличие от западных политических наук.

Рост спроса на энергию, особенно в Азии и особенно со стороны поднимающих­ся держав Азии, начинает оказывать все более существенное воздействие на между­народные отношения. Если Азия в целом, а в ней Восточная Азия и АТР начинают играть все большую роль в мировой экономике и соответственно этой новой роли энергопотребление в Восточной Азии начинает расти более быстрыми темпами, чем в целом в мире, то каковы будут геополитические последствия этой новой тенденции?

Исторически все азиатские государства рассматривали вопросы энергетики в каче­стве фундаментальных вопросов национальной безопасности и, соответственно, при­оритетных для государства как политического института. Следственно, вопросы энер­гетической безопасности у азиатских государств напрямую влияли и, судя по всему, будут влиять на их внешнюю политику и дипломатию, несмотря на то,  что в последнее время все больше государств в целом предпочитают решать вопросы энергетической безопасности с максимальным использованием экономических механизмов. Соответ­ственно, возникает вопрос о динамике соотношения азиатской энергетической реаль­ности и традиционных представлений об энергетической безопасности и вызовах гло­бализации, которые размывают и модифицируют эти традиционные представления. Подорожание нефти в последние годы напрямую не связано с объемом поставок ее на мировой рынок, так как поставки не уменьшаются. В этом подорожании существен­ную роль играют не экономические, а геополитические, политические и другие риски и факторы, а также появление новых крупных потребителей энергии (Китай, Индия) и ажиотажная дискуссия об их новой роли в «многополюсном» мире.

Таким образом, в современной мировой экономике возрастает значение азиат­ских рынков энергии, которые станут ключом к стимулированию индустриального роста крупных азиатских стран. При этом пока не ясно, как азиатские государства видят роль рынков энергии в глобальной экономике — как часть традиционной гео­политики с ее акцентом на соперничество за источники энергии и ресурсов и, со­ответственно, с возникновением неизбежных международных конфликтов на этой почве и необходимостью применять методы реалполитик, жестко гарантирующие безопасность морских линий коммуникации, сухопутных транспортных коридоров и трубопроводов для их разрешения, или же как часть геоэкономики с упором на международные инвестиции, совместные предприятия, международное экономиче­ское сотрудничество и глобальную энергетическую безопасность. Специфика АТР состоит в том, что здесь не сложились новые региональные режимы безопасности, это при неблагоприятном развитии событий может привести к военному столкнове­нию крупнейших держав мира.

Значительная часть роста спроса на нефть сегодня и в ближайшем будущем будет обеспечиваться Китаем, Индией и индустриализирующимися и индустриальными странами Азии. В условиях сокращения экспорта российских углеводородов в страны Запада, а также в связи с тем, что примерно 65% экспорта РФ формируется за счет углеводородов, проблема сохранения этой доли напрямую для поддержания уровня жизни населения РФ и не­обходимости финансировать модернизационные проекты в стране будет зависеть от способности России нарастить свое энергетическое присутствие в Азии и АТР.

Мирная трансформация существующего мирового порядка и мировой си­стемы не отменяет возможности крупных региональных конфликтов, в част­ности, связанных с проблематикой регионального лидерства и изменения ста­туса держав внутри ключевых макрорегионов мира (к примеру, в Восточной Азии). Для России эта проблематика важна как с точки зрения выстраивания своих отношений с крупнейшим соседом — Китаем, необходимости избегать участия в региональных конфликтах в форме, ухудшающей международное положение России, так и с точки зрения формирования долгосрочной страте­гии инновационного развития.

2.      Участие России в форуме АТЭС.

В последнее время наблю­дается смещение экономической активности России в сторону АТР, где все большее значение приобретает деятельность форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Является форумом, включающим 21 экономику Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), который стремится содействовать свободной торговле и экономическому сотрудничеству во всем АТР. АТЭС было создано в 1989 году в ответ на растущую взаимозависимость Азиатско-Тихоокеанского региона и появление региональных торговых блоков в других частях мира; в связи с опасениями, что промышленно развитая Япония (член G8) будет доминировать в экономической деятельности в АТР а также для организации новых рынков для сельскохозяйственной продукции и сырья за пределами Европы (где спрос снижается). Вступление в АТЭС в 1998 г. благо­творно повлияло на внешнеэкономическую деятельность России за счет рас­ширения географии ее торговых путей и освоения ранее нетрадиционных для России рынков Сингапура, Гонконга, Таиланда, Тайваня, Малайзии. Интен­сивность интеграционных связей в АТЭС не ниже, а в некоторые годы и выше аналогичного показателя ЕС.

Цели деятельности АТЭС были официально определены в подписанной в 1991 г. на форуме АТЭС в Сеуле декларации:

  поддержание экономического роста стран региона;

  укрепление взаимной торговли;

  ликвидация ограничений на передвижение между странами товаров, услуг и капита­лов согласно нормам ГАТТ/ВТО.

Первоначально в АТЭС вошли 12 стран — 6 развитых (Австралия, Канада, Но­вая Зеландия, США, Южная Корея, Япония) и 6 развивающихся, входивших на тот момент в Ассоциацию стран Юго-Восточной Азии — АСЕАН (Бруней, Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таиланд и Филиппины). Деятельность организации привлекла пристальное внимание многих государств и территорий бассейна Тихого океана, вы­ражавших стремление присоединиться к ней.

В 1993 г. в нее вступили КНР, Гонконг (в то время — колония Великобритании, а с 1997 г. — Специальный автономный район КНР) и Тайвань, в 1994 г. — Мексика и Папуа — Новая Гвинея, в 1995 г. — Чили. В 1998 г. одновременно с приемом в АТЭС России, Вьетнама и Перу был вве­ден 10-летний мораторий на дальнейшее расширение, впоследствии продленный до 2010 г.[1] Заявки на вступление в АТЭС поданы Индией и Монголией. Сегодня на долю участников АТЭС приходится около 40% населения планеты. Совокупный ВВП стран-членов составляет около 60% мирового ВВП (16 трлн долл.). На них при­ходится 50% мировой торговли.

С 1993 г. по инициативе президента США Б. Клинтона введена практика прове­дения ежегодных встреч на уровне глав государств и правительств, что существенно повысило эффективность и значение организации.

Последний саммит ноябрь 2015.

В итоговый документ саммита АТЭС вопрос о сотрудничестве двух структур включен не был. По некоторым сведениям, в первом варианте текста присутствовала формулировка "приветствия" создания ТТП, однако в окончательной редакции декларации ТТП упоминается только один раз, как один из инструментов создания режима свободной торговли в АТР.

США намерены добиваться мирового доминирования через контроль за зонами свободной торговли, в которых нет места РФ. Но у России есть четкая позиция по этому вопросу, считает Владимир Лепехин.

Россия должна сосредоточиться на том, чтобы обустроить прежде всего евразийское пространство — совместно с Китаем, Индией и другими государствами региона (странами СНГ, Ираном, Турцией, Египтом и т.п.), и обустроить это пространство так, что если США когда-либо захотят войти в ЗСТ Евразии, то будут это делать, разумеется, на условиях России.

США допустили просчет, воспротивившись созданию банка и агитируя всех и каждого туда не вступать: многие не послушались и вступили. Но в этом году последовал американский ответ в виде заключенного (после многолетних переговоров) соглашения о Транстихоокеанском торговом партнерстве, куда вошли "избранные" (Америкой) члены АТЭС. Сам текст соглашения опубликован только после этого, то есть переговоры США вели секретно (от Китая, России и многих других; российских дипломатов, в свое время официально предложивших дать им почитать этот документ, официально же попросили не беспокоиться).

Поэтому сейчас весь механизм АТЭС, по сути, работает на поиск резервов роста, причем далеко не только процентного. И здесь кроется одна из причин того, почему не только твердокаменные союзники США согласились на кабальное ТТП, хотя понимают, что оно, по сути, лишает их суверенитета. Дело в том, что ТТП имеет и хорошую сторону — фактически беспошлинную торговлю. Получить доступ на рынки США, даже ценой самоуничтожения, — это кое-что.

Эксперты сходятся во мнении, что принятие Индии в АТЭС было бы взаимовыгодным. "Для Индии выгодно стать членом АТЭС. Проблема в том, что многие законы нужно будет синхронизировать с правилами этой организации. А над этим надо поработать, потому что Индия пока не готова", — отмечает Унникришнан. По его словам, Индия бы выиграла и с точки зрения расширения торговли, и движения рабочей силы. Кроме того, дипломатически это тоже было бы очень весомо.

Согласно предварительной договоренности, в последующие годы председательствовать в АТЭС будут Перу (2016), Вьетнам (2017), Папуа-Новая Гвинея (2018), Чили (2019), Канада (2020), Новая Зеландия (2021) и Таиланд (2022).

 

Значительное влияние на решения АТЭС оказывают деловые круги стран- участниц, доводящие свои рекомендации до лидеров через функционирующий с 1995 г. в рамках форума Деловой консультативный совет (ДКС, в состав которо­го входят по три представителя предпринимательских структур от каждой страны- члена). Рекомендации ДКС нацелены на обеспечение благоприятного климата для бизнеса, которому отводится роль главной движущей силы экономического разви­тия региона. Таким образом, можно говорить о создании в рамках АТЭС механизма постоянного интенсивного обмена информацией между участниками по вопросам предпринимательской деятельности.

3.      Россия в Шанхайской организации сотрудничества.

Первым шагом на пути к становлению ШОС явилась договоренность, достиг­нутая в 1996 г. руководителями России и Китая совместно с президентами трех центральноазиатских государств (Казахстана, Киргизии и Таджикистана), об уста­новлении мер доверия в зоне совместной границы. Встречи 1996—1997 гг. президентов пяти приграничных государств привели к формированию «Шанхайской пятерки» — ор­ганизации, предназначенной для решения вопросов безопасности и сотрудничества в зоне Центральной Азии и материковой части Дальнего Востока. По мере развития сотрудничества для всех участников «Шанхайской пятерки» стала очевидной не­обходимость в развертывании взаимодействия по широкому спектру направлений, что потребовало создания постоянных механизмов сотрудничества в форме встреч министров и экспертных групп. Фактически начала складываться архитектура новой международной организации. Возник институт национальных координаторов, на­значаемых каждой страной.

Начало XXI столетия было отмечено новыми тенденциями и новыми фор­матами в многостороннем сотрудничестве с участием России и Китая в регио­не Центральной Азии — расширением и трансформацией «шанхайской пя­терки». Поскольку участники «пятерки» неоднократно заявляли о ее открытом харак­тере, по существу душанбинский саммит открыл дорогу к учреждению Шан­хайской организации сотрудничества (ШОС). Ее создание было торжественно провозглашено на встрече руководителей шести государств в Шанхае 15 июня 2001 г. Учредителями ШОС стали Казахстан, КНР, Киргизия, Российская Федерация, Таджикистан и Узбекистан. Первыми документами, принятыми ШОС, стали Декларация о создании Шанхайской организации сотрудниче­ства, Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экс­тремизмом и Совместное заявление о подключении Узбекистана к механизму « Шанхайской пятерки».

К деятельности Шанхайской организации сотрудничества проявляется растущий интерес в регионах Центральной, Восточной и Южной Азии. По­скольку участники организации не стремились к ее немедленному расшире­нию, в 2004 г. было решено учредить статус государства-наблюдателя в ШОС. В том же году этот статус получила Монголия, в 2005 г. — Пакистан, Индия и Иран. На саммите ШОС в 2010 г. в Ташкенте были утверждены Положение о порядке приема новых членов в Шанхайскую организацию сотрудничества и Правила процедуры Шанхайской организации сотрудничества, призванные содействовать совершенствованию правовой основы деятельности организа­ции. Интерес к сотрудничеству с ШОС проявило и правительство Афганиста­на. В конце 2005 г. была образована «контактная группа ШОС—Афганистан», позволяющая осуществлять сотрудничество организации с Афганистаном по отдельным вопросам.

Укреплению международного авторитета ШОС в немалой степени способ­ствовало официальное предоставление ей в декабре 2004 г. статуса наблюдате­ля при Генеральной Ассамблее ООН.

Шанхайская организация сотрудничества не позиционирует себя как орга­низация коллективной обороны или коллективной безопасности и не направ­лена против третьих государств. Вместе с тем, учитывая поставленные в Уста­ве ШОС задачи совместного противодействия международному терроризму, сепаратизму и экстремизму, силовой компонент отчетливо присутствует в ее деятельности. На ежегодных встречах лидеров всесторонне обсуждаются во­просы стратегического характера.

По мере накопления опыта взаимодействия расширяется спектр его об­ластей. Изначально позиционировавшееся как приоритетное, экономическое сотрудничество на первых порах имело по преимуществу двусторонний харак­тер. Попытки институционализации этого аспекта сотрудничества предпри­нимались (например, форум ШОС по проблемам инвестирования в энергети­ческий сектор, проходивший в Пекине в 2002 г.), однако большого успеха не мели. В сентябре 2003 г. главы правительств стран—членов ШОС подписа­ли Программу многостороннего торгово-экономического сотрудничества на 20 лет. В качестве долгосрочной цели предусматривалось создание зоны сво­бодной торговли в организации. В 2005 г. была создана Межбанковская ассо­циация ШОС, а в 2006 г. — Деловой совет ШОС, который, являясь неправи­тельственной структурой, объединяет правительственные и финансовые круги сгран — участниц ШОС.

Уфе прошел саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в которую входят Россия, Китай и четыре страны центральной Азии. На этом саммите в организацию решили вступить Пакистан и Индия, что позволит организации укрепить свое влияние.

Индия вступила в ШОС для укрепления экономического сотрудничества с Китаем и Россией. В то же время индийские власти придают огромное значение отношениям с США. Администрация Моди выдвинула инициативу «Делайте в Индии». Индийские власти надеются на инвестиции из Китая. Индия также присоединилась к китайскому Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (AIIB). Она сотрудничает с Россией в сфере строительства АЭС и разработки вооружений.

Администрация Си укрепляет отношения с Индией, чтобы оказать давление на США и Японию, которые сближаются с Индией ради сдерживания КНР. У Китая и Индии есть свои территориальные споры. Построение добрососедских отношений между этими странами безусловно пойдет на пользу идеи «одного пояса, одного пути», которая должна связать Азию с Европой.

У России — другие намерения. Вместе с Китаем они противостоят Западу. При этом Россия настороженно относится к укреплению китайского влияния в центральной Азии. По мнению российских политологов, Кремль надеется, что привлечение Индии ограничит влияние Китая и сохранит баланс в ШОС.

2015 – Уфа, июнь 2016 – Ташкент

4.      Ассоциация государств Юго-Восточной Азии.

Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) была создана по инициативе Индонезии, Малайзии, Сингапура, Таиланда и Филиппин в августе 1967 г. Для региона в целом это было время социально-экономической отсталости и конфликтов, казавшихся вечными. Основатели АСЕАН стремились политически сплотиться вокруг США, свести на нет «коммунистическую угрозу» внутри своих стран, поощрить развитие рыночных отношений и экономического сотрудничества. В условиях холодной войны этот проект себя оправдал. К моменту ее завершения члены Ассоциации (к которым в 1984 г. присоединился Бруней) рассматривались либо как новые индустриальные страны, либо как кандидаты на вхождение в эту категорию. Полувековой период войн и междоусобиц в Индокитае шел к концу. Активно участвуя в поисках мира, АСЕАН заявляла о себе как о дееспособном союзе.

Возросший престиж Ассоциации обеспечил ей центральную роль в новых трансрегиональных форматах — таких, как Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС, 1989), Региональный форум АСЕАН по безопасности (АРФ, 1994) и Азиатско-Европейский саммит (АСЕМ, 1996). Имелось в виду, что именно АСЕАН определяет повестку дня и цели этих форумов. Ширился круг официальных партнеров Ассоциации по диалогу, в 1996 г. в него вошла и Россия. Попутно умножалась и численность членов АСЕАН, причем за счет недавних оппонентов. В 1995 г. в нее вступил Вьетнам, в 1997 г. — Лаос и Мьянма, а в 1999 г. — Камбоджа.

Однако, прежде чем былая «пятерка» превратилась в «десятку», грянул азиатский финансово-экономический кризис. Сочетание рыночного динамизма с политической стабильностью, отличавшее многие страны ЮВА, отодвинулось в прошлое. На пороге XXI в. члены Ассоциации не имели общего представления о том, как бороться с этой бедой: Таиланд и Индонезия тяготели к неолиберальным решениям в духе МВФ, Малайзия и Вьетнам противились таким подходам.

В 2000-х годах АСЕАН была разработана и осуществляется целая серия новых программ и проектов. Среди главных целей Ассоциации — создание зоны свободной торговли в ЮВА к 2015 г. Намечены пути к сокращению разрывов в уровнях развития между «старожилами» и «новичками» АСЕАН, к совершенствованию ее структуры и механизмов принятия решений. Эти начинания должны привести к тому, что в том же 2015 г. появится обновленное объединение — Сообщество АСЕАН. Его опорами станут три специализированных, но связанных друг с другом подразделения (в ведении которых будут соответственно вопросы безопасности, экономики и социально-культурного развития). Важная составляющая движения к Сообществу — реализация Генерального плана по укреплению взаимосвязей в АСЕАН (Master Plan on ASEAN Connectivity, принятого в октябре 2010 г. на саммите АСЕАН в Ханое). Предусмотрены инфраструктурные проекты регионального масштаба, меры по созданию единых рынков морских и авиационных перевозок, систем связи и пр.

Сверх этого АСЕАН пыталась координировать сотрудничество в масштабах всей Восточной Азии. Первый шаг в этом направлении — многосторонний диалог по формуле «АСЕАН + 3», идущий на регулярной основе с 1997 г. В его рамках АСЕАН наращивает межгосударственные связи с Китаем, Японией и Южной Кореей, продвигается к режимам свободной торговли с ними, согласовывает политику в валютно-финансовой сфере. Важное достижение АСЕАН + 3 — принятие и развитие так называемой Чиангмайской инициативы. Начав в 2000 г. с ряда двусторонних соглашений о валютных свопах, страхующих восточноазиатские страны от атак биржевых спекулянтов, участники инициативы пришли в 2010 г. к созданию валютного пула размером 120 млрд долл.

29 ноября 2004 г. министр иностранных дел РФ С.В. Лавров подписал акт о присоединении России к Договору о дружбе и сотрудничестве в Юго- Восточной Азии. Россия стала второй после Китая ядерной державой и по­стоянным членом Совета Безопасности ООН, которая присоединилась к нему. Это событие имело принципиальное значение для дальнейшего продвижения сотрудничества с АСЕАН и открыло дорогу первому саммиту Россия-АСЕАН.

12—13 декабря 2005 г. в Куала-Лумпуре (Малайзия) состоялась первая встреча на высшем уровне Россия—АСЕАН, после чего РФ формально пере­шла в число полноправных партнеров Ассоциации по диалогу и в формате саммитов. Президент России В.В. Путин и руководители государств—членов АСЕАН приняли Совместную декларацию о развитом и всеобъемлющем парт­нерстве и Комплексную программу действий по развитию сотрудничества на 2005—2015 гг. Эти документы расширили и углубили правовую базу во всех сферах взаимодействия. Приоритетными областями сотрудничества объявля­лись деловое партнерство, сотрудничество в области политики и безопасно­сти, а также вопросы экономического и социального развития.

Конец апреля 2015 – 26 саммит АСЕАН,

Объём совокупной торговли АСЕАН возрос за 10 лет втрое, достигнув в 2014 г. 2,5 трлн долл.– ныне это четвёртый торговый блок в мире. При этом 24% товарооборота приходится на торговлю между странами группировки –показатель, ярко иллюстрирующий уровень интеграции стран-партнёров, выше только у ЕС.

Так, участники саммита единодушно поддержали такие меры, как дальнейшее облегчение взаимной торговли не только товарами, но и услугами; ликвидация нетарифных барьеров, гармонизация стандартов, развитие региональных финансовых рынков и усиление региональной финансовой интеграции; стимулирование взаимных инвестиций; усиление институтов Ассоциации, обеспечение особого внимания развитию малого и среднего предпринимательства и более активному вовлечению его в интеграционный процесс.

Некоторые проблемы пока не нашли своего решения:

• каким должен быть программный документ о развитии АСЕАН в период до 2025 года (пока даже основные цели его неясны)?
• как обеспечить большее политическое единство стран-членов Ассоциации, столь необходимое при выработке единой позиции по сложным вопросам – например, по конфликтной ситуации вокруг территорий и акватории Южно-Китайского моря (участники АСЕАН придерживаются разных точек зрения относительно подхода к разрешению этой ситуации, от предельно мягких и осторожных до крайне решительных)?
• какой должна быть политика АСЕАН в отношении других региональных и трансрегиональных интеграционных группировок? В решениях саммита мельком упоминается о необходимости завершить в 2015 году формирование Регионального комплексного экономического партнёрства. Однако вопрос о том, как сохранить в нём в соответствии с концепцией ASEAN Centrality лидирующую роль АСЕАН, остался открытым.

Май 2016

"Дополнительные перспективы для сотрудничества открываются в связи с инициативой президента России о начале вместе с нашими партнерами по Евразийскому экономическому союзу консультаций с членами ШОС и АСЕАН по вопросу формирования возможного экономического партнерства", — сказал министр на пресс-конференции во вторник.

Баранов

1.      АТР – новый геополитический центр силы

Долгое время, для того чтобы держать ситуацию в АТР под контролем, США стремились всячески усиливать двух­сторонний союз с Японией, создали тихоокеанское мини-НАТО (Япония — Южная Корея — Австралия — Новая Зеландия), препятствовали возвращению Тайваня Китаю, оказывали существенную военную помощь в обороне тай­ваньскому режиму, продавая последнему большие количе­ства современных вооружений. Американская стратегия в отношении Японии и сегодня является очень гибкой и динамичной. Дело в том, что геополитическая переори­ентация Японии в сторону либо перевооружения, либо обособленного сближения с Китаем означала бы конец роли американцев в регионе. США стремятся через тесный альянс с Японией направить в нужное русло региональные устремления Китая и сдержать их непредсказуемые прояв­ления. Именно поэтому американцы считают сокращение в обозримом будущем существующего уровня войск США в Японии (и в Южной Корее) нежела­тельным.

Однако при всей важности американо-японских отно­шений сегодня, по заявлениям крупнейших американских геополитиков, они перестали играть первостепенную роль для США в этом регионе. По мнению Киссинджера и Бжезинского, новым стратегическим партнером США в АТР стал Китай.

2. Китай как региональная сверхдержава

В настоящее время Китай превратился в доминирую­щую региональную державу, и очевидны его усиливаю­щиеся стремления к статусу мировой державы. По прогно­зам некоторых экспертов, после завершения современного мирового экономического кризиса уже не США, а Китай будет претендовать на роль мирового гегемона.

Оптимисты считают, что темпы экономического разви­тия Китая и масштабы иностранных капиталовложений в КНР – и те и другие в числе самых высоких в мире - обеспечивают статистическую основу для благоприятного прогноза относительно того, что в течение примерно двух десятилетий Китай станет мировой державой, равной Соединенным Штатам и Европе. К этому времени по по­казателям ВВП Китай может значительно обогнать Япо­нию (в 2010 г. ВВП Китая стал выше ВВП Японии). Этот экономический импульс позволит Китаю приобрести военную мощь такого уровня, что он станет угрозой для всех своих соседей, и вероятно даже для более удаленных географически противников.

Еще более укрепив свои по­зиции благодаря присоединению Гонконга и Макао и, воз­можно, в недалеком будущем политическому подчинению Тайваня, Великий Китай превратится не только в господ­ствующее государство Дальнего Востока, но и в мировую державу первого ранга. Совокупные активы 500 ведущих компаний Юго-Восточной Азии, владельцами которых яв­ляются китайцы, уже сейчас составляют около 540 млрд. долл. США.

Пессимисты указывают на ряд факторов, которые станут препятствием на пути превращения Китая в сверхдержаву мирового масштаба.

Во-первых, КНР будет сложно сохранить бурные тем­пы роста в течение двух ближайших десятилетий. Для сохранения этих темпов в течение исторически продолжи­тельного периода времени потребуется необычно удачное сочетание эффективного национального руководства, по­литической стабильности, социальной дисциплины внутри страны, высокого уровня накоплений, сохранения очень высокого уровня иностранных капиталовложений и регио­нальной стабильности. Ничто не может гарантировать Ки­таю сохранение всех этих позитивных факторов в течение длительного времени.

Во-вторых, настоящей проблемой для Китая может стать вопрос о новых источниках сырья и энергии. Потребление Китаем энергии растет такими темпами, что уже сейчас они намного превышают возможности внутреннего производства. Этот разрыв может увеличиваться, если темпы экономического роста КНР будут оставаться очень высо­кими.

Наконец, еще одну сложность для Китая представляет продовольственная проблема. Даже с учетом снижения темпов демографического роста население Китая продолжа­ет увеличиваться в абсолютном выражении, в связи с этим импорт продовольствия приобретает все более важное зна­чение для внутреннего благополучия и политической ста­бильности КНР. Зависимость от импорта не только увели­чит нагрузку на экономические ресурсы Китая из-за более высоких цен, но и сделает его более уязвимым к внешнему давлению.

Помимо этого международная обстановка в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом остается нестабильной. Можно назвать несколько наибо­лее значимых взрывоопасных вопросов, каждый из которых так или иначе способен втянуть Китай в международные конфликты:

— Парасельские острова и острова Спрэтли в Южно-Китайском море создают опасность столкновения между Китаем и рядом государств Юго-Восточной Азии по поводу доступа к потенциально ценным энер­гетическим ресурсам морского дна. Китай при этом в последнее время рассматривает Южно-Китайское море как свою законную национальную собственность;

— острова Сенкаку оспариваются Японией и Китаем, при этом со­перники — Тайвань и материковый Китай — яростно отстаивают единую точку зрения по этому вопросу. Исторически сложившееся соперничество за господство в регионе между Японией и Китаем придает этому вопросу также символическое значение;

— раздел Кореи и нестабильность, присущая КНДР, которая приобретает
еще более опасный характер из-за ее стремления стать ядерной державой, создают опасность того, что внезапное столкновение может втянуть по­луостров в войну. В свою очередь, это вовлечет в конфликт Соединенные Штаты и косвенным образом Японию и Китай;

— в число других скрытых территориально-этнических конфлик­тов входят русско-китайские, китайско-вьетнамские, японо-корейские и китайско-индийские пограничные вопросы (этнические волнения в про­винции Синьцзян, а также китайско-индонезийские разногласия по поводу океанских границ).

Все эти факторы позволяют предположить возможность наступления этапа политической нестабильности в КНР, о чем предупреждают как китайские, так и международные эксперты. В некоторых исследованиях даже содер­жатся выводы о том, что Китай может оказаться на одном из исторических кругов внутреннего дробления, что может окончательно остановить его продвижение к мировому мо­гуществу. Однако нельзя не отметить, что до сих пор ки­тайскому руководству удается достаточно успешно справ­ляться с политическими и экономическими трудностями. Уже сегодня Китай является доминирующей региональной державой в Восточной Азии, и его дальнейшему движе­нию вперед на пути к мировому лидерству могут помешать только внешнеполитические факторы. Для того чтобы ста­билизировать ситуацию, Китай стремится расширять свои политические связи с США, Россией, Пакистаном, Бирмой и Северной Кореей.

Союз с Пакистаном и военное присутствие на Бир­ме необходимо Китаю, чтобы создать противовес влия­нию Индии в регионе. Военное сотрудничество Китая с Пакистаном развивается достаточно успешно, и это соз­дает серьезные проблемы в сфере безопасности для Ин­дии, ограничивая ее возможности стать лидером в Юж­ной Азии и геополитическим соперником Китая. Военные контакты с Бирмой необходимы Китаю, чтобы получить доступ к военным объектам на нескольких бирманских прибрежных островах в Индийском океане. Это открывает для китайцев новые стратегические возможности в Юго-Восточной Азии и особенно в Малаккском проливе. Речь идет о стремлении Китая контролировать Малаккский пролив, что позволило бы ему удерживать под своим кон­тролем подходы Японии к ближневосточной нефти и ев­ропейским рынкам.

Интерес к вопросу объединения Кореи имеет также глу­бокие политические корни. Очевидно, что объединенная Корея неизбежно превратится в зону распространения аме­риканского и японского влияния, и это нанесет сильный удар по политическим амбициям Пекина. Именно поэто­му Китай настаивает на том, чтобы объединенная Корея была нейтральным буфером между Китаем и Японией. Дело в том, что по расчетам китайцев имеющая историче­ские корни враждебность Кореи по отношению к Японии естественным образом втянет Корею в сферу китайского влияния. Но и существование сегодня разделенной Кореи вполне устраивает Китай, поэтому он неизменно выступает за сохранение северокорейского режима.

4. Геополитические сценарии развития ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе

В настоящее время можно прогнозировать два наиболее вероятных геополитических сценария развития событий в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Сценарий первый — Китай и США против России и Индии. Этот «американский» сценарий, который прогно­зирует 3. Бжезинский, интерпретирует в духе мудростей древнего китайского стратега Сунь Цзы главную линию китайской геостратегии: «...размыть американскую власть в регионе до такой степени, чтобы ослабленная Америка почувствовала необходимость сделать пользующийся ре­гиональным влиянием Китай своим союзником, а со време­нем иметь Китай, ставший влиятельной мировой державой, своим партнером. К этой цели нужно стремиться и ее нуж­но добиваться таким образом, чтобы не подстегнуть ни рас­ширения оборонительных масштабов американо-японского альянса, ни замены американского влияния в регионе япон­ским».

Действительно, процесс объединения Китая развивает­ся быстрыми темпами и в случае благоприятного заверше­ния может привести к тому, что США и Япония не смогут ему противостоять, и им останется только стремиться дер­жать его под контролем через стратегическое сближение с Китаем. Все это необычайно усилит региональную роль объединенного Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что неминуемо приведет к развитию противоречий. США будут провоцировать Китай на расширение его геополи­тической экспансии за счет давления на Россию и Индию в зонах пересечения геополитических интересов. В свою очередь, такой расклад сил приведет Индию и Россию к бо­лее тесному военно-политическому сотрудничеству. Проти­водействием этому сценарию может стать сотрудничество России, Индии и Китая по линии РИК и БРИК.

Сценарий второй — «морская сила» против «континен­тального блока» (США, Япония и Объединенная Корея против Китая, России и Индии). Этот сценарий предпола­гает укрепление существующего союза США и Японии, что приведет к объединению двух Корей под эгидой американ­ского влияния. В результате обострятся противоречия как на российском Дальнем Востоке, так и внутри АТР: между Китаем, Японией и США. В итоге геополитические интере­сы России и Китая значительно сблизятся: они будут вы­нуждены пойти на более тесный военно-политический союз для защиты от американского давления в регионе.

При развитии этого сценария в АТР могут образовать­ся две сферы влияния — американо-японско-корейская (западная) и китайско-индийско-российская (восточная). Трудно предположить, что это равновесие окажется мир­ным и устойчивым. Скорее всего, такой геополитический раскол может способствовать гонке вооружений и стимули­ровать образование более обширных военных блоков, что чревато эскалацией напряженности в данном регионе.

[1] Япония уже получила особый экономический статус — она явля­ется особым партнером Америки в мировых делах, а это не только при­носит плоды в политическом плане, но и экономически выгодно. США рассматривают вопрос о заключении американо-японского соглашения о свободной торговле, создавая таким образом общее американо-японское торговое пространство. Такой шаг, придав официальный статус все более тесным связям между двумя странами, обеспечил бы геополитическую опору как для длительного присутствия Америки на Дальнем Востоке, так и для соответствующих американским интересам глобальных обяза­тельств Японии.

Одним из важнейших факторов сохранения стабильности в регионе является быстрое экономическое развитие большинства стран АТР и установление между ними отношений неизбежной экономической зависимости друг от друга. В последние десятилетия наблюдается впечатляющий экономический рост АТР, особенно стран Восточной и Юго-Восточной Азии. Социалистические страны Азии, прежде всего Китай и Вьетнам, строго придерживавшиеся в прошлом принципов централизованной экономики, становятся все более открытыми для внешнего мира. 

Такие развитые страны АТР, как Австралия и Новая Зеландия, обратили внимание на большой потенциал рынков Восточной Азии, стали придавать все меньшее значение отношениям с США и Европой и наращивая объемы обмена товарами и капиталами со своими азиатскими соседями. 

Быстро развивающиеся экономики стран АСЕАН, Тайваня, Южной Кореи, Китая создали значительный экономический потенциал и колоссальный по своему объему рынок, зависимость которого от торговли со странами вне региона имеет устойчивую тенденцию к сокращению. Более 10 лет назад на долю стран Восточной Азии приходилось уже 25,6% мирового экспорта и 25% мирового импорта.