Ни у кого не возникает вопросов, когда применительно к имени Николая Яковлевича Данилевского используются эпитеты «выдающийся русский ученый» или «крупнейший российский социолог». Но чем больше и глубже мы знакомимся с научным наследием Н.Я. Данилевского, тем весомее основания считать его философом и социологом с мировым именем.
Постановка проблемы
Н.Я. Данилевский был одним из тех российских ученых XIX века, которым по праву принадлежит приоритет в целом ряде социальных открытий, и кто со всей очевидностью продемонстрировал вселенский охват русской мысли. Сейчас вряд ли может быть подвержено сомнению, что идеи Данилевского о цикличности развития определенных культурно-исторических типов были положены в основание известных социально-философских и социологических концепций О. Шпенглера и А. Тойнби. Но, Данилевский был не одинок и его окружала плеяда русских гениев, персонифицирующих эпоху в развитии человеческой мысли, сравнимую с эпохами античной философии, христианской философии средневековья, философии Нового времени и германской философии XVIII - XIX вв. Потому, тем значимее вклад Н.Я. Данилевского в развитие социальной мысли, что он был в окружении таких корифеев, как И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, П.Я. Чаадаев, Н.К. Михайловский, К.Н. Леонтьев, Вл.С. Соловьев, отец П. Флоренский, С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев и многие, многие другие. К сожалению, некоторые из их открытий все еще мало знакомы не только международной, но и российской ученой среде. Например, социологическая концепция Л.И. Мечникова достойна того, чтобы быть включенной в анналы мировой социологии.
* * *
Социально-философские и социально-политические взгляды Данилевского формировались в условиях острой, зачастую непримиримой идеологической борьбы. В этом плане выделялись два направления, получившие название «славянофилы» и «западники». Зачастую теорию Данилевского относят к традиции «славянофильства», тем самым, ретушируя ее содержательную часть в угоду формы выражения. Но, все-таки правильнее будет обратиться к сути работ российского философа и социолога, с тем, чтобы увидеть и осознать их значение и актуальность для исследования общества в XX столетии и в настоящее время.
Наиболее важными положениями концепции Данилевского являются:
• определения культурно-исторического типа,
• идея славянства как исторически сложившейся социокультурной общности
• и принцип Православия, объединяющий славянские племена.
Культурно-исторический тип означает, по сути дела, цивилизацию, которая может быть организована на основе определенных исторических традиций и культурных достижений. Продуцирование культуры, отмечал русский философ, во многом зависит от социогенетических способностей этнических объединений. Н.Я. Данилевский первым отметил взаимосвязь и взаимовлияние культуры общества, с одной стороны, и организации его учреждений, с другой. При этом он наглядно показал и аргументировано обосновал принципиальные отличия существовавших и существующих культурно-исторических типов, например России и Европы. Говоря о Европе как особом культурно-историческом типе, Данилевский фиксирует такие типологические признаки, которые характерны для всех европейских стран и которые свидетельствуют о потенциальной объединительной тенденции в этом геополитическом регионе. Таким образом, его концепция обосновывает не только славянскую идентичность, но и европейскую консолидацию. И применительно к последней выполняет прогностические функции, что доказывают современные процессы европейской интеграции. В этом случае, Европа, не меньше чем Россия, обязана Н.Я. Данилевскому.
Идея славянской солидарности строилась на базе культурно-исторической типологизации и потому не была декларативной. Она также была обоснована социально-исторической реальностью и как специфическая гипотеза полностью соответствовала характеру социально-философского исследования предпринятого Н.Я. Данилевским. Южнославянские страны освобождались Россией от турецкого порабощения; некоторые ростки возрождения традиционной славянской культуры обнаруживали себя и в среде западных славян, которые находились под активным воздействием ассимиляционной европейской политики. Вследствие этого у Данилевского были все основания предполагать, что окончательное освобождение славянского мира (физическое – у южных славян и духовное – у западных) позволит осуществить формирование славянского культурно-исторического типа, славянской цивилизации и единого славянского государства.
Православие для Данилевского было незыблемым компонентом славянской цивилизации. Безусловно, что такая позиция во многом определялась тем, что сам Николай Яковлевич был глубоко верующим человеком. Но не только этим. В России Православие было религией абсолютного большинства населения, и это была государственная религия. Введенный императором Петром I для управления религиозной жизнью Синод институционально и идеологически находился под покровительством православной Церкви. Большинство южных славян также были православными. Западные славяне исповедовали католическое вероучение, но у Данилевского была надежда, что духовное освобождение приведет их в лоно Православия, как вероучения сохранившего каноны первоначального Христианства.
Анализ концепции Н.Я. Данилевского позволяет сделать однозначный вывод о том, что она в целом и ее основные положения в частности являются логически выверенными, внутренне непротиворечивыми и адекватными социально-исторической реальности второй половины XIX века. Более того, его выводы не потеряли со временем своей значимости в исследовании разнообразных социальных процессов и по ряду важнейших параметров выступают в качестве методологического основания в познании современного общества, сохраняют операциональную привлекательность для разработки геополитических технологий.
В то же время, концепция Н.Я. Данилевского может служить базисом для формирования новых геополитических моделей, включающих в себя такие признаки современной жизни, которые стали проявляться лишь в последние десятилетия.
Исходя из самого определения культурно-исторического типа Данилевским, возникает вывод о том, что тип цивилизации формируется на основе специфических социокультурных качеств, характерных для особого общественного объединения. Такое объединение, как правило, предполагает общую территорию, в рамках которой устанавливаются связи и взаимодействие всех элементов культуры – экономических, политических, моральных, языковых, научных, идеологических, религиозных. В конечном итоге, развитие взаимодействия приводит к тому, что осуществляется формирование целостной социокультурной системы, которая вырабатывает общие правила, нормы и стандарты для всех включенных в нее элементов. Выработка в этой системе единой парадигмы социального бытия и принципов социальной организации обеспечивает образование особого цивилизационного устройства. В итоге социокультурная система выражает себя в форме цивилизации.
Культура и цивилизация как понятия, выражающие принципиально значимые стороны человеческой жизни, становятся дихотомической парой. Дихотомия «культура-цивилизация» на абстрактно-теоретическом уровне коррелирует отражаемые ею социальные явления. Дихотомические пары образуются вследствие того, что включенные в них понятия находятся в соподчиненном положении относительно друг друга и предполагают, соответственно, более общее понятие или категорию. В данном случае общими категориями для культуры и цивилизации будут общество и человеческая деятельность.
Культура пред-ставляется как безусловные достижения человеческой деятельности в сфере духовного и материального производства. Она есть следствие и специфическое обрамление социальной деятельности. Отсюда, культура выступает в качестве достигаемого результата, условий и способа человеческой деятельности во всем ее многообразии. Следовательно, мы имеем все основания , говорить как о духовной, так и о материальной культуре.
Цивилизация возникает на базе духовной и материальной культуры и служит показателем их состояния. Основной мотив генезиса человеческой цивилизации состоит в необходимости упорядочивания и организации достижений человеческой деятельности, ее культуры. Поэтому цивилизация, кроме регламентирующих функций, еще и определяет направленность развития общества, комплексной человеческой деятельности.
Возвращаясь к реалиям современной геополитики, мы в состоянии обнаружить, что у нас не так уж много оснований говорить о славянской социокультурной системе и славянской цивилизации. Даже в эпоху «социалистического лагеря» не выстраивалось сугубо славянское взаимодействие, которое было ретушировано иными этнокультурными элементами, а моральные, языковые, религиозные и, в некоторой степени, экономические элементы оказались не подверженными интеграции. Гомогенный характер системы под именем «страны народной демократии» или «социалистический лагерь» был явлением внешним. Он обеспечивался тоталитарными методами, а не имманентными стремлениями ее элементов, каковыми являлись Советский Союз, страны Восточной Европы и ГДР.
В общем, факт налицо, славянской социокультурной системы не сложилось, не говоря уже о цивилизации. И очень мало шансов, что она будет складываться в перспективе. Слишком велик культурно-цивилизационный «разбег» между восточными славянами, с одной стороны, и южными и западными, с другой. Даже болгарские «братушки», казалось бы, рядом стоящие с российской социокультурной системой, не в состоянии включиться в нее по соответствующим системным параметрам. А что же говорить о чехах или словенцах с хорватами, у которых мировосприятие осуществляется по канонам западноевропейской христианской традиции. Со всей очевидностью социокультурные различия проявляются в разнице менталитета восточных славян с их южными и западными одноплеменниками и социологический метод наблюдения подтверждает эти выводы. В какой-то степени этот процесс дистанцирования неизбежен: как планету покидают некоторые спутники, находящиеся на дальних или неправильных орбитах. Социокультурная система, как и общество, это специфический организм, который в результате своего развития теряет некоторые части, – либо отмирающие, либо атрофирующиеся. Потому факт «отпада» западных и южных славян от России не является катастрофой.
Русское ядро новой цивилизации нашло себе иную сферу применения и другую территорию распространения. Такой территорией стали пределы сначала Российской империи, а затем СССР. Здесь возник исторический феномен социокультурной системы, которая может быть названа российским суперэтносом . Российский суперэтнос включил в себя не только русских (белорусов, великорусов и югорусов, называемых сейчас украинцами) и православных, но и армян, грузин, иранцев, монголо-бурятов, тюрков, финно-угров и других с их вероисповеданиями и субкультурой. В рамках российского суперэтноса они стали разговаривать друг с другом на одном языке, у них сформировалась общая экономическая структура и политическая система, определились унифицированные моральные правила и нормы, консолидировано развивалась наука, возникали единые идеологические стандарты, происходило сближение конфессий с близкими религиозными постулатами. Во второй половине XX века в российском суперэтносе все более явно обнаруживала себя универсальная мировоззренческая парадигма, формировался общий менталитет как совокупное качество рассудочной деятельности, характерной для определенного социального организма или общества. Эти тенденции фактически уже стали признаками социального объединения, которое официальная пропаганда именовала «советским народом». Хотя точнее в определении, видимо, был все-таки башкирский поэт Мустай Карим, заявивший: «не русский я, но россиянин!» Именно россиянами, представителями российского суперэтноса были де-факто все граждане Советского Союза, особенно тогда, когда они оказывались за границей. Мир не знал советскую цивилизацию, но российская цивилизация ему хорошо знакома.
Фактическим пространством российской цивилизации в настоящее время является территория СНГ и Прибалтики. Институционально она закреплена пока в границах Российской Федерации и частично, иногда закамуфлировано, в ряде субъектов СНГ. Государственная разобщенность на территории российского суперэтноса возникла вследствие поражения советской политической системы в информационно-технологической войне с США. Единственным сдерживающим тормозом развития российской цивилизации в настоящее время является политика стратегических противников России (внешний прессинг) и правящей элиты государственных образований, возникших на ее территории (внутренний прессинг).
Однако нынешнее неблагоприятное состояние для развития российской цивилизации вовсе не отменяет ее как таковую. Формализованное разделение и организованное проникновение на ее территорию военно-политических структур других цивилизаций (НАТО) не имеет под собой никаких правовых оснований. Все эти действия являются нелегальными по своей сути и нелегитимными для абсолютного большинства российского суперэтноса по той причине, что они грубо попирают международные нормы, в частности хельсинские соглашения о незыблемости послевоенных границ в Европе.
Россия, как синоним российского суперэтноса и российской цивилизации, неоднократно сталкивалась в своей истории с ситуациями, которые были еще похуже и труднее нынешней. И всегда, и закономерно она выходила из социальных испытаний и политических потрясений еще более окрепшей, мудрой и одухотворенной. По мнению некоторых историков, в середине I тысячелетия н. э. в районе озера Ильмень и в среднем течении Днепра существовали русские государства Славия и Киява, которые уже были христианскими. Они подверглись разрушению во время Великого переселения народов. На их месте в конце I тысячелетия возникает еще более мощное государство – Новгородско-Киевская Русь, – которое в течение нескольких столетий дает достойный отпор кочевым племенам, угрожавшим Европе. Когда и это государство пало под натиском агрессивных и мобильных орд кочевников, пришедших с азиатских нагорий, то его знамя было подхвачено Московией. Московская Русь покончила с засильем монголо-татарской администрации и опять защитила Европу. Московское государство эволюционировало в Российскую империю, ставшую великой мировой державой. Именно в рамках Российской империи сформировался российский суперэтнос, и была создана российская цивилизация с культурой всемирно-исторического значения. XX век стал веком очередных испытаний для России: бездарная внутренняя и внешняя политика последнего российского царя, кровавые эксперименты большевиков и их маниакальных лидеров нанесли нашей стране невероятный ущерб. Но, Россия всегда поднималась, есть уверенность в том, что это произойдет и на этот раз. Недаром ее часто сравнивают с чудесным Фениксом, восстающим из пепла.
Что касается будущего российского суперэтноса и российской цивилизации, то оно во многом зависит от идеи или идей, способных логически обосновать и социально репрезентовать объединительные движения. В этом объединительном процессе в качестве одного из главных факторов выступает религиозная идеология. На территории российского суперэтноса основными религиозными системами являются Христианство (прежде всего исторически присущее большинству Православие) и Ислам.
Православие является традиционной религией русской нации, составляющей социокультурное ядро российского суперэтноса. Это вероучение также обладает приоритетом в историческом освоении первоначальной русской территории от Северного Причерноморья, включая Крым, до Карелии (Новгородско-Киевская Русь). В процессе расширения территории и формирования российского суперэтноса другие религиозные вероучения включались и интегрировались в традиционную для российской цивилизации православно-христианскую среду.
В то же время не стоит рассматривать религиозное единение российского суперэтноса сквозь призму возможной ассимиляции Православием иных вероучений. В этом случае, равно как и вообще в рамках социокультурного развития, все элементы лишь должны интегрироваться в системе российской цивилизации на основе взаимосвязи и взаимодействия, сохраняя при этом состояние автономности и специфической дифференцированности. При этом Православие является действительно демократической, в современном понимании этого термина, религиозной системой и, следовательно, оно в состоянии взять на себя функции собирателя разрозненных вероучений в целостный религиозный универсум. Целый ряд положений православного вероучения в свое время были восприняты пророком Мухаммедом, основателем Ислама. Известно его почтительное отношение к христианам и признание Кораном божьей сущности Иисуса Христоса. Сейчас многое зависит от самих мусульман, от их стремления к религиозному единению и возвращению к общим с Православием истокам. Протестантизм близок Православию тем, что видит своим духовным главой Иисуса и устанавливает товарищеские отношения верующих и священнослужителей. Да и Католицизм, ушедший почти, что тысячу лет тому назад от православного древа, сейчас имеет прекрасную возможность, хотя бы в пространстве российской цивилизации, вернуться к первоначальным, оригинальным историческим постулатам Христианства.
Выводы
В заключение хотелось бы отметить, что в моей статье представлены общие подходы к проблеме становления и существования российского суперэтноса, формирования и функционирования российской цивилизации; здесь отмечены некоторые принципы концептуального рассмотрения взаимоотношений российских религиозных конфессий. Более детально и глубже все это может быть исследовано в отдельном книжном издании. Тем не менее, уже сейчас можно отметить, что российский суперэтнос жил и живет по принципу, рожденному еще в рамках русской сельской общины: уважение к миру и любовь к дому. Правда, иногда уважение к другому миру становилось настолько жертвенным, что превращалось в самоуничижение. Этот феномен русской души воплощался в цивилизационном устройстве российского суперэтноса тем, что наша цивилизация и государство на всем протяжении своей истории были лишены порока агрессивности по отношению к соседям. Культурная среда России создавала максимально возможные условия для развития и процветания всех этнических групп, включенных в орбиту российской цивилизации и ставших составными частями российского суперэтноса. Н.Я. Данилевский в своей работе «Россия и Европа» очень точно отразил эти черты характера России.
Данилевский, отрицая всякую общечеловеческую задачу в истории, считает Россию и славянство лишь особым культурно-историческим типом, однако наиболее широким и полным Данилевский видит в человечестве только отвлеченное понятие, лишенное всякого действительного значения и оспаривает общепринятые деления — географическое (по частям света) и историческое (древняя, средняя и новая история). При этом Данилевский выставляет в качестве действительных носителей исторической жизни несколько обособленных «естественных групп», которые обозначает термином «культурно-исторические типы».
Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группою языков, довольно близких между собою для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества. Таких типов, уже проявившихся в истории, Данилевский насчитывает 10: египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский [?, он же халдейский (?), или древнесемитический], индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический, или аравийский, и германо-романский, или европейский. Россия со славянством образуют новый культурно-исторический тип, который должен проявиться в скором времени, совершенно отличный и отдельный от Европы. К этим несомненным, по Данилевскому, естественным группам он причисляет ещё два сомнительных типа (американский и перуанский), «погибших насильственною смертью и не успевших совершить своего развития» (в отношении Новой Америки Данилевский так и не признал особый вырабатывающийся культурно-исторический тип).
Данилевский, как и Рюккерт (хотя в несколько ином распределении), признает четыре общих разряда культурно-исторической деятельности: деятельность религиозная, собственно культурная (наука, искусство, промышленность), политическая и социально-экономическая.
Признавая человечество за пустую абстракцию, Данилевский видит в культурно-историческом типе высшее и окончательное выражение социального единства. Если та группа, которой мы придаем название культурно-исторического типа, и не есть абсолютно высшая, то она во всяком случае высшая из всех тех, интересы которых могут быть сознательными для человека, и составляет, следовательно, последний предел, до которого может и должно простираться подчинение низших интересов высшим, пожертвование частных целей общим.
Отрицая то, что для культурно-исторического типа прежде всего нужна культура, Данилевский предлагает некое славянство в себе и для себя, признает за высшее начало самую особенность племени независимо от исторических задач и культурного содержания его жизни. Такое противоестественное отделение этнографических форм от их общечеловеческого содержания могло быть сделано только в области отвлеченных рассуждений. При сопоставлении же теории с действительными историческими фактами она оказывалась с ними в непримиримом противоречии. История не знает таких культурных типов, которые исключительно для себя и из себя вырабатывали бы образовательные начала своей жизни. Данилевский выставил в качестве исторического закона непередаваемость культурных начал — но действительное движение истории состоит главным образом в этой передаче.
В изложение своего взгляда на историю Данилевский вставил особый экскурс о влиянии национальности на развитие наук. Здесь он как будто забывает о своей теории: вместо того, чтобы говорить о выражении культурно-исторических типов в научной области, указывается лишь на воздействие различных национальных характеров — английского, французского, немецкого и т. д. Различая в развитии каждой науки несколько главных степеней (искусственная система, эмпирические законы, рациональный закон), Данилевский находил, что учёные определенной национальности преимущественно способны возводить науки на ту или другую определенную степень. Эти обобщения оказываются, впрочем, лишь приблизительно верными, и установленные Данилевским правила представляют столько же исключений, сколько и случаев применения. Во всяком случае этот вопрос не находится ни в каком прямом отношении к теории культурно-исторических типов.
Занимающие значительную часть книги Данилевского рассуждения об упадке Европы и об отличительных особенностях России (православие, община и т. п.) вообще не представляют ничего нового сравнительно с тем, что было высказано прежними славянофилами. Более оригинальны для того времени, когда появилась книга, политические взгляды Данилевского, которые он резюмирует в следующих словах:
Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны
Та цель, ради которой русские должны, по Данилевскому, отрешиться от всяких человеческих чувств к иностранцам и воспитать в себе и к себе odium generis humani — заключается в образовании славянской федерации с Константинополем как столицей.
