Родился 8 октября 1925 в Москве, его отец, Донат Евгеньевич Синявский, из дворян, был профессиональным революционером, левым эсером, впоследствии вполне лояльно относившимся к советской власти, что не помешало его аресту в 1924 и 1950 (после смерти Сталина амнистирован, а потом и реабилитирован). Помимо революции, была у Доната Синявского и другая страсть - литература. Всю жизнь он писал: стихи, пьесы, повести, романы. В 1920-е один из его романов был напечатан. Успех не повторился, но до конца жизни он продолжал предлагать издательствам свои произведения, мало заботясь о штатной работе. Впрочем, за эсеровское прошлое 'его всегда откуда-нибудь вычищали'. Семья жила 'в атмосфере неутоленного подвига и длительной, беспросветной нужды', очень часто исключительно на зарплату матери - библиотекаря. Донат Евгеньевич всегда 'ставил перед собой задачи самые невероятные', например, научиться писать левой рукой. Любил рассуждать о странностях науки в эпоху революции, о соотношении человеческой воли и мирового пространства. Сына воспитывал в соответствии со своими принципами (' хотел сделать из меня человека') - как показали дальнейшие события, не без успеха. Впоследствии, уже известным писателем, Андрей Синявский рассказывал об отце в полудокументальной повести "Спокойной ночи" (1984), в главе "Отец", - и тем исполнит свой сыновий долг так, как это дано только художнику.
В качестве научного сотрудника Института участвует в создании "Истории русской советской литературы" (главы "Горький", "Эдуард Багрицкий". В 1960 (совместно с И.Голомштоком) выходит книга "Пикассо" (крайне неодобрительно встреченная советской критикой). В 1964 - "Поэзия первых лет революции. 1917-1920" (совместно с А.Меньшутиным). На фоне весьма серого литературоведческого пейзажа тех лет эта книга сразу обратила на себя внимание как содержанием (внимание к 'левым' течениям), так и стилем, доступным очень широкой аудитории - с минимальным количеством литературоведческих терминов.
В 1957-1958 вел на филологическом факультете МГУ семинар по русской поэзии 20 в. Весной 1958 семинар был закрыт за идеологическое несоответствие линии партии, принципам социалистического реализма, морально-нравственному воспитанию студенчества и т.д и т.п. Осенью того же года Синявский начал преподавать русскую литературу в школе-студии МХАТ. Среди его учеников - В.Высоцкий, приносивший 'на суд' учителя свои первые песни.
В качестве литературного критика Синявский с конца 50-х активно печатается, преимущественно в 'Новом мире', - наиболее либеральном издании тех лет. Выступил с критической статьей об А.Софронове - писателе, всячески обласканном властями, о порочащем интеллигенцию романе-памфлете И.Шевцова "Тля (Памфлет или пасквиль?)". Для 'Нового мира' была предназначена и статья "В защиту пирамиды! (Заметки о творчестве Евг. Евтушенко и его поэме 'Братская ГЭС')", опубликованная уже после ареста Синявского в журнале 'Грани'.
8 сентября 1965 'два мордатых сатрапа, со зверским выражением' арестовали Синявского (подробности - в романе "Спокойной ночи") за произведения, написанные Абрамом Терцем и опубликованные на Западе. Специальная экспертиза во главе с академиком В.В.Виноградовым установила, что Андрей Синявский и Абрам Терц - одно и то же лицо. В своей художественной прозе Синявский как бы перевоплощается в Терца, мистификатора, фантазера, не чурающегося и убийственной иронии, и матерного словечка.
Под именем Терца Синявский написал фантастические рассказы ("В цирке", "Ты и я", "Квартиранты", "Графоманы", "Гололедица", "Пхенц", "Суд идет"), повесть "Любимов", статью "Что такое социалистический реализм", "Мысли врасплох" - отдельные эссеистские прозаические фрагменты (опубликовано в 1966, уже после ареста).
Если бы эти произведения были в те годы напечатаны в СССР, они, наверняка, не получили бы широкого признания. Читатель, воспитанный на реализме (критическом и социалистическом), 'железным занавесом' отгороженный от исканий западного искусства 20 в., вряд ли сумел бы 'пробиться' через довольно сложную, непривычную символику, аллегорический подтекст, литературные аллюзии. Ирреальность и 'бытовуха' настолько свободно меняются местами, что и не понять, где 'взаправду', а где напридумал он 'сорок бочек', этот Абрам Терц. Так, например, обычная коммунальная квартира, населенная, казалось бы, обычными советскими людьми, на поверку оказывается убежищем русалок, ведьм, леших ("Квартиранты").
Антиутопия "Любимов" - самое объемное и, пожалуй, самое значительное произведение 'раннего' Терца (до ареста Синявского). Не случайно обвинение чаще всего цитировало именно эту повесть. Велосипедный мастер Леня Тихомиров, вдруг наделенный сверхъестественными возможностями, решает построить коммунизм в одном, отдельно взятом городе - Любимове, не прибегая к насилию. Но правление 'доброго' Лени Тихомирова удручающе похоже на советскую действительность, ибо нет в его царстве свободной, самостоятельно выбирающей свой жизненный путь, свои духовные ценности личности. Но даже и этот карикатурный рай в конце повести насильственно уничтожается.
"Прогулки с Пушкиным" вышли в Лондоне в 1975. К тому времени Синявский, освободившись в 1971 из лагеря (под давлением мировой общественности несколько раньше срока) и не имея возможности работать на Родине, эмигрировал и жил в Париже.
В 1980 выходит повесть "Крошка Цорес", уже названием оповещающая читателей - во всяком случае тех, кто знаком с Гофманом и его Крошкой Цахес, - что и здесь дело не обойдется без волшебства, бесовщинки.
Как можно описать в рекламе, о чем "Крошка Цорес"? Это правдивая история о том, что Синявский убил пятерых своих братьев. Это своего рода эксперимент - и сюжетный, и чисто словесный. Моя задача была написать утрированно неправильным, но вместе с тем изящным языком. Вот я бы так сказал. К примеру, такие деепричастные обороты, которые можно сказать по-французски, а по-русски нельзя: "распахнув сумочку, оттуда виднелись толстые пачки денег". А "Крошка Цорес" сплошь написан на таких вот заведомо неправильных фразах.
Но, вместе с тем, конечно, "Крошка Цорес" имеет и другое отношение ко мне. Тут два аспекта. Во-первых, это тема греховности человека. Ведь на самом деле крошка Цорес никого не убил, или не хотел убивать, во всяком случае, если и убил. Ведь не обязательно, чтоб мы убивали физически. А это ощущение вины, которое лежит на человеке, хотя эту вину он как бы несет помимо своей воли и причиняет несчастье другим людям совершенно бессознательно и не желая того.
Это один аспект. А другой, может быть, более важный, - это судьба писателя. Писатель по отношению к человечеству, к человеческому обществу как бы преступник. И он вообще какой-то чужак. Его рассматривают как виновника всех несчастий, на него валят все беды, он как бы проклят от рождения. Ведь чуть ли не все мои вещи, как ни странно сказать, только под разными соусами, вращаются вокруг одного сюжета -судьба писателя, судьба художника и тема художника. Это можно и к ранним вещам отнести. Ну, скажем, к рассказу "Пхенц", об одной марсианине, существе из другого мира, живущем на Земле. Это же, в общем, художник. Гоголь - художник, Пушкин - художник, Синявский -художник. То есть для меня это центральный сюжет.
ДГ. Так что Синявский - крошка Цорес - это как бы внутренний эмигрант, который бунтует, нарушая все художественные запреты.
АС. Да, во-первых, нарушая, скажем, норму - в данном случае литературного языка, причем здесь все время комизм и гротеск - на каждом шагу. Крошка Цорес мнит себя писателем, а вместе с тем все у него отнято, кроме языка. Все остальное плохо, только язык прекрасен, но при этом он пишет уродливым языком.
