Осмысление истории русской литературы советского периода осложняется на исходе XX века тем, что этот процесс протекает в период резкого кризиса русского общества, породившего в русской культуре серьезную переоценку ценностей, скепсис и нигилизм по отношению к прошлому.
Между тем, в постреволюционный период советской культуры произошли события, не только изменившие ее инфраструктуру, но и показавшие всему миру, что эти изменения носили типологический и масштабный характер: после 1917 года именно в России произошла первая лобовая встреча двух цивилизаций - одной, уходящей корнями в христианскую нравственность (русская классическая культура), и другой - названной впоследствии большевистской, типологически открывающей ряд тоталитарных культур XX века. Поэтому представляется возможным ввести ракурс, который позволил бы рассмотреть историю русской литературы советского периода как целостную систему, механизм которой порожден важнейшим процессом в социокультурной жизни XX века, - “восстанием масс” (Ортега-и-Гассет).
Важнейшим следствием его воздействия на общественное сознание стал парадоксальный процесс демократизации культуры, вызвавший к жизни не только активность “писателей-рабочих”, но и деформировавший художественное творчество писателей из образованных слоев. С этой точки зрения оказывается важным исследование проблемы литературных репутаций различных писателей; особого внимания требуют внутренние противоречия “левого” искусства, нередко отождествляемого с “русским авангардом”; внимания требует феномен амбивалентности русской советской литературы и борьба в ней на уровне поэтики “слова” и “противослова”, “идеи” и “образа” и др.
Наиболее адекватным решению этих задач представляется историко-культурный подход, который позволяет выявить исторический генезис процессов, протекавших в русской литературе после революции. Он позволяет также сосредоточить внимание на эсхатологических и утопических мотивах в русской культуре предреволюционных лет, проследить, как происходила “сшибка” утопии и реальности, как протекала смена кода в русской культуре, как формировались модели революционной культуры и как происходил процесс оттеснения гуманистической ценностной системы русской классики на периферию.
Анализ этих вопросов невозможен без постановки теоретических проблем, объясняющих длительную жизнь многих произведений (И. Бабель, М. Зощенко, Б. Пастернак, М. Булгаков и др.) во времени, их непреходящий смысл. В качестве теоретических проблем, которые могли бы стать ключевыми, автором избрана проблема художественного образа, извечной борьбы в нем “живописи” и “истолкования”, обострившейся в XX веке и особенно - в советских условиях, а также идеи М.М. Бахтина об уровнях художественного “высказывания”.
В силу того, что инфраструктура советской культуры сложилась уже в 20-е годы, оказывается возможным на материале этого периода раскрыть процесс становления и стабилизации литературы тоталитарного общества, избегая грубой политизации, отождествления литературы советского периода с тоталитарной литературой.
Отождествление политических, идеологических процессов с процессом художественного познания реальности приводит к тому, что вся русская литература советского периода зачастую сводится к литературе социалистического реализма. Между тем 1917 год не был “рождением” новой культуры; он был точкой встречи, разветвления “старой” и “новой” культур. После революции русская культура, как свойственно переломным временам, менялась, и в то же время обнаруживала устойчивость в своей приверженности ценностям русской классической литературы. Поэтому представляется необходимым начать курс с анализа кризиса в русской культуре 10-20-х гг. XX века, завершив его анализом процесса саморазрушения “замкнутой культуры” - культуры социалистического реализма.
Социалистический реализм, являясь основным методом советской художественной литературы и литературной критики, требует от художника правдивого, исторически-конкретного изображения действительности в её революционном развитии. Причём правдивость и историческая конкретность художественного изображения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания в духе социализма.
Соцреализм - художественный метод литературы и искусства, представляющий собой эстетическое выражение социалистически осознанной концепции мира и человека, обусловленной эпохой борьбы за установление и созидание социалистического общества. Изображение жизни в свете идеалов социализма обусловливает и содержание, и основные художественно-структурные принципы искусства Соцреализма. Его возникновение и развитие связаны с распространением социалистических идей в разных странах, с развитием революционного рабочего движения. Значительную роль в расширении и обогащении художественного опыта Соцреализма сыграли творчеством Горького, В. В. Маяковского, М. А. Шолохова,
Принципы соцреализма
- Народность. Под этим подразумевалась как понятность литературы для простого народа, так и использование народных речевых оборотов и пословиц[4].
- Идейность. Показать мирный быт народа, поиск путей к новой, лучшей жизни, героические поступки с целью достижения счастливой жизни для всех людей.
- Конкретность. В изображении действительности показать процесс исторического развития, который в свою очередь должен соответствовать материалистическому пониманию истории (в процессе изменения условий своего бытия люди меняют и свое сознание, отношение к окружающей действительности).
Восторженное отношение Владимира Маяковского к революции красной нитью проходит через все творчество поэта. Однако автор прекрасно осознает, что смена власти – это серьезное общественное потрясение, которое несет в себе не только свободу простому народу, но и разруху, голод, болезни и пьяный разгул. Поэтому в своей оценке событий 1917 года Маяковский беспристрастен, он не возносит дифирамбы и не тешит себя иллюзиями. В 1918 году поэт публикует стихотворение «Ода революции», судя по названию которого можно сделать вывод, что речь в произведении пойдет именно о восхвалении диктатуры пролетариата. Но это совсем не так, потому что поэт живет в реальном, а не вымышленном мире, и каждый день сталкивается с обратной стороной свободы, равенства и братства, провозглашенных новой властью.
«Ода революции», выдержанная в традициях этого стихотворного жанра, действительно начинается с хвалебных строк, в которых поэт сразу же очерчивает тематику произведения, заявляя, что восторженно возносит «над руганью реемой
оды торжественное «О»!». И сразу же награждает революцию такими нелестными эпитетами, как «звериная», «копеечная», «детская», подчеркивая при этом, что все равно она является великой.
- «Как обернешься еще, двуликая?», — интересуется поэт, и в этом вопросе нет праздного любопытства, так как за очень короткий период времени Маяковский увидел не только достижения новой власти, но и ее беспардонность, грубость, несостоятельность. Поэтому автор теряется в догадках, что именно сулят его родине эти перемены, пугающие своей беспощадностью. Поэт не знает, чем именно обернется революция для России — «стройной постройкой» или же «грудой развалин», так как любой из этих вариантов на фоне общей эйфории может быть запросто претворен в жизнь. Чего только стоят слова так популярного в эти дни «Интернационала», призывающего до основания разрушить старый мир!
- Впрочем, Маяковского такое развитие событий нисколько не пугает, он действительно верит в то, что мир станет другим, более справедливым и свободным. Однако автор понимает, что для этого его еще предстоит освободить от «седых адмиралов» и «тысячелетий Кремля» — символов прошлой жизни, которым не место в новом обществе. При этом Маяковский прекрасно понимает, как именно все это будет происходить, так как еще свежи в воспоминаниях недавние события, когда революция «пьяной толпой орала» и требовала расстрела для всех, кто не согласен с большевистскими идеями. Действительно, одним пришлось после революции долго зализывать «вчерашние раны», вспоминая о славных сражениях с «контрой». Однако были и те, кто предпочел «вскрытые вены» позору и унижению. И таких оказалось немало. Из их уст, по словам поэта неслись обывательские проклятья, так как вполне успешные и обеспеченные сословия вмиг потеряли не только свое благосостояние, но и саму родину, ставшую для них чужой. В то же время Маяковский в восторге от перемен, поэтому, обращаясь к революции, с воодушевлением восклицает «О, четырежды славься, благословенная!». И в этой строчке нет пафоса, так как поэт искренне верит в новое общество, не подозревая, что двойственная суть революции, которую он воспевает, еще не раз проявит себя, обернувшись для народа лишениями и унижениями. Однако это осознание придет к Маяковскому гораздо позже и выльется с цикл саркастических стихов, в которых критика смешивается с юмором, а негодование – с беспомощностью. Но даже на фоне общественных, политических и социальных перегибов поэт остается верен своим идеалам, считая революцию не злом, а великим достижением русского народа.
