По убеждениям Лесков был демократ-просветитель – враг крепостного права и его пережитков, защитник просвещения и народных интересов. Он считал главным прогрессом – прогресс нравственный. «Не хорошие порядки, а хорошие люди нужны нам», - писал он. Писатель осознавал себя литератором нового типа, его школой была не книга, а сама жизнь.
Поиск положительных героев, праведников, на которых держится русская земля (они есть и в «антинигилистических» романах), давний интерес к маргинальным религиозным движениям – раскольникам и сектантам, к фольклору, древнерусской книжности и иконописи, ко всему «пестроцветью» народной жизни аккумулировались в повестях «Запечатленный ангел» и «Очарованный странник» (обе 1873), в которых манера повествования Лескова сполна выявила свои возможности.
В Запечатленном ангеле, где рассказывается о чуде, приведшем раскольничью общину к единению с православием, есть отзвуки древнерусских «хожений» и сказаний о чудотворных иконах. Образ героя Очарованного странника Ивана Флягина, прошедшего через немыслимые испытания, напоминает былинного Илью Муромца и символизирует физическую и нравственную стойкость русского народа среди выпадающих на его долю страданий.
Повесть написана в 1872 году. Первоначальное название — «Черноземный Телемак». По своему содержанию и художественной структуре она несет на себе все основные признаки лесковского писательского дарования, являясь в этом отношении классической. Именно ее имел в виду Горький, советуя молодым писателям учиться у Лескова.
Автор рассматривал Ивана Северьяновича как характер героический, народный и в своих оценках сближал его со знаменитым Левшой.
Жизнь Иван Северьянович Флягин принимает со всем ее пестрым, многоликим и сложным содержанием. «Очарованный богатырь» не испытывает желания снять с себя чары жизни, и все ее трудности разбиваются о его незыблемую духовную стойкость.
Мера справедливости мыслей и дел определяется самим Фляги-ным. Никакого иного критерия оценки человека, кроме суда собственной совести, он не признает. Однако в основе этого убеждения не эгоизм, а глубокая вера в человека.
Флягин по-своему гармоничная личность. Он лишен религиозного фанатизма и хотя «не неверует», но полагает, что «от всех этих молитв никакой пользы нет».
Он любит труд, относится ко всякой работе добросовестно, но подлинным «артистом» показывает себя в обращении с лошадьми, где ему нет равного,
Ему свойственно и высокое чувство любви к родине и своему народу. Долгие годы живя в плену, все свои помыслы и стремления он направляет к одной цели, чтобы «вернуться домой и увидеть свое отечество».
Флягин готов «за народ... помереть», если видит, что ему угрожает опасность.
Герой Лескова, слегка удивляясь тому, что он много раз «погибал», но так и «не погиб», в конце концов сам уверовал в то, что постоянное балансирование на краю гибели — его жизненный удел, его судьба. Спокойствие и невозмутимость Флягина основаны на собственном опыте, который свидетельствует о том, что силы зла, в том числе и сама смерть, бессильны восторжествовать в борьбе с ним.
Люди, подобные Ивану Северьяновичу Флягину, по убеждению писателя, олицетворяют собой сущность жизни и неистребимы, как сама жизнь.
«Левша»
Это одно из самых популярных произведений Лескова. Написано в форме народного сказа в 1881 году и тогда же опубликовано в журнале «Русь» под названием «Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе (Цеховая легенда)».
Подзаголовок «Цеховая легенда» и замечание Лескова в предисловии к первому отдельному изданию 1882 года, в котором говорится о том, что он «записал» эту легенду, дали основание читателям и литературоведам рассматривать сказ как переложенную Лесковым народную былину, «специально оружейничью легенду».
На самом же деле предисловие и рассказчик, от имени которого якобы ведется повествование,— это всего лишь литературно-художественный прием, рамка, в которую вставлен сказ.
Лесков часто пользовался этим приемом для придания своему повествованию не только художественной, но и бытовой «достоверности». С этой целью им указывался и мнимый источник сюжета, в данном случае старый сестрорецкий оружейник, выходец из Тулы.
Но историческая «достоверность» — это тоже всего лишь фон, художественное средство, часто применяемое Лесковым в его творчестве. В произведении не всегда соблюдается хронологическая последовательность событий, встречаются анахронизмы. Однако при этом «общий дух» эпохи крепостнической России в рассказе, по словам самого автора, «схвачен метко и верно».
Рассказ вызвал у читателей полную иллюзию народной легенды, и Лесков уже в том же 1882 году в своем «литературном объяснении» должен был сказать, что «Левша есть лицо... выдуманное».
Сам Лесков отмечал сущность и значение образа Левши как «выразителя русского народа».
Ранее писатель создал образы «молодцов-богатырей» типа Ивана Северьяновича Флягина или Голована. К этому ряду принадлежит и Левша. Только вся красота и сила Левши сосредоточены в его поистине чудесном таланте самородка, мастера на все руки. А с виду герой сказа не просто неказист — внешне он должен был производить впечатление чуть ли не урода: левша, да еще косой! Лесков очень тонко отражает здесь черту народных сказаний, в которых неуклюжий, простодушный Иванушка часто становится победителем в головоломных, сложных ситуациях.
По своей сущности Левша — характер народно-героический, «олицетворенный народной фантазией миф». Поистине безгранична любовь Левши к своей родине и готовность к самопожертвованию ради ее блага.
Знатные особы и чиновники изображены в рассказе тупыми, жестокими, чванливыми людьми, сидящими на шее у народа. Таковы оба императора, граф Клейнмихель, генерал Скобелев и даже атаман Платов.
Неподражаем и неповторим язык сказа, насыщенный яркой народной лексикой в особой, лесковской, ее обработке. Языковые новообразования Лескова некоторыми критиками расценивались как бездумное манерничанье или просто чудачество.
На самом же деле, по замечанию самого автора этот «своеобразный язык» давался «очень трудно» и являлся результатом кропотливой, «мозаической работы».
Основное повествование, которое ведется от лица рассказчика, простого оружейника, характеризуется юмористическим речевым настроем, которым как бы подчеркивается «эпический характер его главного героя» и трагическая судьба этого, по существу, безымянного гения с очень «человечкиной душою».
И только в последней, очень короткой, двадцатой главе, которая служит послесловием, повествование ведется от лица автора. Здесь отсутствует речевая манера сказа и употребляется чисто литературная лексика.
«Левша» был тепло встречен читателями, многократно переиздавался при жизни и после смерти писателя и вошел в золотой фонд русской классической литературы.
